минуты спустя об этом уже знал Дарелл, а через десять минут сидел в снятой
комнате, окна которой выходили на подъездную аллею позади дома Кортесов, и
слушал запись прерывистого голоса.
Вернон, штат Нью-Йорк, в нескольких минутах ходьбы от железнодорожной
станции.
но на что-то надеялся. Скорее всго не ощущал себя пока загнанным зверем и
не был полностью уверен, что номер прослушивается полицией. Потому и
отважился.
хотелось глубоко вникать в суть дела. А если бы поразмыслил как следует,
то из всех посылок вывел бы неутешительное, но единственно правильное
умозаключение - Хустино, завладев грузом, дейтствительно намеревался убить
его в горах, и далее, по цепочке, - если убийство планировалось заранее,
то было одобрено Карлоттой. А именно в это он не желал поверить. Отвергал
подобную мысль полностью и безоговорочно.
несчастный случай. Или ошибка. Хустино все перепутал. Вот такую версию он
принимал, а другую гнал от себя, потому что, если та, другая - правда, то
нужно лечь и помереть или позвать полицейских и сдаться.
пик прошел, но на станции еще толклись пассажиры, что помогало остаться
незаметным, не очень привлекать внимание, как и теперь, сидя за дальним
столиком и не мозоля глаза любопытным.
дважды.
общаться, а то еще запомнят. Он положил на стол несколько монет, изобразил
на лице улыбку и встал. Телефонные будки располагались в глубине зала.
Одну занимала толстуха в норковом манто, которая тараторила громко и без
умолку. Дункан проскользнул в другую и закрыл за собой дверь.
нужно обращаться к кому-то за разменом. Трясущейся рукой набрал снова.
Женщина в соседней будке повесила трубку и вышла. Напряжение чуть спало.
Он вслушивался в делекие гудки. Ну же!..
беспокойства.
волновалась?
Захотелось все бросить и убежать.
следи за своими словами, понятно? Я волнуюсь. Хустино считает, что за
домом следят. Помнишь того человека, О'Брайна, в прошлом месяце? Того
молодого дьявола? Его здесь видели. Хустино уверен, что он не один, хотя
наверняка сказать нельзя...
поворачивается, слова застревают в горле. Но нужно. Необходимо! И он
спросил:
промазал. Поэтому я и убежал.
тебя, Джонни. Неужели ты думаешь, я позволила бы ему... Если он так
поступил, то по собственной инициативе. Ты ведь знаешь Хустино - он
бешеный. Возможно, что-то пришло ему в голову...
знаю, тебе порядком досталось. Мы не можем разговаривать таким образом.
Слишком опасно. Где ты?
сам. Необходимо с тобой поговорить. Скажи, когда я тебя увижу?
страшному недоразумению?
объяснение.
какой-то первородный инстинкт. Он боялся ее. Только сейчас окончательно
это понял. И звонить не следовало. А все же он любил ее. Звук ее голоса
грел, лишал воли, свидетельствовал об участии.
опасно, у нас ничего не получится. Я хочу пойти в полицию. Если в этом
участвует Дарелл, он поймет и поможет.
над "и".
понимаешь? Жди меня.
Ничего не говори Хустино. Приезжай одна!
язвительным взглядом Хустино.
долго. Полиция наверняка подслушивает.
особенного не сказала.
сделаешь.
о вещах, тебе абсолютно не понятных - дескать, совершил нечто ужасное и
никогда не вернусь. Выскажи предположенип, что он мучается угрызениями
совести и может покончить с собой.
что это тебе выльется.
сейчас.
приходил к ней и заставлял предаваться такому разврату, о котором она лишь
читала или ненароком от кого-нибудь слышала. Методично приучал к боли и
жестокости, называя извращения проявлением страсти. Такова была часть
платы за его послушание. А вот когда он сыграет свою незаменимую роль и
изгнанники снова обретут власть на родине, уж она с ним расквитается!..
снятой комнаты с полевым биноклем в руках стоял Берни Келз, парень
невысокого роста, темнокожий, с умными карими глазами и густой копной
черных волос. Бинокль давал не очень четкое изображение тонувшего в тени
интерьера кабинета Генерала, зато безошибочно различались находившиеся в
Конан-Дойль Артур
Шидловский Дмитрий
Скальци Джон
Березин Федор
Шилова Юлия
Махров Алексей