глаз острый?
-- у нас вода такая.
надо будет снарядить человека за пробой...
любые уточнения по поводу чегемских источников.
Ольденбургский и кивнул на бинокль адъютанта. Тот молча снял его и передал
дяде Сандро. Дядя Сандро поблагодарил принца и повесил бинокль на шею.
не портить хорошее впечатление от остального рассказа. Он сказал, что,
проезжая мимо гостиницы, решил напиться, и, когда спешившись стал пить воду
из фонтанчика, сторож без всякого повода стрельнул в него задницей, что по
абхазским обычаям считается страшным оскорблением. Вот он и не выдержал.
достоинства.
сторож хотел его этим оскорбить?
этому молодому человеку начала передаваться свите.
психологию поступка молодого аборигена.
полной ясности постучал указательным пальцем себя по лбу.
раскрыть перед его сознанием, упрямо отказывающимся рефлектировать, всю
трагическую нелепость его поступка.
так суждено.
"Не взыщите, нечаянно!" -- радостно ответил дядя Сандро, показывая, что при
отсутствии злого умысла всегда можно найти общий язык.
по-видимому, кончился, вывернул свой хурджин и, присев у пруда, стал его
обмывать.
крепостного рабства не знали, вот в чем дело..."
тряся сухонькой головкой, проехала принцесса Евгения Максимилиановна. Ослика
вел под уздцы казак. Другой казак придерживал коляску сзади Свита
поклонилась. Ничего не замечая, принцесса проехала как страшный сон.
такого странного зрелища.
почувствовав, что дальше занимать время принца неприлично и опасно.
сказал принц.
обратный путь. Сейчас спутники дяди Сандро едва поспевали за ним, ему
хотелось догнать коляску и еще раз посмотреть в лицо страшной принцессы.
подспудный смысл, угадать, нет ли ловушки, тайного испытания. Он
почувствовал, что преступник чем-то понравился принцу, иначе он не стал бы
дарить ему бинокль, но, с другой стороны, ему же, принцу, в угоду надо было
неукоснительно выполнять законы.
многозначительно сказал принц, обращаясь к свите. Свита вздохнула, и на
некоторых лицах даже как бы появилось выражение некоторой запоздалой вины за
слишком долгое крепостное рабство в родной стране.
полдень. Принц Ольденбургский покосился на свиту. Свита подчеркнуто замерла,
выражая полное доверие к точной работе шомпольной пушки. А раньше, бывало,
как только ударит пушка, кто-нибудь нет-нет и посмотрит на часы, словно
надеясь, что пушка вдруг ошибется. Но пушка не могла ошибиться, потому что
была связана электрической проводкой с башенными часами.
Кроме того, это было время кормления пеликанов и цапель.
толчками пересекал пруд.
наполненным ставридой. Принц Ольденбургский требовал для кормления пеликанов
самой свежей рыбы, поэтому боцман всегда держал про запас сачок, наполненный
рыбой и опущенный в море. Такая рыба, по крайней мере, в течение суток была
похожа на свежевыловленную.
огромные крылья, словно прикрывая беговую дорожку от возможных соперников,
побежал к нему. Как пеликан ни спешил, а все-таки остановился на краю аллеи,
там, где кончался зеленый дерн -- знал, дальше неположено. За пеликаном
более сдержанно приковыляла пеликанша, а там и вовсе скромно, не доходя до
границы аллеи, остановились цапли.
насаждал принц Ольденбургский. Птицы и рабочие ремонтных мастерских, и
потому он тех и других любил больше всех.
и бросил ее пеликану. Разинув свой чудовищный клюв, пеликан с ловкостью
собаки на лету подхватил добычу. Мгновенье было видно, как рыба, скользя,
проваливается по желобу нижней челюсти. Пасть захлопнулась с полноценным
звуком одернутого зонта. Александр Петрович бросил рыбу пеликанше. Тот же
благородный костяной звук с металлическим оттенком, только зонт поменьше.
Так повторялось много раз, и пасти пеликанов перещелкивались, прихватывая
рыбу.
ставриды, и оба пеликана гневным движением так и не раскрывшихся клювов
отменяли попытку подсунуть им неполноценную добычу. Обезглавленная рыба
каждый раз определялась безошибочно и на лету, вызывая горестное восхищение
Александра Петровича. О, если бы правители России и ее народы так же точно
подхватывали полноценные идеи и отбрасывали порочные!
крылья из розового мрамора и выставив вперед первобытный клюв, застыл в позе
неведомого герба. С остатками рыбы, в том числе и обезглавленной, скромно
расправлялись цапли.
состояние.
свите, вытирая руки чистым полотенцем, поданным боцманом пристани.
хорошо, после обеда зайду к Картучихе. В сущности, думал он, это не будет
нарушением собственного приказа. Ведь приказ пребывать под домашним арестом,
до конца которого оставалось два дня, никак не оговаривал ежедневные
массажи. Массажи он отменил ввиду личной немилости, хотя сам же от этого и
страдал.
шофером и тем самым останавливая его попытку влезть в машину. Надо было
показать, что его бездарный объезд залива в поисках черного лебедя не
остался безнаказанным. Адъютант придал лицу кающееся выражение, хотя был
рад, что ему не придется топтаться возле этих вонючих бараков.
останавливаясь, смотрели на экипаж принца и на самого Ольденбургского. Он
сидел, откинувшись назад, как бы полностью доверяясь стремительности мотора
и потому давая отдохнуть собственной стремительности. Рука его, зацепившись
большим пальцем за крючок мундира, лежала на груди. Сейчас загнутая ручка
его знаменитой палки висела на его костистом запястье -- верный признак
ясного состояния духа.
свой мифический миллион -- инженер Бартмер был прощен ввиду того, что
последняя дверь в последнем бараке (приказ: по фасаду через три окна) ко
времени приезда принца была навешена.
блаженства. Принц лежал в спальне Картучихи на низкой тахте, уютно
продавленной за многие годы его большим телом. Картучиха работала над ним,
как истосковавшийся арендатор над своим участком. Александр Петрович
засыпал. Последние волны блаженства стекали к ногам и подымались к затылку.
Картучиха прикрыла его легким одеялом и тихо вышла из спальни.
турку-кофевару якобы для покупки кофе. На самом деле она хотела показать
людям, что полоса великого гнева сменилась на милость. Хотя принц
Ольденбургский и не отменял своего наказания, она знала по опыту, что спина
Александра Петровича, вкусившая массаж, сама похлопочет за нее и в конце
концов смягчит суровую точность его приказа.
полицейский участок.
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Конюшевский Владислав
Максимов Альберт
Херберт Фрэнк
Ибсен Генрик