read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



стоило и говорить: во внешности они значительно уступали той, что в
сапогах.
- Так, так, так, - сказал я. - Приветствую трех славных филиппинских
девчушек!
Они вовсе не были филиппинками, ни в малейшей степени, и я это знал, и
они знали, что я это знаю. Они высокомерно прошествовали мимо, задрав носы
в воздух.
Пришлось уступить им дорогу, а то меня бы столкнули. У девчонки в
сапогах были белые руки; они изгибались гладко, словно молочная бутылка.
Но вблизи я заметил, что она уродлива, вся в крохотных лиловых прыщиках и
с мазками пудры на горле.
Какое разочарование. Она обернулась и состроила мне гримасу: высунула
розовый язык и наморщила нос.
Вот так сюрприз. Я даже обрадовался, поскольку был специалистом по
ужасным рожам. Я оттянул вниз веки, оскалил зубы и растянул щеки. Моя рожа
была гораздо ужаснее. Она пятилась лицом ко мне, высунув розовый язычок и
гримасничая - но все ее физиономии были вариациями с языком. У меня же
каждая новая рожа была все лучше и лучше. Две другие девчонки шли вперед,
не оглядываясь. Сапоги на девчонке в сапогах были слишком велики: они
хлюпали по пыли, пока она пятилась.
Мне нравилось, как сборки ее платья хлопают ей по ногам, и пыль
вздымается вокруг большим серым цветком.
- Филиппинские девочки так себя не ведут! - сказал я.
Это ее взбесило.
- Мы не филиппинки! - заорала она. - Сам ты филипино! Филипино!
Филипино!
Теперь и две остальные обернулись и вступили в хор. Все три пятились,
взявшись под руки, и верещали:
- Филипино! Филипино! Филипино!
Они опять начали строить обезьяньи мордочки и показывать мне носы.
Расстояние между нами расширялось. Я поднял руку, чтобы они хоть на
минутку умолкли.
Трещали и кричали они без передышки. Я едва вставил слово. Но они всё
верещали.
Я замахал руками и прижал к губам палец. Наконец, они согласились
остановиться и выслушать меня. Трибуна была в моем распоряжении. Они
отошли уже так далеко, а в цехах так грохотало, что пришлось сложить
ладони рупором и орать.
- Прошу прощения! - орал я. - Извините, обознался! Мне ужасно жаль!
Я думал, вы - филиппинки! А вы - нет. Вы гораздо хуже! Вы мексиканки!
Сальные мексы!
Шлюхи шпанские! Шпанские щлюхи! Шпанские шлюхи!
До них было футов сто, но даже оттуда я почувствовал их внезапное
безразличие.
Оно снизошло на каждую в отдельности, царапая, молчаливо раня их, и
каждая стыдилась признаться в этой боли подружкам, однако выдавала эту
тайную занозу тем, что стояла очень тихо. Со мною так тоже бывало. Однажды
в драке я надавал тумаков одному мальчишке. Мне было чудесно, пока я не
развернулся и не пошел восвояси. Он поднялся на ноги и побежал домой,
вопя, что я - даго. Вокруг стояли другие пацаны. От воплей отступавшего
мне стало так же, как сейчас мексиканским девчонкам. И я захохотал над
мексиканками. Я задрал пасть к небесам и ржал, так и не оглянувшись на
них, но ржал так громко, чтобы они наверняка меня услышали. Потом пошел в
цех.
- Ня ня ня! - сказал я. - Бла бла бла!
Однако почувствовал себя при этом малость того. Они тоже так решили.
Тупо переглянулись и уставились на меня. Они не поняли, что так я хотел их
высмеять.
Нет, судя по тому, как они покачали головами, они были убеждены, что я
псих.
Теперь - парни в этикеточном цеху. Сейчас самое трудное начнется. Я
вошел быстрым значительным шагом, насвистывая и глубоко дыша, чтобы
показать им, что вонь на меня больше не действует. Я даже потер грудь и
сказал: ах-х! Парни толпились вокруг приемника, в который валились банки,
направляя их поток по засаленным конвейерам, подававшим их в автоматы. Они
стояли плечом к плечу вокруг квадратного ящика десять футов на десять. В
цеху грохотало так же сильно, как и воняло всевозможными оттенками дохлой
рыбы. Шум стоял такой, что они не заметили, как я вошел. Я протиснулся
между двумя здоровенными мексиканцами, о чем-то беседовавшими за работой.
Я суетился, елозя и расталкивая их. Они опустили головы и увидели между
собой меня. Вот достача. Они не поняли, что я пытаюсь сделать, пока я не
раздвинул их локтями и не освободил, наконец, себе руки.
Я завопил:
- А ну быстро посторонились, мексы!
- Ба! - сказал самый большой мексиканец. - Не трогай его, Джо. Этот
шпендик с приветом.
Я поднырнул поближе и заработал, поправляя банки на конвейерах. Они
меня не трогали, это уж точно: целое море свободы. Никто не разговаривал.
Я по-настоящему ощущал себя в одиночестве. Я чувствовал себя покойником и
оставался тут только лишь потому, что они ничего со мной не могли сделать.
День клонился к вечеру.
Перерыв себе я делал только дважды. Один раз - попить, другой -
записать кое-что в своем блокнотике. Все воззрились на меня, когда я
соскочил с настила и принялся писать в книжке. Это должно было вне всяких
сомнений доказать им, что я тут не придуриваюсь, что среди них -
настоящий писатель, я, подлинный, не липовый. Я изучающе вглядывался в
каждое лицо и чесал себе ухо карандашом. Целую секунду глазел в
пространство. Наконец, щелкнул пальцами - мол, мысль прилетела ко мне,
развернув все знамена. Положил книжку на колено и стал писать.
Я писал: "Друзья, римляне и сограждане! Вся Галлия разделена натрое.
Идешь к женщине? Не забудь кнут свой. Как время, так и прилив не ждут
никого. Под раскидистым орехом наша кузница стоит." Потом остановился и
подписал с росчерком эти строки. Артуро Г.Бандини. Ничего больше в голову
не приходило. Они лыбились на меня, вытаращив глаза. Я решил, что надо
придумать что-нибудь еще. Но увы:
мозги совершенно перестали варить. Не придумывалось больше ни строчки,
ни слова - даже имя свое я вспомнить не мог.
Я засунул блокнот обратно в карман и занял свое место у лотка. Никто не
вымолвил ни слова. Теперь-то уж их сомнения точно поколеблены. Разве не
прервал я работу, чтобы заняться писательским трудом? Наверное, они
слишком поспешно меня оценили.
Я надеялся, что кто-нибудь спросит, что это я там написал. Я бы ответил
быстро, что, мол, так, ничего особенного, заметка, касающаяся условий
труда иностранной рабочей силы для моего регулярного доклада Постоянной
Бюджетной Комиссии Палаты Представителей; вам этого не понять, старина;
это слишком глубоко, с ходу и не объяснишь; в следующий раз; может быть,
как-нибудь за обедом.
Тут они снова разговорились. Потом все вместе засмеялись. Для меня же
это звучало сплошной испанской тарабарщиной, и я ничего не понял.
Мальчишка, которого все звали Хуго, выскочил из ряда так же, как
выскакивал я, и тоже вытащил из кармана блокнот. Подбежал туда, где с
блокнотом стоял я. На какую-то долю секунды я засомневался: может, он тоже
писатель, и только что сделал какое-то ценное наблюдение. Он встал в точно
такую же позу. Так же почесал ухо. Так же уставился в пространство. Что-то
накарябал. Рев хохота.
- Мой тоже писатель! - сказал он. - Смотри!
И он поднял блокнот, чтобы все видели. Там он нарисовал корову. Вся
морда ее была в крапинку, будто в веснушках. Вне всякого сомнения, это
было насмешкой, поскольку лицо испещрено веснушками у меня. Под коровой
значилось: "Писатель".
Он пронес свой блокнот вокруг всего лотка.
- Очень смешно, - сказал я. - Сальный мексиканский балаган.
Я ненавидел его так, что меня тошнило. Их всех ненавидел, и одежду на
них, и всё в них я ненавидел. Мы работали до шести часов. Коротышка Нэйлор
весь день в цех не заглядывал. Когда просвистел свисток, парни побросали
всё, что держали в руках и ринулись с настила. Я задержался на несколько
минут, подбирая банки, скатившиеся на пол. Я надеялся, что вот в эту
минуту появится Коротышка. Так трудился я минут десять, но никто не пришел
на меня посмотреть, поэтому я в отвращении снова разбросал все банки по
полу.







ОДИННАДЦАТЬ





В четверть седьмого я уже шел домой. Солнце заваливалось за большие
склады доков, и по земле протянулись длинные тени. Что за день!
Дьявольский день просто! Я шел, беседуя о нем сам с собой, обсуждая его со
всех сторон. Я всегда так делал: разговаривал с собой громким тяжелым
шепотом. Обычно это бывало весело, потому что у меня на все находились
правильные ответы. Но только не в тот вечер. Я ненавидел болботание,
клокотавшее у меня во рту. Будто загнанный в ловушку шмель гудит. Та часть



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 [ 15 ] 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.