выстрела.
стал ломать голову, как одеваться. Робинзон Крузо, мой любимый герой и
предшественник на этих островах, защищался от солнца зонтиком, а когда его
европейская одежда пришла в негодность, Сшил себе из козьих шкур нечто
вроде кожуха, а на голову - меховую шапку. На моем острове коз не было.
Имея, однако, столь привлекательный пример, я хотел быть верным и
достойным последователем моего героя, хотя поначалу мне пришлось немало
поломать голову. Из пальмовых веток и листьев я смастерил роскошный
зонтик, но, когда попытался им пользоваться, - полное фиаско. С таким
снаряжением оказалось совершенно невозможно продираться сквозь заросли
леса. В конце концов я зашвырнул бесполезную игрушку в угол и больше к ней
не возвращался.
кораблекрушения, включая и вещи, найденные в сундучке, быстро изорвалось в
чащобах, сплошь утыканных колючками. Близился день, когда мне вообще
нечего будет на себя надеть.
при желании из них можно было бы сшить что-то похожее на одежду. Но при
одной мысли - носить в такую жару меховую шубу, мне становилось дурно. Под
полотняной рубашкой пот лил с меня ручьями, что же будет под шубой? Нет,
не верю, что Робинзон ходил в шкурах и в этом климате чувствовал себя
хорошо.
раздетым, в одной набедренной повязке.
белого человека, становилась все более устойчивой к солнечным лучам. На
голове у меня выросла буйная шевелюра, длинные волосы ниспадали на шею, и
этой естественной защиты оказалось вполне достаточно. Днем я ходил
раздетым, а на ночь надевал рубашку, поскольку в пещере порой было изрядно
холодно.
привязывать к ногам деревянные сандалии, но в них неудобно было ходить, и
я вскоре их забросил. Почти все время теперь я ходил босиком, а когда кожа
на моих подошвах достаточно загрубела, без сожаления расстался и с
башмаками. "Дикарь!" - могут мне сказать. "Возможно, дикарь!" - отвечу я,
но разве на острове я не жил в условиях дикого человека, не имевшего даже
огня, и разве, чтобы дожить до лучших времен, не следовало прежде всего
обрести именно черты человека, именуемого диким?
себя знать, и, хотя я оправился от болезней, одолевавших меня в первые дни
жизни на острове, я тем не менее понимал, что длительное употребление
сырого мяса к добру не приведет. И я все искал и искал кремни, стучал
камнями друг о Друга. И все напрасно - ни одной живительной искры я так и
не добыл.
хлопнул себя по лбу и вскрикнул от радости. За всеми своими горестями я
совершенно об этом забыл. Ведь у меня же с самого начала было отличное
кресало, стоило только протянуть руку, и притом какое кресало!!! Кремневый
пистолет, найденный мной возле капитана! Пороха у меня, правда, не было, и
стрелять из него я не мог, но разве, отводя и спуская курок, нельзя высечь
искру?
его, проверил - пружина курка была цела и лишь заржавела. Несколько раз я
отвел и спустил курок, пока не пошло легче. Когда я очистил железную полку
от ржавчины и спустил на нее курок, я чуть не ошалел от радости: искра
высеклась - яркая, веселая, жаркая искра.
не хотела заниматься, мелко наструганное сухое дерево - тоже нет. Тогда я
нашел в лесу старое трухлявое дерево, выгреб из него немного пыли,
тщательно ее растер и высушил на солнце. Потом я насыпал ее на полку
пистолета. Щелчок спущенного курка - и искра. Пыль затлела! Я подул:
робкий голубоватый язычок пламени. Я добавил веточек - огонь!
Волнение душило меня. Еще веток! Пламя выросло в рост человека, победно
гудело, сыпало искрами. Новый, животворный, могущественный союзник!
огонь набрал силу и я убедился, что он не зачахнет, я забил зайца,
освежевав, нанизал тушку на прут и стал медленно вращать над костром.
Вскоре в воздухе разнесся восхитительный аромат печеного мяса. Он был так
ошеломителен, что у меня закружилась голова и потекли слюнки.
и гудел все веселее, я стоял рядом, упиваясь и лакомством, и гордясь тем,
что вырвал у сил природы такой бесценный дар.
без особых усилий поддерживать костер так, чтобы он не затухал. Правда,
теперь у меня стало больше работы, поскольку к прежним обязанностям
добавилась новая - доставка из леса запасов топлива.
надежду, приумножило мои силы, придало мыслям моим смелости и полета. Я
стал уже задумываться, как по примеру Робинзона обжечь посуду из глины и
готовить в ней пищу. Но тут подоспела Другая, более неотложная работа.
Лохматые тучи, день от дня все более темные, громоздились над островом, и
дожди шли с каждым днем все сильнее. Не приходилось сомневаться, что
приближается период дождей.
взбирался я на вершину холма и понапрасну всматривался в даль! Я все
больше свыкался с мыслью, что пробуду здесь дольше, чем поначалу
предполагал, и к этой неизбежности следовало как-то приспособиться. В
мешочке у меня было немного кукурузных и ячменных зерен. Свежие фрукты,
как и сырое мясо, начинали вызывать у меня отвращение. Добытый огонь
открывал передо мной возможность разнообразить свой стол - будь у меня
больше зерна, я мог бы растереть его в муку и испечь хлеб. Из рассказов
Робинзона Крузо я помнил, что пора дождей - лучшее время для посева, а
поэтому решил немедля взяться за возделывание земли.
место. Почва здесь показалась мне плодородной, трава и кустарник были
особенно густы. Со всей скрупулезностью приступил я к уничтожению буйной
растительности. Она испокон веков полонила здесь землю, глубоко пустив
корни, и борьба с ней была тяжкой, а орудия мои более чем примитивны. Не
одна капля пота упала с моего лба, и прошла неделя, прежде чем я очистил
поле размером пятьдесят на пятьдесят шагов. Я хотел вскопать землю, но это
оказалось делом нелегким - она слежалась и сплошь проросла корнями. Лопата
моя из панциря черепахи сломалась, и пришлось от этой затеи отказаться.
Выкорчеванные кусты и травы высохли, я их сжег и этим ограничился.
другом - ячмень. Оказалось, что участок я приготовил больше, чем у меня
было зерен. Закончив сев, я пробороновал поле веткой, чтобы не соблазнять
пернатых, и наконец мог разогнуть натруженную спину и с облегчением
вздохнуть.
поле. - Любопытно, что из этого вырастет.
непродолжительные. Солнце по нескольку раз в день выходило из-за туч.
Влажный воздух напоен был ароматом мокрой разогретой зелени.
разговаривал сам с собой. Личность моя раздвоилась, и стало как бы два
Яна: один - горячий и нетерпеливый, другой - рассудительный и сдержанный.
Если один, горячий, на чем-то настаивал, то второй ему перечил и возражал.
Очевидно, разум мой, привыкший к мышлению в человеческом обществе, должен
был с кем-то общаться, пусть даже с самим собой. Такие вот странности
порождало мое одиночество.
наслаждаясь хорошей погодой и чистым воздухом. Именно теперь, в пору
дождей, если выходило солнце, отдаленные предметы различались особенно
четко и явственно, как на ладони. Суша на южном горизонте рисовалась
отчетливее, чем когда бы то ни было, и казалась удивительно близкой.
вдоль и поперек, а там, на южной его оконечности, еще не был!
Мне хватало и другой работы!..
три месяца! Не стану больше ждать. Завтра же иду на южный берег! Интересно
посмотреть...
дождя.
оставаться в здравом уме, не давая рассудку помутиться.
Орлов Алекс
Верещагин Олег
Флинт Эрик
Суворов Виктор
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий