рости в забытых на солнце мельничных жерновах. Ветер поднялся еще с ут-
ра. Он соскабливал с поверхности моря сахарную пену волн, облетал скалу,
неистово звоня в колокольный вереск, кружил вокруг дома, выжимая свист
из самых глухих закоулков, со скрипом срывая то там, то сям шаткие чере-
пицы, раскатывал прошлогодние, филигранно забуревшие листья, чудом спас-
шиеся от торфяного засоса, выдувал из дорожных колдобин завесы серой пы-
ли, сдирая шершавым языком сухую корку пожилых луж.
круговорот - зыбкий остроконечный конус. Какое-то время его капризную
вершину водило из стороны в сторону, словно грифель карандаша, повторяю-
щий все неровности бумаги, пока не бросило резким зигзагом к податливому
пористому предмету, что чернел у подножия высокой серой стены. То был
пустой, легкий фантик, неосязаемая и высохшая оболочка черного кота, ли-
шенного своей кошачьей сути. Гонимый вихрем, тонкий, рвущийся на клочки,
он закувыркался по дороге подобно газете, чьи помпезные развороты так
нелепы на пустынном пляже. Сильно натянулись струны высоких стеблей -
призрак кота оторвался от земли, неуклюже завис в воздухе и повалился на
бок. Очередной порыв ветра отбросил его к изгороди, потом отлепил и
вновь пустил в пляс - вальсирующим бескостным паяцем. Внезапно кошачий
силуэт подкинуло над обочиной повернувшей дороги, понесло через пустошь,
заметало среди остроигольной зелени нарождающихся колосьев, которые за-
ряжали его электричеством при каждом соприкосновении, зашатало пьяной
вороной с места на место, пустопорожнего той совершенной пустотой, что
кукожит от старости солому в забытых на солнце мельничных жерновах.
вые разнообразные запахи, которые будили недораспутанные воспоминания.
Вот уже целую неделю, как он поглощал всю полноту ментальной сущности
черного кота и не переставал удивляться; с большим трудом ему удавалось
разбираться в этом сложном и безудержно чувственном мире. Было бы невер-
но утверждать, что психиатр унаследовал качественно новый образ жизни;
его основные физические привычки и рефлексы были слишком хорошо закреп-
лены, чтобы сильно измениться от редких, а следовательно, малоэффектив-
ных контактов с черным котом; ему становилось даже смешно от собственных
попыток уверить - и убедить - самого себя в том, что он испытывает необ-
ходимость чесать за ухом ногой или вставать на четвереньки, сгибая лок-
ти, поджимая кулаки под подбородком. Но возникало немало желаний и ощу-
щений, даже мыслей, глубину и притягательность которых он себе плохо
представлял, например: он почувствовал, что в нескольких метрах от доро-
ги растет куст валерианы. И тем не менее решительно отвернулся от него и
пошел по скалистой тропе в обратном деревне направлении. Вперед его вела
идея, и находил он ее весьма удачной.
битую падающими камнями, затем, не раздумывая, развернулся и начал спус-
каться, помогая себе руками. Он даже что-то испытывал, когда камни обва-
ливались под его ногами, но, несмотря ни на что, движения отличались та-
кой ловкостью и точностью, которые никогда ранее не проявлялись. Нес-
колько мгновений спустя он уже стоял у подножия скалы. Между изрезанными
рифами отступающее море обнажило узкую полосу намытых булыжников с глу-
бокими воронками. Жакмор поспешно направился к одной из них. Подкрался,
выбрал удобное место, закатал рукава и склонился. Скрюченные пальцы едва
касались воды.
иле. Она почти не выделялась на растительном фоне заболоченной воронки,
но Жакмор увидел, как трепыхались ее тонкие жабры, и его сердце радостно
забилось.
Запах вкусопомрачительный.
рыбы.
со лба. Он только что закончил обшивку правого борта. Красные медные
гвозди протянулись изящной линией по светлому дереву. Лодка обретала
очертания. Пока она еще покоилась в дубовой колыбели, обращенной к морю;
под откос скалы уходили два дубовых рельса.
рали его дети. Развивались они невероятно быстро; все трое уже ходили,
цокая маленькими железными подковами, правда, ступни Ситроэна еще
чуть-чуть кровоточили по вечерам, зато подошвы более грубоватых Жоэля и
Ноэля крепились изо всех сил и понемногу роговели кожей.
ведь надо кормить. И тут он вспомнил, что у служанки сегодня выходной.
Вздохнув, он посмотрел на часы. Иногда - правда, это случалось все реже
и реже - Клементина все-таки забывала их покормить, и если он позволял в
ее адрес хотя бы малейший упрек, она отвечала дерзко, со злобной уверен-
ностью в своей правоте. При этом дети, принимая сторону матери, взирали
на обескураженного Антеля чуть ли не с иронией.
на и почувствовал себя неуютно. Ангель с досадой подумал, что они полу-
чили то, что заслуживали. Он был бы и сам не прочь их приласкать и по-
тискать, но к нему за этим никогда не обращались.
подошел к детям.
отказались от помощи. Подняв целое облако пыли, они выбрались из кучи
щепок и опилок и неуклюже побежали за братом. Лицо Ангеля покрылось ис-
париной, он начинал нервничать. Тем не менее пошел вслед за детьми, опа-
саясь многочисленных подвохов со стороны каверзного сада; несмотря на
раздражение, он бы очень переживал, если бы с ними что-нибудь случилось.
мать, Жоэль ему вторил.
готовить! Он неумело посадил их перед чашками с молоком и тартинками -
тут же началось шумное обжорство - и направился к выходу. В дверях он
чуть не столкнулся с Жакмором.
мать, вас это всерьез увлекает. Скажите лучше, где моя жена.
ловую, - начал оправдываться Жакмор, - и она была там...
воздержался от комментариев, хотя было очевидно, что гнев Ангеля выражал
не что иное, как досаду на свою собственную неспособность обращаться с
детьми.
это всегда происходило из-за детей. Ему следовало больше заниматься их
воспитанием. Его трясло от злости. Сердце бешено колотилось в груди. Из-
девается она, что ли...
спущенными до колен штанами, Клементина извивалась всем телом. Грудь
вздымалась, кулаки судорожно сжимались. По глади стола взад-вперед
скользили подрагивающие ягодицы. Бесстыдно раздвигались ноги, из приотк-
рытых губ вырывались слабые стоны. Ангель бестолково потоптался и попя-
тился к выходу. Его лицо медленно принимало пунцовый оттенок. Он закрыл
дверь и быстро вышел в сад. Жакмор остановился на крыльце, проводил Ан-
геля взглядом до поворота аллеи и вернулся на кухню.
тившиеся засранцы радостно лепетали. Он утер измазанные мордашки и вы-
толкнул грязнуль из кухни.
ним. Жакмор, насупившись, прислушался к звукам, доносившимся из сада, и
нерешительно зашел в столовую. Перевернувшись на живот, Клементина про-
должала непристойно извиваться. Психиатр принюхался, после чего с явным
Орлов Алекс
Самойлова Елена
Свержин Владимир
Браун Дэн
Перумов Ник
Березин Федор