угадал его судьбу. Не может того быть, чтоб Клемм и сейчас не дал верного
совета! В ушах Рикке еще звучала угроза адвоката - да, да, обожравшийся
юрист намекал что-то о Витцлебене, и отвратить беду может только капитан
Юрген Клемм, у которого обширные связи в генералитете.
на извозчике объехать город. Ему повезло: у самой городской управы он увидел
верного друга и советчика. Клемм обрадовался не менее его. Рикке шепнул:
"Мне надо кое-что важное сказать тебе..." Мгновенно посерьезнев, Клемм
приложил палец к губам и повел Рудольфа куда-то за угол. Свернули в
переулок, вошли во двор, от толчка ногой открылась дверь, они оказались в
скупо освещенном и очень уютном кафе. Таинственное молчание Рикке так
подействовало на Клемма, что он спросил полушепотом, что будет Рудольф пить.
Таким же полушепотом тот ответил: водка, только водка, от вина ко сну
клонит. В кафе - никого, официантка подала заказанное и скрылась. Тем не
менее они продолжали говорить еле слышно, хотя изредка Рикке срывался, и
тогда Клемм накладывал руку на его погон...
Брокдорф, так и не ставшей госпожой Рикке, о Марте, этой паскуде,
подменившей собою ту, об обладании которой так мечталось; с горечью
рассказал Рудольф о порядках в VII военном округе, о том, как им украдено
воинское имущество, то есть походный офицерский чемодан, за который он так и
не расписался, потому что в штабе никого никогда на месте не застанешь...
склада боепитания две толовые шашки с пеналом детонаторов, которые так и
лежат вместе с чемоданом в камере хранения. Видимо, украл он взрывчатые
вещества осознанно, его, конечно, напугал адвокат, пригрозивший
генерал-фельдмаршалом Витцлебеном, и он, Рикке, скорее себя взорвет, чем
позволит кому-либо отрешить его от командования родными ему солдатами в
712-м полку.
Брокдорф и сочувственно вздыхая. - Никто тебя не отстранит от командования
батальоном. Генерал-фельдмаршал Эрвин фон Витцлебен - не в строю, он в
резерве, у него кишечное кровоизлияние, постоянное местожительство -
Берлин-Грюневальд, Дельбрюкштрассе, 19, месяц назад выписан из
Елизаветинской больницы, сейчас живет в Зеезене у своего адъютанта. Двое
детей, сын и дочь. Не верь адвокату. У старика, правда, обширные связи,
но... Но тебя, я чувствую, еще что-то тревожит?
генерал-фельдмаршале Витцлебене и, выслушав друга Клемма, поразился его
осведомленности. Этому человеку можно довериться!
смертельным ядом, его укусила вошь, ранее питавшаяся русской кровью..
откровенности заинтригованный друг и бывалый воин...
пережитом ужасе, когда укушенный вошью по имени Гриша офицер германских
Вооруженных сил почувствовал себя русским. Дважды переливали ему кровь -
никакого эффекта. Что делать, дорогой Юрген?
Рикке генерал-фельдмаршал Витцлебен не сможет, даже если бы и попытался: у
него, Клемма, хорошие отношения с его адъютантом цу-Линаром, а через того
проходит вся корреспонденция резервного военачальника. Нет, нет, о
Витцлебене надо забыть. Беда в другом, страшная беда. (Округлившиеся глаза
Клемма вселяли страх, а речи звучали приговором.) Сама судьба привела
Рудольфа Рикке в этот город, куда завтра прибывает главный рассадник всех
русских вшей по имени Гриша. Неужели он, Рикке, прогуливаясь по улицам, не
обратил внимания на афишу о скором представлении оперетты Штрауса "Летучая
мышь"?
не оставалось, Клемм подвел Рикке к окну, отдернул штору. И тот увидел афишу
на тумбе: лейпцигская труппа дает вечером 13 сентября гала-концерт, в
программе - "Летучая мышь".
свыше, а может быть - и собственный. - Это русские шпионы привезли летучих
вшей [Fledermaus - летучая мышь, maus - мышь, laus - вошь. - Примеч.
автора]. С ними надо расправиться, взорвать их реквизит, он уже доставлен в
театр. Где чемодан?
Клемму, и плечи его расправились: освобождение было близко. Он стремительно
поднялся. Протянул руку: - До встречи!
16
в лесу что - телефонная связь с городом? 8-го утром просьба трусливого
агента устроить "небольшой пожарчик" дошла до леса, а в три часа дня уже
пылал городской театр, тот самый, который готовили для Вислени! Огонь,
правда, затушили быстро, пожарники, как ни странно, показали хорошую выучку.
Правда, обстоятельства взрыва и поджога таковы, что партизаны, пожалуй, к
акции не причастны, уж очень все сделано топорно и необъяснимо удачно, с
таким обилием русских ляпов, что диву даешься. Погибло всего два человека,
не считая того, чьи клочки изучаются приехавшими из Минска экспертами.
Таинственный, почти мистический случай! Какая-то, определенно, примерка
будущего покушения, но исполнение, исполнение! Установлено, что некий офицер
(возможно, и переодетый бандит) нес в правой руке, не отвечая на
приветствия, чемодан в сторону театра, причем держал его как бы на отлете,
телом загораживая от случайных столкновений с уличными прохожими. (Кто-то из
опрошенных нашел точное сравнение: "Вроде как у него ведро с водой до краев
и он боялся расплескать...") Возможно, это был психологический трюк, потому
что солдат (театр - перед приездом Вислени - уже охраняли) боязливо
посторонился и пропустил офицера, не запомнил даже, в каком тот звании. Клок
погона найден был после взрыва и пожара, но установить род войск невозможно.
В камере хранения могли бы вспомнить чемодан, но в то утро вокзал был
переполнен, прибыли почти одновременно три поезда. Возникло предположение,
что некая лейпцигская артистка попросила знакомого офицера оказией довезти
ее гардероб, в нем было что-то хрупкое, отчего так странно и несли чемодан.
Еще одна версия: в театре сработала давнишняя мина, заранее поставленная
большевиками: взорвали же они в Харькове какой-то заряд громадной
разрушительной силы. Тлеет уверенность, что человек, принесший чемодан в
театр, будет опознан. Это все-таки офицер германских Вооруженных сил:
тщательный осмотр дал громадной ценности улику - обугленный опознавательный
жетон, а на нем, кроме группы крови и номера, всегда указан батальон, где
начиналась служба в армии. Улика уже в Минске, через пару дней установят
личность офицера, цель его приезда сюда, с кем общался.
взрывом и пожаром, оповестят Берлин, намекнут о нежелательности приезда
Вислени, на что и рассчитывал - конечно же! - Клемм.
не ударился, к счастью, в панику, понял, что в ответ на намек Берлин заявит:
придется менять все руководство, раз оно не гарантирует безопасность личного
друга Вождя. Поэтому комендант затрезвонил о большевистской мине, якобы
случайно сработавшей.
железнодорожников, а вместимость его малая, можно прощупать каждого
входящего. Вислени с пониманием отнесся к некоторым изменениям в плане, тем
более что город - не Минск, куда легко и быстро можно свезти несколько сот
офицеров и солдат, у Ламлы и батальона не наберется, оторвать от службы
можно только человек сто, на большее зал и не рассчитан, в остальном же -
как и было указано, то есть 13 сентября в понедельник. Суеверием,
следовательно, Вислени не страдал, зато проявил непреклонный старческий
маразм: при любых обстоятельствах он обязан быть в городе.
затем и возрадовался. Историческая необходимость была превыше всех людских
расчетов, всех измышлений разных там уклонявшихся от партийного долга
русских агентов. Текст перехваченной шифровки гласил: партизанский командир
сообщение агента получил, сделал робкую попытку доказать Москве, что на
убийство Вислени никаких надежд нет, последствия же необозримо тяжки. Однако
Москва будто не расслышала, на другой день тем же шифром дала указания по
мелочам: какова загрузка шоссейных дорог в районе Пинска и тому подобное.
Означать это могло только одно: агенту, то есть Клемму, отказано в праве
самому решать, кого убивать, а кого нет.
как вкатил на своем "майбахе" агент, которого шлепком по заднице образумили,
направили на путь истинный. И довольно потер руки. Смелей, голубчик, смелей!
Твой большевистский долг убить Вислени, изволь не отступать от приказа. Да
тебе никто и не мешает его выполнить, ты - вне подозрений, а под крылышком
Бахольца всюду желанный гость. Действуй! Дерзай!
17
Чужеродный жест, обмолвка, описка - и летит к черту вся идеально выстроенная
легенда. Майор Скарута пережил трагическую минуту, когда Клемма едва не
разоблачили, капитан был на волоске от гибели, но, кажется, даже не
подозревал о пуле, пролетевшей мимо виска. Все произошло в штабе гарнизона,
где ожидали делегацию из Франкфурта, и что за люди в ней, что вредного
привезут с собой, какую очередную пакость глубокий тыл преподнесет ближнему
- никто не знал, потому и собрались.
Сертаков Виталий
Буджолд Лоис
Суворов Виктор
Андреев Николай
Прозоров Александр
Сертаков Виталий