Чтение 15–й страницы книги ~Виза в позавчера~

разогревали оставленный матерью суп. Ели молча, каждый занят своим: Олег
марками, которые он за отсутствием альбома переклеивал в новую тетрадь.
Люська -- мыслями о том, что после каникул в школу идти не надо. Поев,
Люська немедленно убегала.

-- Куда?-- строго спрашивал Олег, догадываясь о происходящем.

Хотя он был младшим, но, в конце концов, в доме он -- единственный
мужчина.

-- Не твое дело!-- очаровательно улыбаясь, отвечала Люська.

Она его авторитета принципиально не признавала.

Школу затолкнули в старую избу, а школьное здание на соседней улице
занимал госпиталь. Люська прокрадывалась через черный ход. Там пахло
хлоркой. Сегодня какая палата? Вчера была шестнадцатая, значит, сегодня
семнадцатая, второй этаж.

Она открывала дверь и слышала возгласы:

-- Артистка пришла!

-- Садись, доченька!

-- На-ка, кисельку сперва похлебай...

Люська садилась на пустую кровать и говорила:

-- Ну вот, значит. Я вам какое рассказывала? "В шесть часов вечера
после войны"? Теперь, значит, "Сестра его дворецкого". В общем, так...

И начиналось кино. Она его пересказывала в лицах, куплеты пела, плясала
и сцены изображала в действии, ловко прыгая между кроватями и тумбочками.
Когда, пробившись сквозь толпу в дверях, входила санитарка и объявляла
мертвый час или обход врачей, палата упрашивала:

-- Не шуми, тетка Нюша, пущай она до конца расскажет!

Санитарка и сама садилась, слушала и смеялась, а после опять
спохватывалась:

-- С ума сошли! Она же без халата! А ну, марш отсюдова!

Люська поправляла юбку и, не простившись, убегала.

-- Когда придешь, артистка?-- неслось вслед.

-- Может быть, завтра, а может, никогда...

Больше всего ей нравилось, как голодные мужчины на нее смотрят, и
поэтому она возвращалась. Но приставать к ней из-за ее малолетства не
решались. Да и палаты были с тяжелоранеными.

Раз Люська чуть не заговорила с матерью про школу. Представила, что
сделает мать. Она отодвинет тарелку, будет хмуро молчать, а после скажет:

-- Вот спасибо тебе, доченька! Отблагодарила нас с отцом за то, что всю
жизнь спину на тебя гнули!..

И будет прикладывать к глазам передник. Мать устала, ни к чему ей забот
прибавлять.

В понедельник, после каникул, Люська, как обычно, взяла портфель и
отправилась как бы в школу. Погуляла по улицам до десяти, а в десять
начинался первый киносеанс. Она взяла самый дешевый билет и уселась в
середине восьмого ряда, на свое привычное место. Зрителей было мало, в
основном ребятишки из второй смены. А кино очень интересное.

Вернулась она днем, как обычно. Олег учился во вторую смену; он был
занят своими делами, и Люська, молча поев, побежала на соседнюю улицу.
Двадцать третья палата, второй этаж.

-- Красотка наша тут!..

Во вторник, чтобы полегче было, выложила она книжки и отправилась с
пустым портфелем. Олег ничего не заметил, а мать и подавно. Деньги, которые
мать дала им обоим на каникулы, она уже потратила свои и Олеговы. Больше не
осталось, а без денег в кино не попадешь.

Люська заглянула к Марине, материной подруге, занять у нее рубль.
Марина раньше работала в тресте, вместе с матерью, а как замуж вышла,
перешла в управление торговли. Люська сразу заметила, что у Марины животик
округлился и платье в талии натянулось. Марина перестала крутить арифмометр,
сразу вынула из сумки три рубля и тут заметила в Люське перемену.

-- А ну, выкладывай! Чего у тебя происходит?

Стоит ли Марине рассказывать, неизвестно. Но слезы сами собой
показались. И вообще Марина умная и практичная. Не передаст матери, это уж
точно. Арифмометры в управлении трещат -- никто посторонний ничего не
услышит.

Марина не удивилась, услышав об исключении из школы, прижала Люську к
себе, погладила по голове, пожалела:

-- Горюшко! Ведь пятнадцать уже, а нескладеха. Нравится кто?

Марина отстранила Люську и оглядела внимательно с головы до ног.

Девочка пожала плечами.

-- Да ты не стесняйся! В твоем возрасте все бывает. На что деньги
берешь?

-- На кино.

-- Не надоело? Кино, кино!.. Работать тебе надо, милая. Я вот об
институте мечтала, а даже техникума не кончила.

-- Тебе хорошо, ты замужем!-- вырвалось у Люськи.

-- Не завидуй! Приходится вокруг мужа день и ночь ходить. Муж, как
конь: его надо кормить, поить, мыть, чистить, прибирать за ним, и тогда
семейная телега едет. У тебя времени хоть отбавляй. Работать пойдешь, так
тебе путь никуда не отрезан, сможешь и доучиться. Если, конечно, поумнеешь.
А нет, так сойдет. В общем, после войны видней будет.

-- У-у-у, до этого еще дожить надо,-- повторила Люська чужие слова.

-- Делать-то что любишь? Чего молчишь? Одни хиханьки в уме?
Послушай-ка, у Левушки моего есть в Кинопрокате знакомый. Епишкин его зовут,
но мужик серьезный. Попрошу Левушку поговорить с ним, может, пристроят
тебя... А сейчас ступай отсюда, мне дела делать надо. Не реви, уладится. С
матерью сама поговорю, чтобы не очень на тебя наваливалась. Это лучше, чем
она случайно узнает. Так?

Люська кивнула, три рубля за лифчик спрятала и убежала.

Не забыла Марина. У матери вытянула слово, что та пилить не станет.
Пускай Люська работать идет, тебе же подспорье. В среду Люська зашла к
Марине попросить еще денег. Но та денег больше не дала.

-- Нету у меня: все свекровь забирает для учета. Зато есть новость.
Кинотеатр "Аврора" знаешь? Войдешь, скажешь, мол, к директору. Тому объясни:
я, мол, от Епишкина. Не перепутаешь? Им билетерша нужна.

-- Билетерша?

-- А ты, милая, кем же предполагала? Чарли Чаплином? Иди, иди! Работа
не пыльная. Билеты проверила, и отдыхай себе, в носу ковыряй...

-- Кино смотреть можно?

-- Да хоть целый день! Не возьмут -- тогда приходи, еще подумаем.

В четверг погуляла бывшая восьмиклассница около "Авроры", огляделась.
Стены кино были обшарпанные, только с фасада голубой краской покрашены. У
входа мальчишки семечки лузгают. Окошко кассы на улице, в нем кассирша
дремлет. Билетерша Люську к директору пропустила и с любопытством посмотрела
вслед.

В дверь, на которой написано "Директор кинотеатра", Люська постучала
робко. Никто не откликнулся, и она вошла.

Директору было на вид лет сорок. Он сидел за столом в коричневом
костюме и при галстуке. На Люську директор не глядел, разговаривал по
телефону. Долго он говорил, смеялся, наконец скосил на нее глаза.

А была Люська в самодельной черной юбке с разрезом и блузке из кружев,
которую ей Марина подарила, потому что самой стала мала. Брови Люська слегка
подкрасила, колечко от волос отделила и загнула под глазом, как в довоенном
журнале.

Директор положил трубку.

-- Ну, чего?

Люська объяснила.

-- А лет?

-- Семнадцать,-- прибавила себе пару годиков Люська.

Мала для такой работы, прикинул директор, солидности не хватает, а так
вроде ничего. Авось справится. И потом Епишкин звонил, можно считать
указание дал.

Поставили Люську Немец у входа. Пожилая билетерша Фаина Семеновна стала
ей показывать, как проверить и оторвать контрольный корешок от билета,
изобразила, как без билета лезут, а бывает, число подделают или сеанс. Сама
Фаина Семеновна появилась в "Авроре" недавно. Пошла она работать, как только
мужа у нее загребли на фронт. Но уже вполне освоилась и, по сравнению с
Люськой, чувствовала себя большой начальницей.

-- В случае чего, Люся,-- учила она,-- кричи милиционера, но поста не
оставляй. Пускай лучше один хам прорвется, чем орава. Это же государственные
деньги, понимать надо!

Люська поняла. Билеты она научилась проверять и отрывать быстро, только
руки мелькают. Народ прет, особенно перед самым началом сеанса. Никому до
тебя нет дела, скорей бы протиснуться. Все опаздывают, а билетерша одна. Она
хозяйка, она командует, и спорить с ней нельзя.

-- Проходите, быстрей, не задерживайтесь!

Зрители подчиняются, бегут в зал.

-- Вы спутали сеанс, гражданин. Вам на следующий!

И здоровенный дядечка, виновато бормоча оправдания, пятится назад. Ну,
а вздумали бы ее не слушаться, что ей тогда одной против толпы делать? Об
этом лучше не думать.

Среди зрителей иногда попадались ее бывшие одноклассники. Они
удивлялись, подмигивали. Один раз Бомба, Люськина классная, в кино
приходила. Остановилась, загородив могучим торсом весь проход, и заявляет:

-- Ну, чего ты тут, Немец, стоишь столбом? Иди в школу, покайся
завучу...

Люська только улыбалась:

-- Чего я у вашего завуча забыла? Мне и здесь хорошо!

Настало пыльное лето, потом осень с дождями пришла, и Люська, стало
быть, в билетершах приработалась. В госпиталь она бегала теперь не каждый
день, но только когда работала в утреннюю смену, да и то все реже. За день
Люська так уставала стоять на одном месте, что в палате пересказывала