read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



гляжу, что из него дальше будет. А что будет - слепой курице все пшеница.
"Так. Гражданин, дайте вашу сумку". Это мне-то. Я сумку подал, там смена
белья да два яшних пирога, черные, как чугуны. Ячмень-то был с гусинцем
(гусинец - гусиный горох, местное название вики - Прим. авт.) намолот, да и
мука лежалая, подмоченная. Он пирог-то разломил. "Что это, - говорит, -
такое?" Я говорю, что и так видно, что такое. "Хлеб?" - "Нет, - говорю, - не
хлеб, а пирог". Он мне и тут не верит: "Ты, - говорит, - может, по вражьему
наущенью пропаганду по государству развозишь, таких пирогов не бывает". -
"Как, - говорю, - не бывает, бывает". А сам думаю: тебе бы не пирог, а наш
хлеб показать. Не показать, а разок накормить всухомятку, вот бы пропаганда
была в брюхе-то. Кожаные-то штаны по часу на голенищах висели. Ты бы, думаю,
тех ловил, которые карманной выгрузкой занимаются, а простых-то людей пошто
за гребень? Молчу. Чего станешь говорить? Поглядел, поглядел, отступился.
Дальше пошел, в другом вагоне пропаганду искать. После этого ни одна душа в
вагоне со мной не разговаривала, до самой Исакогорки. Как на зверя глядят,
страму не оберешься. Вот, думаю, что наделал, вихлюй!
Олеша очень живо в лицах изображал то себя с пирогами, то вагонного
проверяльщика.
- А я, друг мой Костенкин, еще скажу, что сроду так не делал, чтобы,
осердясь на вошей, да шубу в печь. - Старик снова стал серьезным. - Бог с
ними. Была вина, да вся прощена...
Баня оказалась готовой, нужно было затоплять и париться.




17
Уходя, я предложил Олеше рассчитаться за работу, но старик то ли не
расслышал, то ли притворился, что не слышит. Лишь после я сообразил, как не
к месту было сразу после работы предлагать деньги старому плотнику. Но к
предложению "замочить" баню, отметить конец ремонта Олеша отнесся не то
чтобы с большим восторгом, но как-то помягче:
- Чайку можно попить. Зайду.
- Старуху бери с собой!
- Спасибо, Костя! Эта-то уж не пойдет.
- Ну так я жду часика через два.
Я прикинул, что у меня есть, чтобы принять гостя, хотел сразу же
собрать на стол, но вспомнил, что пообещал прийти к Евдокии, наладить радио.
Минутка встретила меня с чисто формальным лаем: тявкнув для порядка,
она шмыгнула в сени. В доме ярко горело электричество, ворота были открыты,
но на пороге я чуть не свернул себе шею. Стлань в сенях напоминала черт
знает что, только не пол: двух половиц не было совсем, какие-то плахи и
дощечки торчали поперек и были веселые, как говорят плотники. А одна дырка
закрывалась фанеркой от посылки. Лампочка ярко и с озорством освещала все
эти свидетельства плотницкого искусства самой Евдокии.
Я вошел в избу и слегка опешил: радио орало на полную мощь и очень
чисто. Передавали что-то про африканскую независимость. За столом сидела
Анфея и разговаривала с хозяйкой, шумел самовар, бутылка красного вина была
освобождена на одну треть. Тарелка сушек стояла на столе, другая с рыжиками.
Я поздоровался.
- Чего неладно с радио-то? Вроде хорошо говорит.
- Да теперь-то говорит, - Евдокия пошла к шкалу. - Утром-то не
говорило. Ну-ко, за стол-то садись, садись!
Анфея, стараясь перекричать репродуктор, плела что-то про телевизор,
как его покупали и что по нему передают, а Евдокия, к моему удивлению,
выставила бутылку "белой".
- Ой, отстань, отстань, - затараторила она. - Садись да выпей-ко, дак
теплей будет-то. Садись, не побрезгуй. Ну-ко вот, распечатывать-то я не
мастерица.
Что было делать? Я сел за стол. Евдокия тотчас налила чайный стакан
водки, а себе и Анфее по стопке красного. Что-то неуловимое, какая-то
зацепка помешала мне спросить, по какому случаю Евдокия празднует.
- Ну-ко, Неля, давай. Со свиданьицем. - Евдокия, подавая пример, взяла
стопку.
Неля покуражилась для виду, напевно сказала:
- Да вот, Константин-то у нас отстает.
И вот, не прислушиваясь к шевелению совести, я чокнулся с обеими и
выпил полстакана. Но женщины заговорили, как по команде, обе сразу: "Ой,
Платонович, ты зло-то не оставляй!" И я допил вторую половину... Водка была
до того противна, что в желудке что-то камнем остановилось и нудно заныло.
Я с трудом заглушил тошноту соленым рыжиком. А Евдокия уже наливала в
стакан снова...
Уже минут через десять я понемногу начал проникаться уверенностью, а
главное - добротой к Евдокии, к Неле, к этому симпатичному самовару, к этой
оклеенной газетами избе с кроватью и беленой печью, с этим котом и с
увеличенным портретом сына Евдокии, погибшего на последней войне "в
семнадцать годков". Моя доброта росла с каждой минутой, хотелось сделать
что-то хорошее для Евдокии, ну, хотя бы испилить дрова либо перестлать пол в
сенях, Анфею, то бишь Нелю, расспросить и утешить.
В чем же утешить? Неля совсем не давала повода ее утешать. Она давно
уже спорила о том, где лучше проводить отпуск, в деревне или в городе.
- Ой, нет! Нет и нет, Костя, ты меня не агитируй. В деревне разве это
жизнь, ежели и выйти некуда, и поговорить не с кем.
- Приехала же вот...
- Приехала; давно не бывала, вот и приехала. Нет и нет.
- Все равно тянет на родину...
- Ничего и не тянет. Выпей-ко лучше! Да не из этой, из той-то, из
светлой-то...
- Постой, а где Евдокия?
Евдокии на стуле не было. Не было ее и на кухне, и только теперь сквозь
хмельной туман я начал ориентироваться и соображать, что к чему... Часы
показывали восемь вечера. Олеша мог с минуты на минуту прийти ко мне домой,
а я и сам оказался почему-то в гостях.
В это время Анфея, не стыдясь, пристегивала отцепившийся чулок.
- Ты садись, Константин, садись. Евдокия на конюшню ушла, она там и
ночует в теплушке.
- В теплушке?
Анфея, не отвечая, встала у зеркала. Вся моя доброта разом исчезла.
Я потоптался посреди избы и решительно произнес:
- Ну, мне надо идти.
Разрумянившаяся Анфея не повернулась от зеркала. Она устраивала свою
прическу.
- Пока! - я не совсем уверенно выскочил в сени. Дернул за скобу, но
ворота были заперты... с улицы. Озлобившись, я сильно начал дергать за
скобу. Палка, вставленная в наружную скобу, загремела, и ворота открылись.
Вдовьи приспособления для запирания ворот не выдержали, я как чумной вылетел
на улицу. "Ну, деятели!" К счастью, Олеша не приходил, он был не из тех, кто
ходит в гости после первого приглашения.



18
Мне надо было уезжать, мы с Олешей топили на дорогу баню. Олеша привез
на санках еловых дров, пучок березовой лучины, а я взял у него ведро и
наносил полные шайки речной воды.
- Истопишь? - Олеша прищурился.
- Истоплю - оближешь пальчики.
- Ну, давай, а я пойду обряжу корову.
Сначала я начисто мокрым веником подмел в бане. Открыл трубу, положил
полено и поджег лучину. Она занялась весело и бесшумно, дрова тоже были
сухие и взялись дружно.
Дров Олеша привез с избытком. В бане уже стоял горьковатый зной,
каменка полыхала могучим жаром, закипела вода в железной ванне, поставленной
на каменку. Угли золотились, краснели, потухая, и оконный косяк слезился
вытопленной смолой. Сколько я ни помнил, косяк всегда, еще двадцать лет
назад, слезился, когда жар в бане опускался до пола.
Угли медленно потухали. Я закрыл дверцу, сходил домой, взял транзистор
и под полой принес его в баню. Утром я слышал программу передач. Где-то в
это время должны передавать песни Шуберта из цикла "Прекрасная мельничиха".
Я хотел устроить Олеше сюрприз на прощание. Поставил приемник в уголок под
лавочку и замаскировал старым веником. Закрыл трубу. Угли, подернутые
пепельной сединой, еще слабо мерцали, но угару уже не было. Можно мыться. Я
пошел домой, достал из чемодана пахнущее свежестью белье, полотенце и
двинулся к Олеше. Я думал о том, что, наверное, в старину вот так же, с
такой же отрадой, возвышенной и покойной торжественностью ходили мои предки
к пасхальной заутрене. Мне было и грустно и радостно. Синее небо,
расширенное и впервые по-настоящему вешнее, было необъятно, снег отмякал на
дороге. С крыш катилась настоящая весенняя капель. В березах и черемухах
таилось предчувствие новизны, последний легкий зимний покой, последний сон.
Леса вдруг словно подвинулись ближе к деревне, на конюшне сдержанно ржал
конь.
Олеша не спеша слазил на чердак за веником.
Вероятно, нет ничего лучше в мире прохладного предбанника, где пахнет
каленой сосной и горьковатым застенным зноем. Летним, зеленым, еще не
распаренным, сухим, но таящим запахи июня березовым веником. Землей,
оттаявшей под полом каменки. Какой-то родимой древностью. Тающим, снежным
холодом... Своим же потом и собственной кожей...
Так. Первым делом надо повесить шубу. Покурить. Разуться, слегка



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.