радио негромко играла музыка. Вдруг в окно мне постучали, дверца
распахнулась настежь, и на сиденье рядом со мной протиснулся какой-то
человек. Лицо у него было красное, дыхание спиртуозное; брюки держались на
красных помочах, надетых поверх серой нижней рубашки с длинными рукавами.
дочь увидела вас в окно, - продолжал он. - Решила: наверно, что-нибудь
случилось. - Он посмотрел на карту у меня на коленях. - А это бросьте. Ну-с,
так куда вам надо?
способен. А правда заключалась в том, что я выбирал дороги поспокойнее и
свернул с магистрали N 104, так как там было чересчур уж большое движение и
машины обдавали ветровое стекло Росинанта потоками воды. Мне надо было к
Ниагаре. Так почему же не признаться в этом? Я взглянул на карту и сказал:
обратную сторону, минуете два светофора и выедете на Эгг-стрит. По ней
возьмете налево, и ярдов через двести будет поворот направо. Дальше улица
все время петляет, и там увидите эстакаду, но на нее въезжать не надо. От
эстакады налево улица пойдет дугой - вот так. Видите? Вот так. - Его рука
описала кривую. - В том месте, где эта дуга выровняется, будет развилок. Три
дороги. На углу той, что идет влево, высокий кирпичный дом, так вы туда не
ездите, а поезжайте вправо. Ну, все запомнили? Можно дальше?
Эгг-стрит налево, а через двести ярдов крутой поворот направо. По той улице,
что все время петляет, доедете до виадука, но на него не поднимайтесь.
спасибо.
его объяснения да еще последовать им, то по сравнению с этим путем Критский
лабиринт показался бы мне прямым проспектом. Выполнив свой долг, приняв мою
благодарность, он вылез из машины и громко хлопнул дверцей, но вечное мое
малодушие (а что обо мне подумают?) вынудило меня все же поехать в обратную
сторону, так как я знал, что этот человек следит за мной из окна. Я проехал
два квартала и кое-как выбрался на шоссе N 104, уже не разбираясь, большое
там движение или нет.
Таймс-сквер. Я очень доволен, что побывал там, так как отныне на вопрос:
"Видели ли вы Ниагарский водопад?" - смогу ответить "да" и впервые в жизни
не покривлю душой.
действительно попал Туда, хотя у меня этого и в мыслях не было. По моему
плану мне предстояло пересечь провинция Онтарио в самом узком ее месте,
миновав не только Эри, но и Кливленд, и Толидо.
и ненавистно всякое правительство, и нигде мой природный анархизм не дает
себя знать с такой силой, как на границах между государствами, когда
приходится сталкиваться с добросовестными и расторопными чиновниками,
которые по долгу службы ведают иммиграционными и таможенными делами.
Контрабандой я в жизни своей не занимался. Почему же тогда близость таможни
всякий раз рождает во мне какое-то тревожное чувство вины? Я проехал по
высокому мосту, уплатив пошлину за проезд, преодолел нейтральную зону и
подкатил к тому месту, где полосато-звездное знамя бок о бок соседствует с
государственным флагом Соединенного Королевства. Канадцы были очень любезны.
Поинтересовались, куда я еду и надолго ли, осмотрели Росинанта весьма
поверхностно и наконец занялись Чарли.
но очень давно.
Соединенные Штаты.
со своей собакой проедете, а обратно ее не впустят.
никто не требует.
на двадцать, разыскать ветеринара, сделать Чарли прививку и возвратиться
обратно. Заездом в Канаду я рассчитывал сберечь хоть немного времени, а
такой поворот событий не только съедал сбереженные часы, но и хватал лишку.
вашего правительства.
ссылки на постановления и на примечания к ним мелким шрифтом, за которые
цепляются такие же мелкие людишки! И бороться не с чем, нет такой стены, по
которой можно в отчаянии лупить кулаками. Я всецело одобряю прививки,
уверен, что их надо проводить в обязательном порядке: бешенство - страшная
вещь. Но в те минуты мне было ненавистно это правило, ненавистна всякая
власть, диктующая нам разные постановления и законы. В данном случае важно
было не то, сделана или не сделана прививка, а справка о ней. И так во всем:
для власти клочок бумаги превыше фактов. Канадские таможенники оказались
такими милыми людьми, я чувствовал их дружелюбие и готовность помочь. В те
часы у них было затишье. Они напоили меня чаем, а моего пса угостили
печеньем. Им, вероятно, и в самом деле было жалко, что мне придется ехать в
Эри за какой-то бумажонкой. И я повернул вспять и проследовал к
полосато-звездному знамени и к другому правительству. При выезде меня никто
не остановил, но теперь шлагбаум был опущен.
сдвинуло брови над ними в одну линию. Дело, видно, шло к тому, что времени у
меня уйдет больше, чем только на посадку в город Эри.
гестапо. Гнев, паника и чувство вины - независимо от того, проштрафился ты в
чем-нибудь или нет. Голос у меня стал скрипучий от благородного негодования,
кое неминуемо настраивает оппонента на подозрительный лад.
увидели бы, что я повернул обратно от границы.
номерной знак. Такой-то и такой-то. Да. Пикап, с крытым кузовом. Да...
собака. - И в мою сторону: - Какой породы ваша собака?
простота! - мне только почудились.
въездных и выездных визах, оставшихся от прежних моих путешествий.
Внимательно рассмотрел мою фотографию, развернул желтый листок справки об
оспопрививании, приколотый сзади к обложке. В самом низу последней страницы
увидел полустертую карандашную запись - какие-то буквы н цифры.
это номер.
водиться с распутницами, не пожелаю жены ближнего своего и так далее, и тому
подобное. Он закрыл мой паспорт и вернул его мне. Не сомневаюсь, что,
наткнувшись на этот телефонный номер, он почувствовал облегчение. А то
каково бы ему было - столько приложить трудов и не найти, к чему придраться,
да еще в такой час, когда на границе затишье!
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Вронский Константин
Куликов Роман