было, что водитель в "волге", едва очухавшись, станет наяривать на
милицейской частоте. Большое благо, если он не успел приметить мой номер.
и моего покалеченного бока не видел. Потом я влетел в подворотню и попал
через проходной двор в тупик с гаражом.
пришлось вчера договариваться с Никитой. Поздно вечером он отгонял свою
машину на открытую стоянку. Он же должен был чинить и выправлять мне
помятый капот.
и на станции Автово его замели менты. Те самые недоброкачественные менты,
чьи орлиные глаза никогда не фиксируют ханыг, а вот мэна в кожаной куртке
всегда замечают. Если зацапанным окажется интеллигент, то выложит как
миленький рубликов пятьдесят, чтобы унести копыта. А если "коллеги"
загребут рабочего хорошего разряда, тот разве что сотней отделается. Или
светит ему ЛТП на пару годиков, там квалифицированных трудяг как раз
собирают, чтобы вкалывали за здорово живешь. Это поветрие, говорят,
опять-таки от нашей конторы пошло.
вытрезвитель. Он понимал, чем дело пахнет, пытался вывернуться из своей
кожаной куртки, чтобы дать деру, но менты тянули его еще за рубаху и
штаны. Близился момент полного поглощения.
торжествующие морды "коллег", может, Никита слишком напоминал жалкую
рыбку, бьющуюся в сетях. Короче мне сразу захотел сделать что-нибудь
неприятное товарищам правоохранителям. Я аккуратно подобрался к ним и
незаметно уронил двадцатипятирублевую бумажку. Один из ментов быстренько
накрыл ее ладошкой и стал поднимать, несправедливо полагая, что она выпала
из Никиты.
грозно поглядел не в их сторону, тихонько забились в свою конуру.
страдальцу.
Никита считал себя обязанным и клялся чинить меня всю жизнь бесплатно. Я,
конечно, платил, но вот мне понадобилась услуга несколько иного рода...
кажется, столкновение даром прошло. Потом вернулся к прежней наружности,
вылез из машины и присобачил старые номера. Весь "макияж", свой и
автомобильный, уложил в сумку. Как раз сзади отворилась железная дверь
гаража и появился Никита. Он обогнул жигуленок по кругу и убежденно
произнес:
кем-нибудь из своих? Или обкомовцев?
когда я его выручал?
здоровью и вызвать не только насморк. Я поломал машину, ты чинишь. Вот и
все.
Или высоко взлетишь или глубоко упадешь...
записку, узнал, что вновьприбывший Затуллин попал в аварию на улице
Маяковского. Поскольку ремнем беспечно не пристегнулся, то угодил
черепушкой в переднее стекло, водитель же помял себе об руль грудную
клетку и заработал хлыстообразную травму. Он сейчас дома отлеживается, а
Андрей Эдуардович с сотрясением хитрых мозгов - в больнице.
Паши Коссовского.
большого бодуна. Ну и удрал само собой. Наш водитель успел только
приметить, что это кремовый "ВАЗ-2102". Сам понимаешь, не ахти информация.
Если сразу не поймали, то потом ищи-свищи.
подтвердил я.
Тесть преподнес машину год назад и правильно я поступал, что парковал ее
на улице Воинова. Никто собственно и не видел, на чем я катаюсь из дома на
работу и обратно. Если я вместе с Пашей и выходил из здания после
окончания трудового дня, то он пехал на "Чернышевскую", а я говорил, что
мне ближе до Финляндского вокзала.
полмесяца я ее загнал какому-то грузину, как две капли похожему на портрет
молодого Иосифа Виссарионовича. Мне даже как-то неловко было. Надюха
против акта купли-продажи не возражала, все равно ее катал на себе
подводник. Тем более и срубленные "бабки" мы с женушкой честно разделили
пополам.
Москву - долечиваться, затем в отпуск, а там уж его на какую-то другую
ответственную работу перевели. Так что следующим явился совсем другой
проверяющий-надзирающий - собутыльник Безуглова.
запил, поэтому действительно помог мне перебраться в ПГУ. Сайко тоже
содействие оказал. Но это было потом.
присматривает. Но, когда она получила разрешение отчалить, я к ней явился,
только уже на троллейбусе.
полюбопытствовала женщина, приученная своей профессией к внимательности.
докторши с этого дня начинают разворачиваются совсем в другую сторону. И
что я - в представлении Лизы - стану частицей другого, уплывающего вдаль,
наверное, жутковатого мира. И что в финальные дни Лизиного пребывания в
городе Ульянова-Ленина вокруг нее будет вертеться много людей, с которыми
я не желаю пересекаться - во-первых, потому что некоторые из них очень
вероятно болтаются на ниточках у нашей конторы.
казалось, что мои действия уже граничат с предательством. Пострадали
люди-товарищи, которые делали совместно со мной одну большую работу,
причем из-за не слишком обоснованных моих страхов за любовницу и ее дочку.
Елки, да не бореевский ли эксперимент расшатал мою психику, доселе крепкую
как бревно?
ее ребенка и становится жительницей чужой, враждебной страны, женщиной
чужого, враждебного человека. Да и "совенку" вскоре никакой дядя Глеб не
понадобится, он расплывется и вымоется из ее памяти уже через полгодика.
умственную зоркость Лиза. - Ты, наверное, здесь уже не возникнешь до моего
отъезда.
Так или иначе.
ничто не кончается, а лишь переходит в другое измерение. Хотя бы в
подсознание, сны... Да, что мы грусть-тоску на себе навеваем с упорством
достойным лучшего применения. У тебя ведь начинается новая жизнь с новыми
ощущениями, надеюсь, недурными. Ведь Запад еще долго будет загнивать...
Может, и я переберусь на более интересную и замечательную работу.
дизентерией, чтобы президент застрял в сортире и не смог руководить
страной, а меня отправят на бой с этой вот заразой.
канализации. Расскажи такой сюжет какому-нибудь американскому
детективщику, может, он и вытянет его на роман под названием "Красный
понос".
страны снов?
телесном объеме, не привлекая потусторонние измерения, - согласился я.
но какая-то умиротворяющая.
странненькие мысли, Глеб, - шепнула Лиза по завершению сеанса интимности.
- А что, если не начинать эту новую забугорную жизнь? И дело не в том, где
быстрее сгниют, здесь или там. Есть, что-то большее, чем красивый быт, чем
некрасивый быт.
того, чтобы ты оказалась там, а мои мозги и мышцы переключились совсем на
другое, на разные интересные и немножко рисковые игры. Россия - страна,
где часто проводятся опыты на людях и прочем веществе, тем и хороша. И тем
же она плоха и страшна для многих своих жителей, особенно таких как ты и
твой киндеренок... Ты знаешь, я сейчас испарюсь, а ты продолжай лежать.
Вот так получится отличная сцена прощания.