отправляться на вокзал с голодным желудком. От голода ее шатало: когда она
закрывала глаза, снился хлеб и всплывали кадры из кинофильмов, где герои
что-нибудь едят. А днем она не могла удержаться и пройти мимо продуктовых
магазинов, столовых и булочных, манивших ее теперь больше, чем самый
прекрасный фильм. Хлеб лежал рядом - стоило только протянуть руку. Однажды
она не выдержала и в булочной на Кировском проспекте стащила четвертинку
черного
съеден, но сытости она не почувствовала. Девушка поднялась со скамейки и
услышала над ухом приятный голос:
- В следующий раз, когда украдешь, тебя поймают и отправят в милицию
стоптанную обувь, линялое платье и красивое лицо
худшем - посадят в тюрьму
- На вокзале
- Месяц
же были разбросаны пустые пыльные бутылки, пачки сигарет, окурки. Не обращая
внимания на беспорядок, хозяин привел свою гостью в небольшую комнатку,
примыкавшую к зале, открыл холодильник и достал кусок копченой свинины. Себе
он налил рюмку водки, выпил, и в глазах у него появилось обычное выражение
довольного жизнью человека
скажет, хотя я по-своему человек известный. Особенно среди покойников
больше о себе можешь ничего не рассказывать
жизнерадостного человека, глотнула, и резкий вкус жидкости показался ей
неожиданно приятным
Он довольно захохотал и снова подлил
- Как это?
- Ну что-то вроде артистки. У тебя интересное тело. Разденься, я хочу тебя
сфотографировать
если бы он договаривался с клиентами об оплате
делать все, что я скажу. Раздеться можно за ширмой. И не вздумай ничего
красть: перед тем, как ты уйдешь, я тебя обыщу
Несколько часов спустя, не помня себя от ужаса и стыда, Маша выбежала из
мастерской, а Колдаев стал проявлять пленку. Обычно он откладывал эту
канительную процедуру на следующий день, но теперь, в предвкушении удачи,
ему не терпелось посмотреть, что получилось, и проверить, не ошибся ли он,
подобрав на улице стеснительную воровку. Когда на пленке проступили ее
черты, фотограф восторженно присвистнул
тепло и совершенно, как не может выглядеть ни одна фотомодель. Именно
поэтому скульптор никогда не пользовался услугами профессионалок и находил
девушек где угодно - на улицах, на выставках, в театрах - и редко ошибался:
отсутствие опыта, неумение двигаться и позировать перед объективом
искуплялось откровенностью и достоверностью. Колдаев то увеличивал, то
уменьшал изображение, делал пробные снимки, сравнивал их, подбирая так,
чтобы создавалось ощущение движения женского тела
ложиться на спину и на бок, садиться на корточки, поднимать руки,
наклоняться, распускать и закалывать волосы, чтобы выгоднее подчеркнуть
линии и изгибы
выражение. Для него это был совершенно неожиданный случай: никогда прежде
ему не приходилось принуждать женщин к позированию перед объективом - обычно
даже стеснительные раскрепощались, входили во вкус, и это придавало их
глазам и лицам невероятно привлекательное выражение. Оно томило и волновало
кровь художника и возбуждало самих женщин, так что обычно подобные сеансы по
обоюдному влечению заканчивались в постели. Но в этот раз все получилось
иначе: к этой странной девочке Колдаев прикоснуться не решился и теперь об
этом жалел, как жалел и о том, что фотографии быстро кончились
кругу. На ее просмотр собиралась обычно тщательно подобранная публика, здесь
можно было встретить самых разных и неожиданных людей, объединенных страстью
к женской наготе. Одни находили в этом эстетическое удовольствие, другие
черпали источник чувственного наслаждения, третьи компенсировали
неудовлетворенную подростковую страсть к подсматриванию в дырочки и щелки, а
более пожилые предавались воспоминаниям молодости. Эти люди представляли
собой что-то вроде элитарного клуба, попасть в который можно было только по
рекомендации и обладая определенным общественным положением. Здесь все были
свои, и сборы отдавали легким душком свободомыслия, шаловливого вызова
похожей на скучную классную даму одряхлевшей системе. Они называли себя
Орденом эротоманов, и каждый из них имел свой титул. Колдаев был Великим
гроссмейстером
старых большевиков, а в печальной перспективе и их нынешних наследников, был
идеально приспособлен для целей Ордена. Дом вмещал несколько павильонов,
множество подсобных помещений, сзади к нему примыкал уютный закрытый садик,
где можно было проводить съемку на пленэре, но главной гордостью хозяина
была выстроенная в подвале по его собственному проекту сауна с большой
купальней. В одну из стенок сауны встроили тайное окошко, откуда можно было
вести съемку тех посетительниц, которые добровольно на нее не соглашались,
ибо имена молодых актрис были слишком хорошо всем известны. Устав ложи
предусматривал ужасные кары для тех, кто рискнул бы выдать их тайну, равно
как и имена самих братьев. Но никто, кроме самого гроссмейстера Колдаева, не
знал о том, что в нескольких местах в гостиной были вмонтированы микрофоны,
и коллеги тех скромных молодых людей, которые настойчиво просили таежного
директора отречься от истины в интересах общего дела, а потом упекли его в
тюрьму, были в курсе всех бесед. Помимо этого, бесцеремонные люди
просматривали все новые поступления колдаевской коллекции и кое-какие
фотографии отбирали для себя
проклятий выливалось на его голову, когда ни о чем не подозревающих
фотомоделей шантажировали и заставляли оказывать родному ведомству услуги в
постелях иностранных туристов, журналистов и бизнесменов. Но поделать с этим
он ничего не мог. Его вынудили согласиться на установку микрофонов и
передачу фотографий, пригрозив в противном случае привлечь к уголовной
ответственности за распространение порнографии. Скульптор сильно переживал,
но, к счастью, скоро началась перестройка, о его мучителях стали писать черт
знает что в газетах, за снимками больше никто не приходил, и он решил, что
всякое наблюдение за ним снято
потребителей своей конечной продукции, что давало немало поводов для
кладбищенских шуток. Иногда наиболее падкие зрители просили его познакомить
с той или иной барышней или продать фотографии, но ничего подобного
принципиальный скульптор никогда не делал. Он не соглашался смешивать
высокое ремесло со сводничеством и лишь себе одному позволял удовольствие
плоти, в душе презирая своих гостей
Однако был среди посетителей колдаевского вернисажа один необычный человек
у него старинные иконы, причем без всякого риска нарваться на подделку и по
достаточно разумной цене. Скульптор высоко ценил его вкус и, хотя Борис
Филиппович не принадлежал к Ордену, показывал ему обычно все новые работы,
прежде чем представить их на общее обозрение. Соблазнительные формы женского
тела никогда не подавляли у Люппо острого эстетического чувства. Его
суждения были точны и оценки верны, как у евнуха, принимающего в гарем новую
девушку. Во многом благодаря Борису Филипповичу колдаевская коллекция имела
такую высокую репутацию среди ревнителей женской красоты
своего эксперта новым поступлением
у него непроизвольно задергалось левое веко
Филипповича своими творениями ему еще не удавалось ни разу.- Вы посмотрите,
какое потрясающее и искреннее выражение стыда в глазах и какое нежное тело!
Сколько я ни просил других девушек изображать смущение, у них не получалось
Корнев Павел
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Прозоров Александр