пыталась а ее сестры (хоть и время от времени нежность к младшей сест-
ренке типа обязательных поцелуйчиков перед сном и писанием друг у друга
на спинах) третировали ее, и она бродя по улицам допоздна, глубоко в уг-
рюмыслях и мужчины пытались сделать ее, темные мужчины из темных дверных
проемов цветных кварталов - вот значит продолжая,
страхов - которые ясные ночи утишают и обостряют и делают реальными -
ощутимыми и тогда с ними легче справиться
я помню как восхищался ее разумностью даже тогда - но в то же время
мрачнея дома за своим столом благосостояния и думая: "Но справляться
этим психоаналитическим справлянием, она говорит как и все они, городс-
кой декадентский интеллектуальный тупиковый в причине и следствии анализ
и решение так называемых проблем вместо великой РАДОСТИ бытия и воли и
бесстрашия - разрыв вот их восторг вот в чем ее беда, она совсем как
Адам, как Жюльен, как все они, боятся безумия, страх безумия преследует
ее - не Я Не Я ей-Богу" -
различаешь или чувствуешь тоже то что я говорю и почему мне необходимо
написать это -
точно деталей, детали вот жизнь всего этого, я настаиваю, скажи все что
у тебя на уме, не таи ничего, не анализируй или чего-то там еще вот как
у тебя катит, высказывай: "Вот (я теперь говорю при чтении письма) ти-
пичный пример - но ничего, она всего лишь девчонка - хм" -
что рисует мне тебя теплым и дружелюбным
любимой одно лишь слово "дружелюбный" - но вся эта сложная фраза далее
усложняется тем фактом что она представлена в первоначально написанной
форме под отметками и добавлениями переписывания, что мне не так инте-
ресно, естественно - переписанное будучи
что рисует мне тебя теплым и дружелюбным (и любящим)
деле не говорим, и похожих к тому
пера ощутить жалость к себе, видя себя как и ее потерянным в страдающем
невежественном море человеческой жизни чувствуя даль от нее кому следует
быть ближе всех и не зная (нет не на этом свете) почему отдаленность
вместо и есть это чувство, мы оба сплетены и потеряны в нем, как в море
под водой -
просыпаешься, все в самом деле странные сны и (будущее покажет) дальней-
шая мозговая связь которую мы осуществили, телепатируя образы совместно
закрытыми глазами, где это будет показано, все мысли встречаются в хрус-
тальной жирондоли вечности - Джим - все же мне к тому же нравится ритм
чтоб видеть сны, чтобы проснуться, и льщу себе у меня в любом случае
ритмичная девчонка, на моем метафизическом домашнем столе -
сейчас -
робкой покорной Марду не столь уж невероятно и я в действительности на-
чинаю охорашиваться и верить в это (О покорная бумага букв, О время ког-
да я сидел на бревне возле аэропорта Айдлуайлд в Нью-Йорке и наблюдал за
вертолетом снижавшимся с почтой и пока я смотрел я видел улыбку всех ан-
гелов земных что написали буквы упакованные в его грузовом отсеке, их
улыбки, в особенности моей мамы, склоняющейся над милой бумагой и ручкой
чтобы связаться по почте со своей дочерью, ангельская улыбка словно
улыбки работниц на фабриках, всесветное блаженство ее и мужество и кра-
сота ее, признания коего факта мне не следует даже заслужить, относясь к
Марду так как я к ней относился) (О простите меня ангелы небес и земли -
даже Росс Валленстайн попадет на небеса) -
сание письма писателю -
было несколько слов от меня утром в эту среду
увидел, письмо утратило следовательно свое плотное воздействие на кото-
рое была надежда
шу боль поодиночке
пьяницы мне осточертели и город осточертел) и появилась, хижина посреди
лесов на Миссиссиппи со мною, к чертям линчевателей, антипатии, поэтому
я написал в ответ: "Я надеюсь ты под этой строчкой имела в виду (зверьки
в темные теплые норки) ты окажешься той женщиной которая сможет в самом
деле жить со мною в глубоком уединении лесов наконец и в то же время де-
лать блистательные Парижи (вот оно) и стареть вместе со мной в моем
особнячке мира" (вдруг видя себя этаким Уильямом Блейком с кроткой женою
посреди Лондона ранним росистым утром, Крэбб Робинсон входит с какой-то
еще граверной работой но Блейк блуждает в собственном видении Агнца за
столом с остатками завтрака). - Ах прискорбная Марду и никогда ни мысли
о том что бьется у тебя во лбу, который мне следует целовать, боль твоей
собственной гордости, довольно 19-векового романтического общего трепа -
детали вот жизнь всего этого - (мужчина может вести себя глупо и превос-
ходственно и изображать большую шишку 19 столетия доминирующую над жен-
щиной но это ему не поможет когда дело близится к развязке - утрата ко-
торую дева вернет, она таится в ее глазах, ее будущая победа и сила - с
его же губ мы не слышим ничего кроме "конечно же любви") - Ее заключи-
тельные слова прекрасный пастишпатисс, или пирожок, такого вот -
Друк <описка> И моя любовь И Ох <над какими-то навсегдасокрытыми вымар-
ками> <и множество крестиков означающих конечно поцелуи> И С Любовью К
Тебе МАРДУ
по себе, слово, ПОЖАЛУЙСТА - ее последняя мольба о которой никто из нас
и не подозревал - Отвечая на это письмо я сам тупой ерундою чушью со-
бачьей возникающей во мне из гнева после инцидента с тележкой.
те, напиваясь, я зашел увидеть Марду с работы, мы были в пьянчужном
настроении, по какой-то причине мне вдруг захотелось выпить красного
бургундского вина которое пробовал с Фрэнком и Адамом и Юрием в предыду-
щее воскресенье - еще одним, и первым, достойным упоминания инцидентом,
был - но вот где собака зарыта - СОН. Ох распроклятый сон! В котором
видна ручная тележка, и все остальное напророченное. Это тоже после ночи
сурового пьянства, ночи мальчика-фавна в красной рубашке - где все после
разумеется говорили "Ты свалял дурака, Лео, у тебя и так уже на Пляже
репутация гомика, дергающего всем известных пидаров за подолы рубашек."
- "Но я же всего лишь хотел чтобы ты в него врубился." - "Все равно"
(Адам) "на самом деле." - А Фрэнк: "Ты действительно зарабатываешь себе
жуткую репутацию." - Я: "Мне плевать, помните 1948 год когда Сильвестр
Штраус этот голубой композитор разозлился на меня за то что не хотел ид-
ти с ним в постель потому что он прочел мой роман и подверг его, он орал
на меня: "Я про тебя все знаю и про твою ужасную репутацию." - "Что?" -
"Ты и этот твой Сэм Веддер шляетесь по всему Пляжу, снимаете моряков и
даете им ширево а он их делает только затем чтобы кусаться, я про вас
все слышал." - "Да где ты слышал эту фантастическую галиматью?" - ты
знаешь эту историю, Фрэнк." - "Мне следовало вообразить" (Фрэнк смеется)
"что со всем тем что ты делаешь прямо здесь в Маске, пьяный, при всех,
если б я тебя не знал то поклялся бы что ты самый психованный и крутой
пинч на свете" (типичное кармодиевское высказывание) а Адам "Это в самом
деле так" - После ночи мальчика в красной рубашке, пьянющий, я спал с
Марду и у меня был страшнейший кошмар, хуже некуда, там были все, весь
мир собрался вокруг нашей постели, мы лежали на ней и все происходило.
Покойная Джейн была там, у нее большая бутыль токайского была припрятана
в комоде у Марду для меня и она ее достала и нацедила мне здоровенный
стакан и пролила из него много на постель (символ еще большего пьянства,
грядущего вина) - и Фрэнк с нею - и Адам, который вышел за дверь на тем-
ную трагическую итальянскую улицу Телеграфного Холма с тележкой, спус-
тившись по хилой деревянной лесенке Шатова где подземные "врубались в
старого еврейского патриарха только что приехавшего из России" выполняю-
щего какой-то ритуал бочонками котов с рыбьими головами (рыбьи головы, в
самый разгар жарких дней Марду держала рыбью голову для нашего сумасшед-
шего приблудного котенка который был почти что человеком в своей настой-
чивости быть любимым его изгиб шеи и мурлыканье прямо в тебя, для него у
нее была рыбья голова вонявшая так ужасно в почти безвоздушной ночи что
я выкинул ее кусок в бочку внизу после того как сначала вышвырнул туда
кусок склизких внутренностей на который в неведении наткнулся руками
когда полез в темный ледник где лежал кусочек льда которым я хотел осту-
дить свой сотерн, шлеп об большую мягкую массу, кишки или рот рыбы, ос-