Чтение 15–й страницы книги ~Лестница~

насупился, но продолжал свое дело.

Держа в руке бумажного голубя, изображавшего самолет, мальчик с еще
слышным завыванием производил им несколько плавных движений в воздухе, а
затем тыкал его в какую-либо из открыток, разложенных перед ним. Тут же он
тихонько изображал взрыв, после чего быстро рвал открытку на части и
разбрасывал кусочки, а самолет поднимался вверх, отыскивая новую добычу.
Пирошникову игра показалась жестокой, но вмешаться он решился лишь после
того, как Толик уничтожил открытку с репродукцией картины Ван Гога, которая
изображала рыбацкие лодки на берегу моря.

-- Тебе разве картинок не жалко? Тетя Надя будет ругаться, -- сказал
Пирошников недовольно.

-- Это война, -- сурово сказал Толик, закончив измельчение рыбачьих
лодок.

И он с более уже резким звуком ткнул свой бомбардировщик в фотографию
весьма миловидной девочки с бантиком и, произнеся "Кх-х!", смял эту
фотографию, а затем и разорвал.

Владимир вскочил с места и отобрал у Толика картинки, на что ребенок
нагнул бычком голову, метнув в Пирошникова яростный взгляд.

-- Когда я вырасту, я буду солдатом, -- неожиданно и твердо произнес
он. -- И всех убью!

-- Посмотрим еще! -- разозлившись, ответил Пирошников, которому мальчик
не слишком понравился, что, впрочем, совершенно понятно. Владимир мало имел
общения с детьми, хотя полагал в душе, что относится к ним с любовью, причем
последняя подразумевала в детях необыкновенно смешные и милые существа, от
которых сплошной восторг и удовольствие.

-- Убью! Убью! -- повторил мальчик, совсем уж набычившись и без тени
шутки.

-- Ладно, -- примирительно сказал Пирошников и вдруг ощутил
проснувшееся в душе благородство и нечто вроде отцовского чувства. -- Вот
посмотри... -- И он извлек из пачки открыток другую репродукцию Ван Гога, а
именно известный автопортрет с отрезанным ухом. -- Этот... Этот дядя был
художником. Он рисовал картины, а ты их рвешь. Посмотри, каким он был. Ему
очень плохо жилось, он был совсем один и отрезал себе ухо.

Толик недоверчиво посмотрел на репродукцию и пощупал свое ухо.

-- А где оно? -- спросил он.

-- Он его отрезал, -- скорбно произнес Пирошников. -- Его нет.

-- И выбросил?

-- Откуда я знаю? Дело совсем не в этом.

-- Он плакал? -- спросил Толик.

-- Не думаю, -- ответил молодой человек. -- Но ему было больно. Главным
образом, морально. Ты понимаешь, что такое морально?

-- Понимаю, -- неожиданно кивнул Толик.

-- Вот... У него был брат, с которым они дружили. У тебя есть брат?

Толик отрицательно покачал головой, и Пирошников заметил, что
сосредоточенное и неприязненное выражение исчезло с лица мальчика, который
судя по всему, заинтересовался разговором.

-- У меня тоже нет брата, -- сказал Пирошников. -- С братом было бы
лучше, правда?

-- Нет, -- ответил Толик. -- Он бы дрался.

Так они и разговаривали, молодые люди, о голландском живописце, а
заодно о некоторых других вещах, в частности о родственниках, которыми оба
собеседника довольны не были. Пирошников заметил, что Толик назвал Наденьку
просто по имени, когда речь зашла о ней. О матери Толика Владимир не
спрашивал, потому что опасался навеять на мальчика дурное настроение.

-- Давай ты будешь моим братом, а я твоим, -- предложил Пирошников.

Произнеся эти слова, он почувствовал душевную легкость, какой давно уже
не испытывал, ибо не помнил, когда он предлагал кому-нибудь дружбу. Но
мальчик неожиданно замкнулся и лишь замотал головой.

-- Я жду папу и маму, -- наконец объяснил он. -- Они приедут с
Северного полюса, а потом народят мне братьев. Много-много...

-- Постой, -- не понял Пирошников. -- Мама же у тебя здесь. Тебя тетя
Надя откуда вчера привела?

-- От бабушки.

-- А мама твоя где?

-- На Северном полюсе, -- печально проговорил мальчик и даже рукой
махнул куда-то в сторону.

Пирошников ничего не понял из объяснений Толика. Выходило, что Наденька
вчера вечером придумала всю эту историю с женщиной, ее новым мужем и прочим
-- но для чего? Владимир как-то сразу поверил именно мальчику, потому что не
видел причины, зачем Толику врать. Но Наденьке, Наденьке-то зачем?.. Он
осторожно принялся расспрашивать Толика о его жизни, и тут выяснились
некоторые подробности. Во-первых, мальчик считал себя племянником Наденьки и
внуком какой-то бабушки Лены, у которой он до вчерашнего дня проживал.
Во-вторых, родителей своих Толик не помнил, знал лишь, что они обитают
постоянно на Северном полюсе, о каком имел представление очень смутное.

-- Полярники они, что ли? -- спросил совсем сбитый с толку Пирошников.

-- Они там живут в ледяном дворце, -- спокойно отвечал мальчик. -- У
них был самолет, но он сломался. Они его починят и прилетят.

Тут Пирошников удостоверился, что все это не более чем пересказ
бабушкиной версии об отсутствующих родителях. Но Толик продолжал говорить,
увлекшись, и рассказал много. Вкратце его рассказ выглядел следующим
образом.

Отец Толика в пушистой шапке и такой же шубе охотился на белых
медведей. Он был очень сильный и мог побороть много белых медведей сразу.
Местные жители, которые там, на Северном полюсе, обитали, прозвали его за
это Снежным человеком, а маму называли Снежинка. Она сидела в ледяном дворце
и смотрела в бинокль по сторонам и тоже была очень сильная и красивая.
Вдобавок они присылали Толику письма с разноцветными марками, а еще
присылали подарки на день рождения и к Новому году. Но, к сожалению,
приятели Толика во все это верили мало, и если бы не письма с марками, то и
вообще бы не верили. О последнем Пирошников догадался по слегка обиженному и
настойчивому тону мальчика, излагавшего такую вот легенду.

Поверите, у Владимира сердце сжалось, когда он слушал волшебную сказку
Толика. Он конечно же сразу догадался, что нет у Толика никаких родителей,
что они умерли или с ними еще что произошло. Как же больно будет мальчику
узнать правду! Как трудно будет расстаться со сказкой! Чем он ее заменит?
Такие примерно мысли взволновали Пирошникова да еще томил вопрос о
Наденькиной версии. Молодой человек даже забыл о собственных своих
злоключениях и смотрел на мальчика с печалью, а тот приводил все новые факты
из жизни родителей и новые доказательства, но слишком уж ожесточенно, по
чему Пирошников определил, что и сам Толик в душе почти уж разуверился и
устал ждать, но хватается за сказку, как утопающий за соломинку.

Молодой человек машинально перебирал в руках открытки, причем среди них
попалась ему и репродукция Рафаэля, на обратной стороне которой с
решительностью было начертано: "Прощайте и простите за причиненное
беспокойство". Это были его собственные слова, написанные вчера, перед
головоломным спуском из окна. Пирошников усмехнулся, припомнив вчерашние
приключения, и не без удовлетворения ощутил, что он будто бы узнал что-то
новое за прошедшие сутки, хотя что именно, сказать бы сразу затруднился.

Он не стал далее расспрашивать мальчика, а предложил тому поиграть в
какую-нибудь игру, и последующие полчаса они провели весьма увлекательно.
Затеяли так называемую игру в "Чапаева", которая состоит в сбивании с доски
своими шашками шашек противника, -- игру, которой Пирошников увлекался еще в
детстве и которая оказалась знакомой и Толику. Партнеры вошли в азарт и с
возгласами щелкали по шашкам. Пирошников, конечно, слегка поддавался, ибо
мальчик не овладел еще искусством точного удара, но тем не менее и он
получал от игры удовольствие.

Спохватившись, Владимир прочитал Наденькину записку, из которой уяснил,
что пропущено время, когда Толику надо было дать лекарство. Пирошников
захлопотал, сбегал на кухню за водой, а потом проявил выдержку и
красноречие, уговаривая мальчика проглотить таблетку. Покончив с этим делом,
он с воодушевлением принялся разогревать обед, действуя точно по инструкции,
для чего перенес с подоконника на газовую плиту кастрюли, в одной из которых
оказался бульон, а в другой каша, и, стоя у плиты, начал сосредоточенно и
даже несколько важно помешивать ложкой вышеназванную кашу, дабы она не
пригорела. Он нацепил Наденькин фартук и выглядел как образцовый и
заботливый родитель. Появившаяся на месте действия Лариса Павловна тонко и
понимающе улыбнулась, из чего следовало, что она вроде бы одобряет его
действия. Наш молодой человек твердо решил играть роль до конца, сохраняя
полное достоинство. Тут же вспомнил он о совете Наденьки и, пользуясь
случаем, заговорил с соседкой.

-- Лариса Павловна, -- произнес он, стараясь придать голосу обаяние, но
без подобострастия, -- я хотел извиниться за вторжение на вашу территорию,
так сказать. Дело в том...

-- Ах, пустяки! -- вскинув брови, прервала его Лариса Павловна, смотря
на Пирошникова каким-то заинтересованным взглядом. -- Эта комната не моя,
так что можете пока пользоваться...

-- Спасибо, -- наклонил голову Пирошников и летучими шагами официанта
поспешил в комнату, неся подогретые блюда.

Он обнаружил Толика стоящим босиком на полу у своего чемоданчика,
который был раскрыт.

-- Меня здесь нету, -- объяснил Толик. -- Я был еще сломанный.

-- Как это -- сломанный?

-- Меня еще не было живого, я был сломан. А они меня починили и уехали.

-- Да... -- протянул Пирошников, не зная, что и сказать.

Толик отобрал артистов и засунул их под подушку. Некоторое время они
сидел, как бы что-то вспоминая, сосредоточенный, а потом вздохнул и
повторил, что папа и мама должны скоро непременно приехать.

Пирошников тоже вздохнул и попытался отвлечь Толика обедом. Он
расстелил на одеяле полотенце, положил сверху медицинский справочник, а уже