чайной ложки майорана, ложку базиликовой пасты и добавляешь лук) и десертом
из трех восхитительных кусочков арахисового масла смешанного с изюмом и
сушеными сливами (вот ведь гурманский десерт) кажется я вспоминаю дом
тетушки Жанны именно из-за этого послеобеденного довольства когда все сидят
закатав рукава рубашек, курят, потягивают кофе и разговаривают - И опять же
из-за воскресного дня мне вспоминаются вьюжные воскресенья когда мы с папой
и Билли Арто играли в футбольном матче имени Джима Гамильтона организованном
Паркеровской Компанией, а потом опять папа закатывал рукава и дымил своей
сигарой о простое человеческое счастье таких моментов - и еще конечно из-за
моих прогулок (в зимнем туманном холоде) для аппетита пока варятся спагетти,
мозговой спазм неотвязный как тик приходит опять, теперь это долгие
воскресные предобеденные прогулки под падающим снегом, мой разум задыхается
от затопляющих его воспоминаний вызывающих загадочный тик, спазм, он рвется
наружу и я думаю о том как сладостно чисто все человеческое - вот стебель
моего цветка сердце мое болит о человеческом - воскресенье - воскресенья у
Пруста и эх о воскресеньях пишет (и прячет написанное) Нил Кэссиди,
воскресенья в сердцах наших, воскресенья давно умерших Мексиканских Грандов
помнивших Оризаба Плазу и церковные колокола полнящие воздух как цветы
44
потому что сам по себе я это я и не более и как это однообразно быть одно -
образ -- потряс - атас - вас - нас - фраз - Я научился непочтению к вещам и
Хань-Шань всучил мне тряпку в руки[27] а я не - я научился учиться учился не
учился ничему - И Э У - В один из этих дней я чуть не довел себя до безумия
потому что в моей голове вертелись такие вот выкрутасы, прошла всего лишь
неделя и я уже не знаю куда мне деваться, пять безликих дней проливного
дождя и холода, я хочу спуститься вниз ПРЯМО СЕЙЧАС потому что запах лука от
моих рук которыми я подношу ко рту собранную на горном склоне чернику
внезапно напоминает мне запах гамбургера, сырого лука, кофе и посудомоечной
машины которым пропахли все забегаловки Мира куда мне внезапно так хочется
вернуться, посидеть на круглом стуле с гамбургером, прикурить сигарету к
чашечке кофе и пусть дождь течет себе по краснокирпичным стенам, ведь мне
есть куда идти, и есть чем заняться, писать стихи о сердцах человеческих а
не о камнях - мое Одинокое Приключение нашло меня найти мной найдет во мне
такое полнейшее ничто что его не назвать даже отсутствием иллюзий - мое
сознание в лохмотьях -
45
как медитация" мир щелчком встает на место стоит мне проснуться (или
"быстрых как мысли любви") - Старые ошметки бекона все еще валяются во дворе
и бурундуки пощипывают и раздергивают их целую неделю показывая свои
маленькие умилительные белые животики и иногда застывая неподвижно в трансе
- Причудливые рыскающие повсюду птички и голуби подчистили всю мою чернику
прямо с кустиков -- птички небесные питающиеся порождениями земными, так
было сказано -- ха, моя черника, это их черника -- и каждый мой кусочек для
них громаден как арбуз - я похитил у них двенадцать грузовых составов пищи
-- мой последний день на Пике Одиночества, теперь никто не помешает им
трещать и трещать - Теперь я отправляюсь на Пик Мерзости к шлюхам вопящим
требуя горячей воды - Вся эта история, моя жизнь в горах, смогла произойти
благодаря Джерри Вагнеру научившему меня лазить по горам (Маттерхорн той
безумной осенью 1955-го, когда все Северное Побережье сходило с ума на почве
сильнейшего религиозного битничества и исступления зловеще завершившегося
самоубийством Розмари, история уже поведанная в соответствующей Легенде) -
Джерри, как я уже говорил, помог мне подобрать рюкзак, пончо, пуховый
спальник, туристический примус и отправиться в горы с походным рационом из
изюма и арахиса в рюкзаке - моем прорезиненном рюкзаке, так что каждой ночью
вплоть до самой последней ночи на Одиночестве стоило мне вытащить из него
пару пригоршней изюма на закуску, резиновый привкус арахиса с изюмом вызывал
во мне поток воспоминаний о том какое море различных причин принесло меня на
Пик Одиночества и в эти Горы, о теории которую мы разработали во время наших
долгих вылазок, про "рюкзачную революцию" и миллионы "бродяг Дхармы" по всей
Америке забирающихся в горы для медитаций и отвергающих общество О Эге-гей
дайте мне общество, дайте мне прекрасноликих шлюх с полными плечами,
выступающими буграми мускулов и толстыми жемчужными щеками, засовывающих
руки себе под платье обхватывая голые ноги (ах эти впадинки на коленях и ээх
на лодыжках) кричащих мадам "Agua Caliente[28]", бретельки их платьев
приспущены до локтей так что сдавленные груди почти вываливаются, удар
могучей природы, виден маленький кусочек бедра там, где оно переходит в
заколенную выемку и темноту уходящую под - И не то чтобы Джерри отрицал все
это, но хватит! хватит скал, деревьев и мельтешащих птах! Хочу туда, где
фонари, телефоны и смятые постели с женщинами, где под пальцами ног толстые
мохнатые ковры, где страсти затмевают безмыслие потому что в конце концов не
все ли равно Тому-Кто-Протекает-Сквозь-Все? - И как же мне быть со снегом? Я
говорю о настоящем снеге который становится в сентябре как лед так что я
больше не могу уминать его в ведре - Я лучше займусь бретельками на платьях
рыжих красоток Боже милостивый и лучше буду бродить вдоль краснокирпичных
стен вероломной самсары чем по этой грандиозной складчатой гряде полной
всякой дребедени уязвляющей своей гармонией и загадочным громыханием земли -
Ах это было вовсе неплохо вздремнуть днем в траве, в Тишине, вслушиваясь в
таинственные радио звуки - и неплохи эти последние закаты когда наконец-то я
точно знаю что они последние, опускающиеся в прекраснейшие багровые океаны
за зубчатыми скалами - Нет, Мексико-Сити субботним вечером, ага, в комнатке
где есть шоколадные конфеты в коробке, босуэлловская биография Джонсона и
настольная лампа возле кровати, или Париж осенним днем наблюдая за детьми и
их няньками в ветреном парке с железной изгородью и старой скульптурой на
постаменте - ага, могила Бальзака - В Одиночестве, теперь я научился
Одиночеству, а там за всем неистовством мира одиночества не существует, там
все незаметно совершенно -
46
сориентировавшись, начинают клевать всякую мелочь - маленький бурундучонок
беззаботно бегает среди них - Птицы шустро мотают головками косясь на
порхающую над ними желтую бабочку - Меня подмывает выбежать за двери и
закричать "Эге-гей" но это было бы слишком пугающим испытанием для их
маленьких бьющихся сердец - Я закрываю все свои
ставни по всем четырем сторонам света и сижу в темном доме, только одна
дверь остается открытой, и я замечаю как ярок и тепел солнечный свет и
воздух, и мне кажется, что тьма выдавливает меня сквозь последнее ведущее в
мир отверстие - Это мой последний полдень, я сижу и думаю об этом,
интересно, что чувствуют заключенные в последний день 20-летнего срока - Я
могу лишь сидеть и пытаться вобрать в себя все это - Шест анемометра сложен,
все уложено, мне осталось только забросать мусорную яму, вымыть кастрюли и
до-свидания, оставив радио завернутым в ткань, засунув под дом антенну и
присыпав известкой туалет - Каким печальным выглядит мое дочерна загоревшее
лицо в затемненном закрытыми ставнями окне, очертания его напоминают мне о
том что полжизни прожито, это уже почти зрелый возраст, разложение и страсти
готовы привести меня к сладкой победе золотой бесконечности - Полнейшая
тишина, безветренный полдень, маленькие пихты высохли и покоричневели, их
летнее рождество окончено и теперь уж скоро бури покроют инеем и завьюжат
всю округу - И не станут тикать ни одни часы, не станет тосковать ни один
человек и пребудут молчаливыми снег и погребенные им камни, а Хозомин как
всегда будет неясно вырисовываться и грустить беспечально - Прощай, Пик
Одиночества, ибо познал ты меня как есмь - Да парят ангелы неродившиеся и
ангелы погибшие над тобою подобны облаку и окропляют тебя подношениями
золотых вечных цветов - Текущее сквозь все протекло теперь и через меня и
через этот мой карандаш и больше нечего добавить - Маленькие пихты скоро
станут большими - Я бросаю последнюю консервную банку вниз по крутому склону
и слышу как она грохочет весь путь в 1500 футов и это опять напоминает мне
(из-за большой свалки консервных банок накопившихся от смотрителей за
пятнадцать лет) о великой лоуэлловской свалке на которой мы играли по
субботам среди ржавых автомобильных останков и куч смердящего мусора и
считали это великолепным, все это включая старые горделивые авто с
изуродованными проржавевшими сцеплениями валяющиеся под боком
суперсовременной с иголочки автострады проложенной от самого центра вокруг
бульвара и до Лоуренса - последнее одинокое позвякивание моих консервов
Одиночества в безлюдной долине, которому, обнаженный, внемлю с
удовлетворением -- В таком далеком далеком отсюда начале времен было
смерчеподобное пророчество гласившее что все мы плача будем сметены и
унесены как щепки - Люди с усталыми глазами уже понимают это и ждут
наступления бесформенности и распада - и все же может быть сила любви в их
сердцах не ослабла и осталась той же, просто я не знаю больше что означает
это слово - все что мне нужно сейчас это порция мороженого
47
младенца - вот в чем женщины превосходят мужчин - Хозомин даже не шевельнула
бровью - Венера кроваво встает на востоке, это последняя ночь и мне тепло
несмотря на холод Осенних ночей пронизанных таинством синих камней и синего
пространства - Через 24 часа я уже буду у Скэджит-ривер и усядусь скрестив
ноги с бутылкой вина на опилочном круге оставшемся от пня - Звезды
Мичурин Артем
Конан-Дойль Артур
Каргалов Вадим
Орлов Алекс
Орлов Алекс
Ибсен Генрик