Чтение 15–й страницы книги ~Дитя эпохи~

- А можно посмотреть? - спросил я.

- Вообще-то, пока нельзя... - неуверенно сказала Зоя.

Ее неуверенность придала мне сил. Я почувствовал, что нужно сменить
тему и подождать, пока плод сам упадет в руки.

- У вас всегда потрясающая прическа, - сказал я примитивно и нагло.

- Да? - сказала Зоя, заливаясь румянцем. Она несколько заволновалась,
встала с места и подошла к зеркалу. Прическа, и в правду, была в поряд-
ке.

- Как вы этого добиваетесь? Скажите, я научу жену.

- У меня есть фен, - скромно сказала Зоя.

- Приятно, когда женщина так за собой следит, - сказал я, чувствуя
непереносимый стыд. Но странное дело - Зое все это нравилось!

- Скажете тоже, Петя... - возразила она смущенно.

- Все, я кончил. Спасибо! - твердо сказал я, вынимая листок из машин-
ки. Это был гениальный ход с моей стороны. Я его не продумывал, он при-
шел по наитию. По лицу Зои я понял, что ей не хочется прерывать столь
удачно начавшийся разговор.

- Так вас действительно интересуют места? - спросила она.

- Ну, не так, чтобы очень... - начал ломаться я.

- Можете посмотреть, - сказала она, доставая из шкафа папку с над-
писью "Распределение".

- Зоинька, вы добрая фея! - воскликнул я как можно более натурально.
В глубине души я чувствовал себя Сметаниным.

Мы уселись рядышком и принялись изучать заявки. Я выписывал места
распределения на листок. Зоя комментировала, если место было ей знакомо.
Для ленинградцев я выписал пару известных НИИ, штук семь почтовых ящи-
ков, пяток заводов. На оборотной стороне листа я стал выписывать другие
города. Новосибирск, Тула, Саратов, Рязань...

- Петя, вас же в другой город не пошлют. Ленинградцев мы распределяем
в Ленинграде, - сказала Зоя.

- Мало ли что, - уклончиво сказал я. - Возможно, меня позовет роман-
тика.

И я продолжал писать: Новгород, Углич, Кутырьма...

- Что это за Кутырьма? - спросил я.

- Понятия не имею. Кутырьма у нас впервые, - сказала Зоя. - Вот Нов-
город знаю. Там большое КБ акустических приборов.

На отдельном листке в папке "Распределение" был список нашей группы.
Мы были расставлены по среднему баллу. Первым стоял Крылов со средним
баллом 5,000. Это выглядело вызывающе. Я помещался где-то в первой тре-
ти. Мой балл был 4,587. Сметанин замыкал список. Против его фамилии зна-
чилось 3,075. Это был самый краткий и выразительный итог нашего пребыва-
ния в ВУЗе.

После этой акции мой авторитет в группе очень вырос. В течение нес-
кольких дней вся группа побывала в нашей комнате. Приводил их Сметанин,
который неустанно подчеркивал свою инициативу. Места распределения об-
суждались тщательно, в особенности Кутырьма. Кутырьму никто не мог найти
на карте. Сметанин полагал, и не без основания, что Кутырьма достанется
ему.

- Меня может спасти только одна вещь... - сказал он.

- Какая? - спросила Вика. Разговор был при ней. Крылов тоже сидел в
комнате, но делал вид, что распределение и Вика его не касаются.

- Женитьба! - многозначительно сказал Сметанин.

Вика почему-то покраснела. А Сметанин достал записную книжку и долго
листал ее, шевеля губами. Потом он захлопнул книжку, решительно запах-
нулся в свой длинный плащ, намотал шарф на горло и ушел. Вика тоже ис-
чезла. Только она ушла, смылся Крылов. Чемогуров вышел ко мне. Он был
чем-то недоволен.

- Ты занимаешься ерундой, - сказал он. - Вот возьми параметры матери-
алов и размеры конструкций. Нужно это сосчитать.

Он протянул мне листок бумаги. Откуда он брал эти цифры, ума не при-
ложу. Я покорно взял листок и принялся писать программу для машины. Ма-
шина у нас была на кафедре вычислительной математики. Называлась она
"М-222". Я уже договорился, чтобы мне давали машинное время.

Однако история с Кутырьмой на этом не закончилась. Не успел я первый
раз выйти на машину, как снова явился Сметанин.

- Петя, ты мне нужен сегодня вечером, - сказал он. - Приходи в обще-
житие к семи.

- Зачем? - спросил я.

- Ну, я тебя прошу, старик! Очень нужно! - сказал Сметанин, но объяс-
нять ничего не стал.

Я отличаюсь тем, что не умею отказываться. Если меня настойчиво про-
сят, я соглашаюсь, чтобы сэкономить нервы. На самом деле, нервы я этим
не экономлю, потому что потом ругаю себя за то, что согласился.

Вечером я пришел в общежитие к Сметанину. Он был один в своей комна-
те. На Сметанине была эффектная рубашка с немыслимым воротничком и но-
венькие синие джинсы. На джинсах было килограмма полтора заклепок. Сме-
танин стоял у окна и увлеченно тер себе задницу наждачной бумагой.

- Ну как? - спросил он, показывая результаты работы.

- А что должно быть? Дыра? - спросил я.

- Потертость, - сказал Сметанин. - Купил совсем новые джинсы, а нужны
потертые. В потертых самый хип. Коленки я уже сделал.

Я посмотрел на его коленки. Они были такими потертыми, будто Сметанин
совершал на них паломничество к святым местам. Он довел до такого же
состояния задницу и стал готов к мероприятию.

- Пошли, - скомандовал он.

Мы вышли на улицу и куда-то поехали. Троллейбус привез нас на Невс-
кий. По Невскому шли нарядные прохожие. Сметанин привел меня к стеклян-
ным дверям, в которые втекала тонкая струйка очереди. Это был кок-
тейль-бар. Очередь состояла из молодых людей, одетых как Сметанин и еще
лучше. Сметанин что-то сказал швейцару, и нас пропустили.

В коктейль-баре было темно и накурено. За стойкой возвышалась фигура
бармена в белой рубашке и при бабочке. Сметанин помахал ему рукой и по-
шел в угол, где за столиком сидела девушка.

- Знакомьтесь, - сказал он. - Это Мила.

Мила встала и протянула мне руку. В темноте я разглядел только глаза,
которые занимали почти все лицо. Собственно, ничего кроме глаз и не бы-
ло. Мила напоминала соломинку, из которой она тянула коктейль. На ней
был бархатный комбинезончик с вырезом на животе. Вырез имел форму сер-
дечка. В центре выреза размещался аккуратный маленький пупок.

- Петя, - сказал я, стараясь не смотреть на пупок.

Сметанин принес еще три коктейля, и мы стали ловить кайф. Так выра-
зился Сметанин.

Я еще никогда не ловил кайф. Я даже не знаю, как это толком делается.
Дело в том, что я женился после второго курса, и мне просто некогда было
ловить кайф. У нас родилась дочка, мы с женой ее прогуливали, купали, по
очереди не спали ночью, когда она болела, и тому подобное. Кроме того, я
подрабатывал, чтобы у семьи были деньги. Я чертил листы первокурсникам,
которым не давалось черчение. Моя аккуратность приносила меня десятку за
каждый лист большого формата. Так что с кайфом у меня обстояло туго.

Я судорожно ловил кайф, соображая, зачем Сметанин привел меня сюда.
Неужели он не мог посидеть с девушкой наедине?

Постепенно выяснилось, что Мила учится в Университете. Она социальный
психолог. Специальность у нее была такая же модная, как комбинезончик.

- Я испытываю интерес к асоциальным личностям, - сказала Мила. -
Здесь я их изучаю.

- Борька, тогда ты зря меня привел, - сказал я. - Я плохой экспонат.
Я еще не дорос до асоциальной личности.

Заревела музыка, и на стенке бара зажглись разноцветные огни, которые
дрожали и переливались в такт музыке. Сметанин и Мила поднялись, обхва-
тили друг друга руками и застыли рядом со столиком. Они простояли минуты
три, пока играла музыка, не шевелясь. Многие юноши и девушки поблизости
делали то же самое.

Я понял, что безнадежно отстал и устарел морально.

Они сели, и разговор продолжился. Мила говорила о Фрейде, экзистенци-
ализме и каких-то мотивациях. Еще она говорила слово "ремиссия", которое
я постарался запомнить. Каким образом в разговоре участвовал Сметанин,
для меня осталось загадкой. Но он тоже что-то произносил близкое к соци-
альной психологии. В самый разгар экзистенциализма Милу пригласил танце-
вать молодой человек в звериной шкуре, которая свисала с него живописны-
ми лохмотьями. На этот раз танец был другим. Они вышли на свободное мес-
то перед стойкой и стали прыгать. Молодой человек в шкуре потрясал кула-
ками, а лохмотья яростно развивались.

- Ну как? - спросил Сметанин.

- Недурно, - сказал я.

- Значит, так. Я на ней женюсь. Ты будешь свидетелем...

- Почему я?

- Тебе что, трудно? Так надо... Это будет фиктивный брак, - прошептал
Сметанин таинственно.

Я совсем обалдел от коктейля и непонимающе уставился на Сметанина.

- Фиктивный брак, - повторил он. - Это значит, что мы распишемся, я
получу ленинградскую прописку, меня распределят здесь, а потом мы разве-
демся. Она согласна.

- Мне не хочется, - сказал я. - Это нечестно.

- А честно загонять человека в Кутырьму?! А честно писать липовый
диплом для грузин?! - завопил Сметанин.

Этим он меня убил. На соседних столиках с интересом посматривали на
нас, ожидая инцидента. Мила подошла к нам после танца и сказала:

- Мальчики, у вас наедине психологическая несовместимость. Я сяду
между вами.

И мы продолжали ловить кайф втроем, правда, он никак не ловился. У