Чтение 15–й страницы книги ~Белый ягуар~

кайманы плескались буквально на каждом шагу. Поскольку это место было
недалеко, как-то утром вместе с охотниками отправился туда и я, прихватив
с собой подзорную трубу и меткий свой мушкет. Солнце уже поднялось над
верхушками деревьев, когда мы доплыли до озера. Стараясь держаться поближе
к берегу, в тени джунглей, мы гребли осторожно, без всплесков, не нарушая
тишины, и тут я увидел в подзорную трубу стадо диких кабанов, кайруни,
пришедшее на водопой.

Вдруг все стадо испуганно шарахнулось: из воды высунулся громадный
странно черный кайман и, мгновенно ухватив своей усаженной острыми зубами
пастью рыло одной из свиней, потащил ее в воду. Она изо всех сил упиралась
четырьмя своими копытами, по напрасно: чудовище обладало неодолимой силой
и мигом втащило свою добычу в воду.

Несколько минут спустя мы подплыли к месту неравной схватки, но
ничего не обнаружили. Резкий запах пота - единственный след, который
оставило перепуганное стадо диких кайруни.

Наши охотники, ежедневно посещавшие озеро, еще не раз встречали
черного каймана, казавшегося им грозным чудищем, неуловимым призраком,
воплощением всех злых духов, пока однажды не стали свидетелями его гибели,
о чем с удовольствием потом мне рассказали.

В тот день кайман грелся на солнце на песке под деревом недалеко от
берега. В кроне дерева затаилась громадная камуди, которая, самонадеянно
переоценив свои силы, бросилась на каймана. При других обстоятельствах
змею наверняка ждала бы смерть. Но на этот раз кайману не повезло - рядом
было дерево. Змея, длиной более десяти футов, уцепившись хвостом за
дерево, многократно увеличив свою силу, без труда обвила каймана и прижала
к дереву. При виде этой картины охотники крадучись приблизились к дереву и
выпустили в змею десятка два стрел, которые парализовали ее. Но когда они
оторвали ее от жертвы, оказалось, что и кайман уже испускал дух. Добить
обоих чудовищ не составило труда.

Охотники с гордостью доставили на шхуну целую гору преотличнейшего
мяса - и кайман и камуди у индейцев считались изысканным лакомством. Но
радость охотников имела еще и другую причину: убив двух таких чудищ,
человек, далеко не всегда выходящий победителем в джунглях, хотя бы на миг
ощущал свое превосходство над извечным врагом - беспредельной мощью
природы, вселяющей постоянный ужас в людские души.

Каждую ночь на другой берег Эссекибо переправлялось несколько наших
индейцев и две-три негритянки, чтобы на следующий день из укрытия
наблюдать за всем, что делалось на плантации Бленхейм. Я же в
сопровождении Фуюди, Арнака, Вагуры и негра Дамяна, сбежавшего тайком с
плантации и присоединившегося к нам, постигал тайны жизни селения Боровай
и разведывал ведущие к нему тропы. Дело это было нелегким и небезопасным,
поскольку мы ежеминутно рисковали наткнуться на карибов.

Деревня карибов состояла примерно из двух десятков хижин, тесно
прижавшихся одна к другой на поляне, расчищенной среди джунглей. Через
поляну, почти рядом с крайними хижинами, протекал неглубокий, но быстрый
ручей. Три тропы, кроме основной в Бленхейм, вели из деревни к небольшим
возделанным полям, разбросанным в окрестных джунглях. По утрам на работу в
поля обычно отправлялись женщины и дети, а мужчины либо оставались в
деревне у хижин, либо уходили надолго, пропадая в джунглях. Под вечер все,
и мужчины и женщины, как правило, возвращались в деревню и оставались там
на ночь.

Все говорило за то, что жители деревни Боровай чувствовали себя дома
в полной безопасности. Мне доводилось слышать из разных источников, что
карибы, живущие в небезопасных для них районах, в окружении
недоброжелательно настроенных племен (а откуда бы взяться
доброжелательным?), перекрывали тропы, ведущие к их поселениям, очень
хитрым и весьма надежным способом - на тропинках вблизи от своих поселений
они разбрасывали во множестве едва приметные колючки, отравленные
смертоносным ядом, и, если к такому поселению подходил какой-либо
незнакомец, он рисковал уколоться и погибнуть. Мы тщательно обследовали
тропы, ведущие к Бороваю, и нигде не обнаружили опасных заграждений.
Похоже, карибы в этих местах не ждали врагов.

Неоднократные вылазки к деревне Боровай и к плантации Бленхейм дали
желаемые результаты - мы узнали почти все, что необходимо было для
нанесения удара. Негр Виктор, действуя с величайшей осторожностью, вовлек
в заговор нескольких заслуживающих доверия рабов с плантаций и только ждал
нашего сигнала, чтобы поднять восстание. Что касается деревни Боровай, то,
выходя па разведку всегда впятером, в одном и том же составе, мы настолько
хорошо изучили ее расположение, что не было никаких сомнений в успехе.
Однажды только, и то ненадолго, возникла было угроза раскрытия нашего
здесь присутствия: пробираясь как-то по тропе неподалеку от Боровая, мы
лицом к лицу столкнулись с двумя карибами, шедшими нам навстречу. Мы
заметили их в самый последний момент, буквально в десятке шагов от себя. К
счастью, мы были готовы к подобной встрече лучше, чем они. Свистнули
стрелы, и оба противника со стоном рухнули наземь. Они не успели издать
даже крика, предупреждающего других. Сняв с них всю одежду и украшения, мы
закопали их тела глубоко в землю, подальше от тропы; на том и закончилась
эта опасная встреча. Таким образом, на нашем счету было уже двенадцать
карибов.

Когда настало время решающих действий, я вновь собрал всех на совет и
начал так:

- Хочу еще раз воззвать к вашей совести и чувству человечности. Не
так давно вы, видя страдания людей, приняли решение освободить с плантации
Бленхейм тех рабов, которые захотят обрести свободу. Осталось ли в силе
ваше решение?

Все ответили, что да, осталось.

- Но, дабы открыть рабам путь к свободе, - продолжал я, - надо прежде
устранить препятствие, стоящее на этом пути. Необходимо уничтожить деревню
Боровай и живущих в ней карибов. Другого способа я не вижу.

Все со мной согласились.

- В одну из ближайших ночей нам всем, за исключением трех-четырех
человек, которые останутся охранять шхуну, предстоит окружить Боровай,
поджечь деревню и уничтожить всех, кто может представлять опасность для
нас и освобожденных рабов...

- Какую лучше выбрать ночь - светлую или темную? - спросил Уаки.

- Думаю, лучше светлую, лунную, - ответил я. - Лесная чаща подступает
к деревне с трех сторон, и, окружив ее, мы не станем выходить на поляну, а
откроем огонь прямо с опушки. Главное - не выпустить из окружения ни
одного воина. Поэтому светлая ночь лучше: в деревне поднимется паника, и
карибы бросятся бежать во все стороны.

- А как со стороны ручья? - вновь поинтересовался Уаки.

- На противоположной от деревни стороне ручья, тоже по опушке леса,
мы расставим своих стрелков...

Слово попросила юная Симара:

- Белый Ягуар, ты сказал, что надо убить только тех карибов из
Боровая, которые для нас опасны. А женщин и детей?

- Женщин - только тех, которые возьмут в руки оружие, а мужчин - всех
старше четырнадцати лет...

- А кому нет четырнадцати, - враждебно выкрикнул шаман Арасибо, - тех
отпустим?! Потом они через три-четыре года ножами перережут нам, аравакам,
горло! Будут опять ловить негров и нападать на другие индейские племена!
Ты этого хочешь, Белый Ягуар?

Я возмутился.

- Нет, этого я не хочу! Но я не хочу и убивать детей!

- Четырнадцатилетние - это уже не дети! - вскричал, нет, завопил
Арасибо. Глаза его сверкнули, словно у разъяренного тигра.

Сразу же начался общий галдеж. Всем на шхуне вдруг захотелось
высказать свое мнение. Только четверо: Арнак, Вагура, Мигуэль и Симара -
продолжали сидеть молча.

Я встал и велел Симаре подать мне шкуру ягуара, а набросив ее на
плечи, дал знак всем умолкнуть. Когда шум стих, я, не скрывая в голосе
огорчения, заявил, что ухожу и вернусь через десять минут за окончательным
решением.

- Оставайтесь, люди племени араваков, прежде слывшие своей добротой и
великодушием! - бросил я им. - Я не верю, что вам свойственна жестокость!

Сказав это, я отошел шагов на двадцать и сел на корме. Оттуда мне
было слышно все, о чем они говорят.

Конечно же, мои друзья без труда сумели образумить людей, и все
решили, что да, детей младше четырнадцати лет трогать не будут. Не прошло
и десяти минут, как ко мне прихромал Арасибо и самым дружелюбным тоном, на
какой он был способен, стал уверять меня в своей верности и дружбе.
Подходя, он дружески протянул мне обе руки:

- Прости меня, Белый Ягуар. Я всегда был и останусь... - Он замялся,
и тогда я закончил за него:

- Знаю! Ты мой друг! - И добавил: - Но знай и ты, что я тоже хочу
быть твоим другом, но другом настоящего аравака!

РАЗГРОМ ГНЕЗДА ОХОТНИКОВ ЗА НЕВОЛЬНИКАМИ

Подготовка к операции заняла у нас целых три дня. Мы не только
пополняли запасы провизии, а шаман Арасибо собирал лекарственные травы для
ран, но и чистили огнестрельное оружие (а на каждого приходилось больше
чем по одному ружью), готовили впрок заряды, точили ножи и топоры,
особенно те, что нужны были для рубки проходов в чаще, пополняли колчаны
стрелами, изготовляли новые копья и дротики, готовили к бою палицы и щиты.

План наш состоял в следующем: после успешного уничтожения деревни
Боровай мы тут же возвращаемся на Эссекибо и в тот же день, не откладывая
ни на час, начинаем операцию против плантации Бленхейм: даем сигнал
невольникам к началу восстания и помогаем им захватить и покарать их