чо, что его ненависть могла бы растопить снега во всей Леннеберге и во
всем Смоланде. "Видно, засыплет снегом весь белый свет", - думал Эмиль,
поскольку снег все падал и падал.
жутся длинными. Незаметно начало смеркаться, а потом и совсем стемнело.
говорить.
накормить и Альфреда, но он не хотел есть. Вздохнув, мама ушла.
спать. И как только такое могло прийти людям в голову!
было не нужно. Он вообще не мог спать. Он лежал без сна и смотрел, как
угли опадают в печи, слушал, как тикает будильник и как порывисто дышит,
а порой и стонет Альфред. Видимо, время от времени Эмиль впадал в дремо-
ту, но всякий раз, вздрогнув, просыпался. Горе жгло его душу. Проходила
ночь, и он все острее чувствовал, как все скверно, а скоро будет уже
слишком поздно, на веки вечные поздно - изменить что-либо будет уже
нельзя.
делать. Он отвезет Альфреда к доктору в Марианнелунд, или пусть и он
сам, и Альфред погибнут в дороге.
думал! И тут же принялся за дело. Главное - уехать прежде, чем кто-ни-
будь проснется и помешает ему. В запасе у него был час времени до того,
как Лина поднимется доить коров. За этот час все и надо провернуть!
Надо было выкатить из сарая сани, вывести из конюшни и запрячь Лукаса.
Альфреда надо было вытащить из кровати и отвести к саням. Последнее было
самым трудным. Бедный Альфред ковылял, тяжело навалившись на Эмиля. А
когда ему наконец удалось добрести до саней, он упал как подкошенный на
разостланные овчины и лежал, не подавая никаких признаков жизни.
уселся на козлы, натянул вожжи и стал понукать Лукаса: пора было тро-
гаться в путь. Но Лукас повернул голову и недоверчиво взглянул на Эмиля.
Ведь это же неслыханно глупая выдумка - пуститься в путь в такую метель,
неужто Эмиль этого не понимает?
бя, Лукас!
поздно. Но Эмиль с лошадью и санями все же незаметно миновал хуторские
ворота и сквозь снег и ветер выехал на проселочную дорогу.
Эмиль ничего не видел, а ему хотелось по крайней мере различать дорогу.
Он вытирал лицо рукавицей, но по-прежнему не видел дороги, хотя к саням
были прикреплены два фонаря. Дороги вообще не было, был только снег. Но
Лукас много раз бывал в Марианнелунде. И может, в глубине своей лошади-
ной памяти он примерно знал, куда ехать.
пускаться в путь и в метель. Шаг за шагом тащил он сани через сугробы.
Ехали они медленно, иногда чуть не опрокидывались, когда сани натыкались
на какуюнибудь преграду, но все же мало-помалу продвигались все ближе и
ближе к Марианнелунду. Частенько Эмилю приходилось соскакивать на дорогу
и разгребать снег. Эмиль был сильный, словно маленький бычок, и в ту
ночь он убирал снег с таким рвением, что никогда этого не забудет.
лось, но потом стало трудно, да, потом стало ужасно трудно. Эмиль устал,
лопата казалась страшно тяжелой, и он не мог больше как следует разгре-
бать снег. Он закоченел, в сапоги его набился снег, пальцы ныли от холо-
да, да и уши тоже, несмотря на шерстяную шаль, которую он повязал поверх
кепчонки, чтобы не отморозить уши. Все это было в самом деле невыносимо,
и постепенно мужество стало ему изменять. Подумать только, а что, если
папа был прав, когда сказал: "Ничего не выйдет, Эмиль, ты же знаешь, что
ничего не выйдет! "
вилось ему вытаскивать сани, когда они застревали. А под конец случилось
то, чего все время боялся Эмиль. Сани внезапно рухнули вниз, и Эмиль по-
нял, что они очутились в канаве.
ни надрывался, как ни тянул сани и как ни тянул и ни толкал их Эмиль - у
него даже кровь пошла из носа, - ничего не помогло: сани как стали, так
и остались стоять.
сани, и на канаву, и на все, вместе взятое, будто лишился рассудка. Он
поднял вой, похожий, должно быть, на вой первобытного человека. Лукас
испугался, Альфред, быть может, тоже, но в нем не было заметно никаких
признаков жизни. Внезапно Эмилю стало страшно.
не своим голосом ответил Альфред.
себя таким одиноким! Хотя там, в санях, и лежал Альфред, мальчик был
совсем один, и некому было ему помочь. Эмиль не знал, что ему теперь де-
лать. Охотнее всего он лег бы в снег и заснул, чтобы ничего больше не
видеть.
вдруг он увидел, что на скотном дворе светится огонек. В душе у него за-
теплилась маленькая надежда.
робы, и когда ввалился на скотный двор, то походил на снежную бабу.
в дверях мальчишку из Каттхульта, засыпанного снегом, залитого кровью,
капавшей из носа, и слезами. Да, Эмиль плакал, он не мог удержаться, он
знал, какого труда ему будет стоить заставить хозяина "Блинов" выйти в
метель на дорогу. Он был строптив, этот "блинопек", но все-таки понял:
помочь Эмилю необходимо - и отправился с лошадью, веревкой, разными
инструментами и вытащил сани из канавы, хотя все время что-то злобно
бормотал про себя.
Эмилю добраться до Марианнелунда, но он этого не сделал. Эмилю с Лукасом
пришлось одним продолжать свой тяжкий путь сквозь сугробы. Оба устали и
двигались все медленнее и медленнее. И вот настал миг, когда Эмилю приш-
лось сдаться. Силы оставили его. Он не мог даже приподнять лопату.
сдаваться, когда они уже почти достигли цели.
стоял склонив голову - казалось, будто ему стало стыдно. Даже и он ниче-
го больше не мог сделать.
засыпало снегом, а он не шевелился. Конец всему, и пусть метет сколько
угодно, ему теперь все равно.
на покрывавшую его пелену снега, он погружался в сладкий сон.
с Альфредом спустились вниз к хуторскому озеру - купаться. Альфред хотел
научить Эмиля плавать. Смешной Альфред, разве он не знает, что Эмиль уже
умеет плавать? Ведь Альфред сам научил его многомного лет тому назад,
неужели он забыл? И Эмиль показал ему, как хорошо он умеет плавать! А
потом они вместе плавали, плавали без конца и заплывали все дальше в
глубь озера. В воде было так чудесно, и Эмиль сказал: "Мы - вдвоем,
только мы с тобой! Ты и я, Альфред!" И он ждал, что Альфред, как обычно,
ответит ему: "Да, мы - вдвоем, только мы с тобой! Ты и я, Эмиль!" Но
вместо этого послышался звон колокольчиков. Нет, он явно ослышался. Ка-
кой может быть звон колокольчиков, когда купаешься!
дел снегоочиститель! Сквозь пургу шел снегоочиститель, да, конечно, из
Марианнелунда шел снегоочиститель! А тот, кто вел машину, во все глаза
смотрел на Эмиля, словно увидел привидение, а не засыпанного с ног до
головы снегом мальчишку из Каттхульта, что в Леннеберге.
Эмиль.
Через полчаса будет та же беда!
Эмиль. Доктор как раз высунул голову из кабинета, чтобы вызвать на прием
очередного больного. Но тут Эмиль заорал так, что все подскочили:
сидел в приемной, - они внесли Альфреда в дом и положили на операционный
стол.