трагедия, мэм. Легко сказать: откажись! А если у меня духу не хватает? Да у кого
хватило бы? Все мы запуганы, мэм. Да, вот именно: запуганы. Пусть я откажусь:
что меня тогда ждет в старости - работный дом? Мне и сейчас уже приходится
красить волосы, чтоб не потерять своего места мусорщика. Если б я был из породы
достойных бедняков и успел отложить кое-что, тогда б еще можно отказаться: но
тогда бы оно и ни к чему, потому что достойным беднякам живется не лучше, чем
миллионерам. Они даже и не понимают, что это значит - жить в свое удовольствие.
Но мне, бедняку недостойному, только и спасенье от казенной койки, что эти
несчастные три тысячи в год, которые тащат меня в компанию буржуазной сволочи,-
извините за выражение, мэм, но вы бы и сами без него не обошлись, если б побыли
в моей шкуре. Тут как ни вертись, а не отвертишься: приходится выбирать между
Цецилией работного дома и Харитой буржуазии, а выбрать работный дом у меня духу
не хватает. Я же вам говорю: я запуган. Я сдался. Меня купили. Другие счастливцы
будут вывозить мой мусор и получать с меня на чай, а я буду смотреть на них и
завидовать. И во всем этом виноват ваш сын. (Волнение мешает ему продолжать.)
М и с с и с Х и г г и н с. Ну, я очень рада, мистер Дулиттл, что вы приняли
такое благоразумное решение. Тем самым разрешается вопрос о будущем Элизы.
Теперь вы можете о ней заботиться.
Д у л и т т л (с меланхолической покорностью судьбе). Да, мэм. Я теперь обо всех
должен заботиться - все на эти три тысячи в год.
Х и г г и н с (вскакивая). Чепуха! Он не может о ней заботиться. Он не будет о
ней заботиться. Она не его. Я заплатил ему за нее пять фунтов. Дулиттл, вы
честный человек или вы мошенник?
Д у л и т т л (кротко). И того и другого понемножку, Генри. Как все мы: и того и
другого понемножку.
Х и г г и н с. Ну так вот: вы взяли за эту девушку деньги - значит, вы не имеете
права забирать ее обратно.
М и с с и с Х и г г и н с. Генри! Перестань говорить глупости. Если ты хочешь
знать, где Элиза, я скажу тебе. Она здесь, наверху.
Х и г г и н с (пораженный). Наверху! О, так она у меня живо спустится вниз!
(Решительно направляется к двери.)
М и с с и с Х и г г и н с (встает и идет за ним). Успокойся, Генри. Сядь,
пожалуйста.
Х и г г и н с. Я...
М и с с и с Х и г г и н с. Сядь, мой милый, и слушай, что я тебе скажу.
Х и г г и н с. Ах, ну хорошо, хорошо, хорошо! (Бросается на тахту и не слишком
любезно поворачивается спиной ко всем.)
Только все-таки вы могли бы сказать мне об этом полчаса тому назад.
М и с с и с Х и г г и н с. Элиза пришла сюда рано утром. Она часть ночи металась
по улицам, не помня себя от обиды; часть провела у реки - хотела утопиться, но
не решилась; часть - в отеле Карлтон. Она мне рассказала, как грубо вы оба с ней
обошлись.
Х и г г и н с (снова вскакивая). Что-о?
П и к е р и н г (также вскакивая). Дорогая миссис Хиггинс, она наговорила вам
глупостей. Никто с ней грубо не обходился. Мы вообще почти с ней не
разговаривали и расстались самыми лучшими друзьями. (Обернувшись к Хиггинсу.)
Хиггинс, может быть, у вас с ней что-нибудь вышло, когда я ушел спать?
Х и г г и н с. Не у меня с ней, а у нее со мной. Она запустила в меня туфлями.
Она вела себя совершенно возмутительно. Я ей не давал к этому ни малейшего
повода. Я только открыл дверь, как обе туфли полетели мне в лицо. Даже слова не
успел сказать. А потом она еще говорила всякие гадости.
П и к е р и н г (недоумевающе). Но почему? Что мы ей сделали?
М и с с и с Х и г г и н с. Мне кажется, я понимаю, что вы сделали. Девушка,
по-видимому, от природы очень чувствительна. Верно, мистер Дулиттл?
Д у л и т т л. Золотое сердце, мэм. Вся в меня.
М и с с и с Х и г г и н с. Ну вот, видите. Она очень привязалась к вам обоим.
Она так старалась для тебя, Генри! Ты даже не представляешь, чего для такой
девушки должна стоить умственная работа. И вот, когда миновал великий день
испытания и она выполнила свою трудную задачу без единого промаха, вы пришли
домой и, не обращая на нее никакого внимания, уселись толковать о том, как
хорошо, что все уже кончилось, и как это вам все надоело. И ты еще удивляешься,
что она запустила в тебя туфлями? Я бы в тебя кочергой запустила на ее месте.
Х и г г и н с. Мы только говорили, что устали и хотим спать, больше ничего. Ведь
верно, Пик?
П и к е р и н г (пожимая плечами). Решительно ничего.
М и с с и с Х и г г и н с (с иронией). Вы уверены?
П и к е р и н г. Абсолютно уверен. Больше ничего.
М и с с и с Х и г г и н с. Вы не поблагодарили ее, не похвалили, не приласкали,
ничего не сказали о том, как блестяще она провела всю роль.
Х и г г и н с (нетерпеливо). Но это все она и сама знает. Да, мы не произносили
поздравительных речей - если вы это хотите сказать.
П и к е р и н г (чувствуя угрызения совести). Пожалуй, в самом деле, мы были
немножко невнимательны. Она очень сердится?
М и с с и с Х и г г и н с (усаживается в свое кресло за письменным столом).
Боюсь, что она не захочет вернуться на Уимпол-стрит, в особенности сейчас, когда
благодаря мистеру Дулиттлу она может сохранить то положение, которое вы ей
навязали. Но она говорит, что готова все забыть и встретиться с вами, как с
добрыми знакомыми.
Х и г г и н с (с яростью). Ах, вот как? Скажите!
М и с с и с Х и г г и н с. Если ты обещаешь вести себя прилично, Генри, я сейчас
попрошу ее сюда. А если нет, иди домой: ты уже отнял у меня достаточно времени.
Х и г г и н с. Ладно. Хорошо. Вы слышали, Пик? Ведите себя прилично. Достанем из
сундука наши лучшие воскресные манеры ради этой девчонки, которую мы подобрали в
уличной грязи! (Сердито бросается в елизаветинское кресло.)
Д у л и т т л (укоризненно). Но, но. Генри Хиггинс! Вы совсем не щадите мои
чувства почтенного буржуа.
М и с с и с Х и г г и н с. Помни, Генри: ты обещал. (Нажимает кнопку звонка на
письменном столе.) Мистер Дулиттл, будьте добры, пройдите пока на балкон. Мне не
хочется, чтобы Элиза узнала о перемене в вашей судьбе, прежде чем она помирится
с этими двумя джентльменами. Вы не возражаете?
Д у л и т т л. С удовольствием, мэм. Что угодно, лишь бы помочь Генри избавить
меня от нее. (Выходит на балкон.)
На звонок является горничная. Пикеринг садится на место Дулиттла.
М и с с и с Х и г г и н с. Попросите, пожалуйста, мисс Дулиттл сюда.
Г о р н и ч н а я. Слушаюсь, мэм. (Выходит.)
М и с с и с Х и г г и н с. Смотри, Генри...
Х и г г и н с. По-моему, я себя веду идеально.
П и к е р и н г. Он делает все, что может, миссис Хиггинс.
Пауза. Хиггинс откидывает голову назад, вытягивает ноги и принимается
насвистывать.
М и с с и с Х и г г и н с. Генри, милый, тебе совсем не идет эта поза.
Х и г г и н с (подобрав ноги и выпрямившись). А я и не забочусь о том, что мне
идет.
М и с с и с Х и г г и н с. Это не важно, милый. Мне просто нужно было, чтоб ты
заговорил.
Х и г г и н с. Почему?
М и с с и с Х и г г и н с. Потому что, когда ты говоришь, ты не можешь свистеть.
Хиггинс издает стон. Новая весьма томительная пауза.
Х и г г и н с (вскакивает, потеряв терпение). Да где же эта чертова девчонка?
Что нам, целый день ее дожидаться?
Входит Элиза, сияющая, спокойная; в ее непринужденной манере нельзя заподозрить
ни малейшей фальши. В руках у нее рабочая корзинка, и она явно чувствует себя
здесь как дома. Пикеринг до того потрясен, что даже не встает ей навстречу.
Э л и з а. Здравствуйте, профессор Хиггинс. Как ваше здоровье?
Х и г г и н с (задохнувшись). Как мое... (Он больше не может.)
Э л и з а. Вероятно, хорошо? Ведь вы никогда не болеете. Полковник Пикеринг,
очень рада вас видеть.
Он поспешно встает и пожимает ей руку.
Прохладно сегодня с утра, не правда ли? (Садится слева; Пикеринг садится рядом с
ней.)
Х и г г и н с. Вы бросьте со мной ломать комедию. Я сам вас этому выучил, и на
меня не действует. Вставайте, идем домой, и не будьте дурой.
Элиза вынимает из корзинки вышиванье и принимается за работу, не обращая ни
малейшего внимания на его вспышку.
М и с с и с Х и г г и н с. Прелестно, Генри! Право, прелестно! Какая женщина
может устоять против такого приглашения?
Х и г г и н с. А вы ей не помогайте, мама. Пускай сама говорит. Сразу увидите,
найдется ли у нее хоть одна мысль, которую не я вложил ей в голову, хоть одно
слово, которое не я научил ее произносить. Я, я сам сделал это существо из пучка
гнилой моркови с Ковентгарденского рынка, а теперь она осмеливается разыгрывать
со мной знатную леди!
М и с с и с Х и г г и н с (умиротворяюще). Да, да, мой милый, но, может быть, ты
все-таки сядешь?
Хиггинс садится, с силой стукнув креслом.
Э л и з а (Пикерингу, по-прежнему не замечая Хиггинса и проворно водя иглой).
Теперь вы меня больше знать не захотите, полковник Пикеринг,- эксперимент
закончен...
П и к е р и н г. Не надо. Не говорите об этом только как об эксперименте. Мне
неприятно это слышать.
Э л и з а. Правда, я всего лишь пучок гнилой моркови...
П и к е р и н г (порывисто). О нет!
Э л и з а (невозмутимо продолжая), ...но я вам стольким обязана, что мне было бы
очень грустно, если б вы совсем меня забыли.
П и к е р и н г. Я очень рад это слышать, мисс Дулиттл.
Э л и з а. Не потому, что вы платили за мои наряды. Я знаю что денег вам ни для
кого не жаль. Но именно от вас я научилась хорошим манерам, а ведь это и
отличает леди от уличной девчонки, не правда ли? Мне очень трудно было этому
научиться, постоянно находясь в обществе профессора Хиггинса. Я ведь с детства
привыкла себя держать в точности, как держит себя он: шуметь, кричать, ругаться