read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



бешеный бег тысячи разрозненных, сцепившихся мыслей, тысячи незавершенных
чувств: замедлили, остановились, замерли - мгновение страшной пустоты,
стремительного падения, смерти, - и всколыхнулось в груди что-то огромное,
неожиданно радостное, неожиданно прелестное. Еще строго и веско отбивало
первые удары на миг остановившееся сердце, а он уже знал. Это оно! Оно -
могучее, все разрешающее чувство, повелевающее над жизнью и смертью,
приказывающее горам: сойдите с места! И сходят с места старые сердитые горы.
Радость, радость! Он смотрит на гроб, на церковь, на людей и понимает все,
понимает тем чудным проникновением в глубину вещей, какая бывает только во
сне и бесследно исчезает с первыми лучами света. Так вот оно что! Вот
великая разгадка! О радость, радость, радость!
Закинув голову, подняв руки горе, как Моисей, узревший бога, он хохочет
беззвучно и грозно, короткими спадающими вздохами - видит внизу испуганное
лицо дьякона, предостерегающе приподнявшего палец, видит съежившиеся спины
людей, которые заметили его хохот и поспешно точат ходы в толпе, как черви,
и стискивает рот с неожиданной и трогательной пугливостью ребенка.
- Не буду! - шепчет он дьякону, а грозный восторг брызжет огнем изо
всех пор его лица. И плачет он, закрывая лицо руками.
- Капелек бы! Капелек бы каких-нибудь, отец Василий! - растерянно
шепчет на ухо дьякон и с отчаянием восклицает: - Ах, господи, вот не
вовремя-то! Послушайте, отец Василий!..
Поп отымает слегка от лица сложенные руки и искоса, за их прикрытием,
смотрит на дьякона - дьякон вздрагивает, на цыпочках, большими шагами
отходит в сторону, налезает животом на решетку и, ощупью найдя дверцу,
выходит.
- "Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему, благодаряще
бога, сей бо оскуде от сродства своего, и ко гробу тщится, не к тому пекийся
о суетных и о многострастной плоти. Где ныне сроднице же и друзи; се
разлучаемся..."
В толпе движение. Некоторые потаенно уходят, не обмениваясь ни словом с
остающимися, и уже свободнее становится в потемневшей церкви. Только около
черного гроба безмолвно толкутся люди, крестятся, наклоняются к чему-то
страшному, отвратительному и с страдальческими лицами отходят в сторону.
Прощается с покойником вдова. Она уже верит, что он мертв, и запах слышит, -
но замкнуты для слез ее глаза, и нет голоса в ее гортани. И дети смотрят на
нее - три пары молчаливых глаз.
И тут заметили, что дьякон растерянно пробирается сквозь толпу, а о.
Василий стоит на амвоне и смотрит. И те, кто увидели его в это мгновение,
навсегда запечатлели в памяти своей его необыкновенный образ. Руками он с
такой силою держался за решетку, что концы пальцев его побелели, как у
мертвого; вытянув шею вперед, всем телом перегнувшись за решетку, он весь
одним огромным взглядом устремлялся к тому месту, где стояла вдова и дети. И
странно: он точно наслаждался ее безмерною мукою - так весел, так ликующ,
так дерзко-радостен был его стремительный взор.
- "Кое разлучение, о братие, кий плач, кое рыдание в настоящем часе;
приидите убо, целуйте бывшего вмале с нами, предается бо гробу, каменем
покрывается, во тьму вселяется, с мертвыми погребается и всех сродников и
другов ныне разлучается. Его же..."
- Да остановись же, безумец! - прозвучал с амвона стонущий голос. -
Разве ты не видишь, что здесь нет мертвых!
И тут совершилось то мятежное и великое, чего с таким ужасом, так
загадочно ожидали все. О. Василий отбросил звякнувшую дверцу и через толпу,
разрезая пестроту ее одежд своим черным торжественным одеянием, направился к
черному, молчаливо ждущему гробу. Остановился, поднял повелительно правую
руку и торопливо сказал разлагающемуся телу:
- Тебе говорю, встань!
Было смятение, и шум, и вопли, и крики смертельного испуга. В
паническом страхе люди бросились к дверям и превратились в стадо: они
цеплялись друг за друга, угрожали оскаленными зубами, душили и рычали. И
выливались в дверь так медленно, как вода из опрокинутой бутылки. Остались
только псаломщик, уронивший книгу, вдова с детьми и Иван Порфирыч. Последний
минуту смотрел на попа - и сорвался с места, и врезался в хвост толпы,
исторгнув новые крики ужаса и гнева.
Со светлой и благостной улыбкой сожаления к их неверию и страху, весь
блистая мощью безграничной веры, о. Василий возгласил вторично, с
торжественной и царственной простотою:
- Тебе говорю, встань!
Но неподвижен был мертвец, и вечную тайну бесстрастно хранили его
сомкнутые уста. И тишина. Ни звука в опустевшей церкви. Но вот звонко стучат
по камню разбросанные, испуганные шаги: то уходит вдова и ее дети. За ними
рысцой бежит старый псаломщик, на миг оборачивается у дверей, всплескивает
руками - и снова тишина.
"Так лучше будет: нехорошо ему, такому, вставать при жене и детях", -
быстро, вскользь думает о. Василий и говорит в третий раз, тихо и строго:
- Семен! Тебе говорю, встань!
Он медленно опускает руку в ждет. За окном хрустнул кто-то песком, и
звук был так близок, точно в гробу раздался он. Он ждет. Шаги прозвучали
ближе, миновали окно и смолкли. И тишина, и долгий, мучительный вздох. Кто
вздохнул? Он наклоняется к гробу, в опухшем яйце он ищет движения жизни;
приказывает глазами: "Да откройтесь же!" - наклоняется ближе, ближе,
хватается руками за острые края гроба, почти прикасается и посинелым устам и
дышит в них дыханием жизни - и смрадным, холодно-свирепым дыханием смерти
отвечает ему потревоженный труп.
Он молча отшатывается - и на мгновение видит и понимает все. Слышит
трупный запах; понимает, что народ бежал в страхе, и в церкви только он да
мертвец; видит, что за окнами темно, но не догадывается - почему, и
отворачивается. Мелькает воспоминание о чем-то ужасно далеком, о каком-то
весеннем смехе, прозвучавшем когда-то и смолкшим. Вспоминается вьюга.
Колокол и вьюга. И неподвижная маска идиота. Их двое, их двое, их двое...
И снова исчезает все. Потухшие глаза разгораются холодным, прыгающим
огнем, жилистое тело наполняется ощущением силы и железной крепости. И,
спрятав глаза под каменною аркой бровей, он говорит спокойно-спокойно,
тихо-тихо, как будто разбудить кого-то боится:
- Ты обмануть меня хочешь?
И молчит, потупив глаза, точно ответа ждет. И снова говорит тихо-тихо,
с той зловещей выразительностью бури, когда уже вся природа в ее власти, а
она медлит и царственно нежно покачивает в воздухе пушинку:
- Так зачем же я верил? Так зачем же ты дал мне любовь к людям и
жалость - чтобы посмеяться надо мною? Так зачем же всю жизнь мою ты держал
меня в плену в рабстве, в оковах? Ни мысли свободной! Ни чувства! Ни вздоха!
Все одним тобою, все для тебя. Один ты! Ну, явись же - я жду!
И в позе гордого смирения он ждет ответа - один перед черным, свирепо
торжествующим гробом, один перед грозным лицом необъятной и величавой
тишины. Один. Неподвижными остриями вонзаются в мглу огни свечей, и где-то
далеко напевает, удаляясь, вьюга: их двое, их двое... Тишина.
- Не хочешь? - спрашивает он все так же тихо и смиренно и внезапно
кричит бешеным криком, выкатывая глаза, давая лицу ту страшную откровенность
выражения, какая свойственна умирающим и глубоко едящим. Кричит, заглушая
криком грозную тишину и последний ужас умирающей человеческой души:
- Ты должен! Отдай ему жизнь! Бери у других, а ему отдай! Я прошу.
Обращается к молчаливо разлагающемуся телу и приказывает с гневом, с
презрением:
- Ты! Проси его! Проси!
И кричит святотатственно, грозно:
- Ему не нужно рая. Тут его дети. Они будут звать: отец. И он скажет:
сними с головы моей венец небесный, ибо там - там сором и грязью покрывают
головы моих детей. Он скажет! Он скажет!
Со злобою трясет черный тяжелый гроб и кричит:
- Да говори же ты, проклятое мясо!
Смотрит изумленно, остро - и в немом ужасе откидывается назад, выкинув
для защиты напряженные руки. В гробу нет Семена. В гробу нет трупа. Там
лежит идиот. Схватившись хищными пальцами за края гроба, слегка приподняв
уродливую голову, он искоса смотрит на попа прищуренными глазами - и вокруг
вывернутых ноздрей, вокруг огромного сомкнутого рта вьется молчаливый,
зарождающийся смех. Молчит и смотрит и медленно высовывается из гроба -
несказанно ужасный в непостижимом слиянии вечной жизни и вечной смерти.
- Назад! - кричит о. Василий, и голова его становится огромной от
вздыбившихся волос. - Назад!
И снова неподвижный труп. И снова идиот. И так в чудовищной игре
безумно двоится гниющая масса и дышит ужасом. И в диком гневе он хрипит:
- Напугать! Так вот же...
Но слов его не слышно. Внезапно, загораясь ослепительным светом,
раздирается до самых ушей неподвижная маска, и хохот, подобный грому,
наполняет тихую церковь. Грохочет, разрывает каменные своды, бросает камни и
страшным гулом своим обнимает одинокого человека.
О. Василий открывает ослепленные глаза, поднимает голову вверх и видит:
падает все. Медленно и тяжело клонятся и сближаются стены, сползают своды,
бесшумно рушится высокий купол, колышется и гнется пол в самых основах своих
разрушается и падает мир.
И тогда с диким ревом он бежит к дверям. Но не находит их и мечется, и
бьется о стены, об острые каменные углы - и ревет. С внезапно открывшеюся
дверью он падает на пол, радостно вскакивает, и - чьи-то дрожащие, цепкие
руки обнимают его и держат. Он барахтается и визжит, освободив руку, с
железною силою бьет по голове пытавшегося удержать его псаломщика и,
отбросив ногою тело, выскакивает наружу.
Небо охвачено огнем. В нем клубятся и дико мечутся разорванные тучи и
всею гигантскою массою своею падают на потрясенную землю - в самых основах
своих рушится мир. И оттуда, из огненного клубящегося хаоса, несется
огромный громоподобный хохот, и треск, и крики дикого веселья. На западе еще
светлеет голубая - полоска, и, задыхаясь, он бежит к ней. Ноги его путаются



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.