Калигулы, объявившего собственную лошадь консулом.
напутственную речь, с которой обратился к выпускникам университета Род-
Айленда в Кингстоне, - был конец мая 1990 года.
работал со мной в редакции "Дейли сан", выходившей в Корнелле. В Корнелле я
только тем и занимался, что писал для этой газеты.) Свою речь я предварил
размышлениями о напутственных речах, принадлежащими Кину Хаббарду, юмористу
из Индианаполиса, который, когда я был подростком, печатал в газетах по
смешной заметке каждый день. Хаббард высказался в том духе, что лучше бы то
важное, чем может одарить университет, распределялось равномерно, семестр за
семестром все четыре года, а не вываливалось единым махом, когда пришла пора
расставаться.
Уайльдом: "В жизни не встречал человека, готового работать по мере сил",
или: "Когда говорят, что дело не в деньгах, можно не сомневаться, что деньги
самое главное", - говаривал он.)
надо цинично относиться к американскому эксперименту, поскольку этот
эксперимент лишь недавно начался".
номер пять" так часто изымали из школьных библиотек. (Она попала в список
потенциально вредоносных книг, составленный в году 1972-м. С тех пор он не
пополняется новыми названиями.) Я получаю письма от читателей из Советского
Союза, которым сказали, что здесь, в Америке, мои книги жгут. (Такое
случилось только в Дрейке, штат Северная Дакота.) Отвечаю им, что цензура у
нас дает себя почувствовать главным образом в глухих углах. Там, когда я был
подростком, жгли и людей. Так что пусть уж лучше жгут книги - прогресс, как
никак.
времен моего детства, - это ослабление расизма. Точно вам говорю, он снова и
быстро наберет силу, если не останавливать демагогов. Но сейчас мы, к
счастью, более или менее научились судить о людях по тому, что они собою
представляют, а не по степени их сходства с нами и нашими родствениками. В
этом отношении мы продвинулись дальше всех остальных стран. В большинстве
стран о подобном даже не задумываются.
меньшинствам, которые мужественно и с чувством достоинства старались
воплощать в реальность все то, что обещали "Билль о правах" и Конституция.
естественно, потому что о цензуре все время заходит речь в выпусках
новостей. Но мне кажется, цензура - дело совсем, совсем не новое, она вроде
болезни Альц-хаймера, которая существовала издавна, но лишь недавно была
опознана, после чего ее научились лечить. Внове не цензура сама по себе, а
отношение к ней как к чему-то вредоносному для плюралистической демократии,
внове старания многих людей как-то ей воспрепятствовать.
затем оно было квалифицировано как социальное заболевание, с которым начали
бороться. Представляете - целых сто лет! Тот же Освенцим, верно? Хороши мы
были в качестве маяка свободы для человечества, когда у нас дома считалось
совершенно естественным, чтобы люди владели другими людьми и обращались с
ними, как с рабочим скотом. А кто, собственно, вообразил, что мы изначально
являлись маяком для человечества? Почему эту откровенную ложь внедряли в
сознание? У Томаса Джефферсона были рабы, и не столь уж многие находили это
несообразным. Все равно, как если бы у него на кончике носа появилась
скверная опухоль размером с каштан и сочли бы, что это абсолютно нормально.
Как-то я об этом заговорил в Виргинском университете, который Джефферсон не
только основал, но и построил по собственному проекту. Профессор истории
объяснил мне: Джефферсон не мог освободить рабов, пока они не состарились с
ним вместе, - рабы были заложены, а у него совсем не было денег.
естественным отдавать в заклад живых людей, может даже, будущих младенцев.
Какая, право, досада, что теперь нельзя, поиздержавшись, прихватить в заклад
вместе с саксофоном уборщицу, которая приходит по утрам.
считаться колыбелью свободы. Какому из этих двух городов отдать
предпочтение? Никакому. Свобода в Соединенных Штатах зарождается только
сейчас. Она не родилась в 1776 году. Рабовладение оставалось законным. Даже
белые женщины были бесправны, по сути, они являлись собственностью своих
отцов, мужей, ближайших родственников по мужской линии или каких- нибудь там
судейских крючкотворов. В Бостоне или в Филадельфии свободу лишь зачали.
Бостон или Филадельфия были, скажем так, мотелями, где сделали остановку на
пути к свободе.
- двадцать два месяца. Мы, американцы, вынашиваем свою свободу двести лет и
даже больше, так-то, друзья мои и соотечественники!
относительного экономического, юридического, социального равноправия женщин,
равно как и расовых меньшинств. Так пусть свобода в конце концов явится на
свет, пусть вопли, возвещающие о ее рождении, будут услышаны в Кингстоне,
как и во всех других городах, городишках, поселках, деревнях нашей
просторной и богатой страны, и если этого не произошло в эпоху Джеф-ферсона,
пусть произойдет при жизни самых юных из тех, кто сегодня собрался в этой
аудитории. Мне слышится голос новорожденного. Да будет это голос радости!
сильнее, готовя для нее просвещенных граждан.
провозгласившей и осуществившей право своих обитателей принадлежать к любой
конфессии или не принадлежать ни к одной.)
посещает), а я атеист (или, в лучшем случае, унитарий, очень часто
заглядывающий в храм, но только под самый конец службы). Поэтому, решив в
1979 году пожениться, после того, как прожили вместе несколько лет, мы, как
бы это выразиться, оказались перед необходимостью испечь пирог из очень уж
разных - что сакральных, что секулярных - продуктов, предназначенных для
начинки. Познакомились мы с Джил на спектакле по моей пьесе, вот я и
предложил провести магический ритуал в соборе, известном под названием
Актерская церковь, или еще Церковка за углом, и она - Двадцать девятая
стрит, угол Пятой авеню, Манхэттен - какая радость! - оказалась
епископальной. Свое странное наименование и особую репутацию эта церковь
заслужила в середине девятнадцатого века, когда ее попечители старались,
чтобы среди паствы было побольше людей театра, включая Джозефа Джефферсона,
сделавшего инсценировку "Рип Ван Винкля" и сыгравшего в ней главную роль, -
он намеревался сочетаться браком, выбрав для этого англиканский собор на
Пятой авеню, в двух кварталах от Двадцать девятой. А ему вежливо объяснили:
видите ли, в моральном отношении актеры народ несколько более свободных
правил, чем наши прихожане, вам бы лучше обратиться вон в ту церковку за
углом. Он и обратился.
разведенный, - в жизни так не доставалось! (Ничуть не помогло то
обстоятельство, что я имею некоторое отношение к театру, как и то, что Джил
всю жизнь была дружна с Полом Муром, главой епископальных церквей
Нью-Йорка.) Разговор пришлось вести с какой-то дамой. Она явно представляла
собой важное лицо, хотя дело происходило еще до того, как женщин начали
возводить в сан. Теперь-то она, возможно, и служила, эта леди, которая
простотаки представить себе не могла, что бывают такие ужасы, как мой развод
с первой женой.
первых удостоившихся - нет, вы подумайте! - носила имя Таня Воннегут. Это
жена одного из двоюродных моих братьев, очень красивая женщина и, не
сомневаюсь, замечательный священнослужитель.)
обвенчают в Церковке за углом только при условии, что я стану ее
прихожанином и в качестве епитимьи буду выполнять поручения причта -
включая, может быть, преподавание в воскресной школе. По этой причине
представление пришлось перенести в методистскую единую церковь Христа на
Парк-авеню, угол Шестидесятой. (Не помню, почему мы выбрали именно эту
церковь. Может, после разговора о церковной архитектуре с Бренданом Джилом
из комиссии по сохранению исторических памятников.) Там никакой волокиты не
устраивали. Все прошло гладко: хлоп! - и готово, как будто таблетку
проглотил.
и он меня пригласил выступить на службе в канун Рождества вместе с
комическим актером Джоном Адамсом, а из-за этого у него возникли сложности с
приходом, который решил с ним расстаться, причем одним из проступков
настоятеля, надо думать, сочли предоставление церковной трибуны ярому
атеисту, и ярым атеистом, само собой, был не Джон Адаме, а ваш покорный
слуга. Теперь у этого настоятеля другой приход, мы время от времени
переписываемся, обсуждая духовные проблемы, и он посетил премьеру нашей с
Эдгаром мессы в Буффало.)
собора. (Тем, кто с такими целями снимает банкетный зал в "Ридженси" и
заказывает свадебный торт, бесплатно предоставляется номер для новобрачных,
- пока мы выпивали, в этом номере проводили время мои внуки.) Одиннадцать
лет назад, когда происходила описанная церемония, нам с Джил казалось, что
Афанасьев Роман
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Глуховский Дмитрий
Шилова Юлия
Березин Федор