Чтение 15–й страницы книги ~Остров медвежий~

- Выходит, я неправильно его понял. Возможно, он хотел сделать вам
сюрприз.

- Действительно, я сказал ему, что голоден. Но...

- Да ладно. Все в порядке. Спокойной ночи.

Направляясь к себе, я заметил, что дверь в каюту Мэри Стюарт все еще
открыта. При виде меня девушка ничего не сказала. Я тоже промолчал. Придя в
каюту, взглянул на часы. Всего пять минут прошло. Оставалось пятнадцать. Как
же, буду я ждать столько времени: от усталости у меня подкашивались ноги. Но
нельзя же идти в кают-компанию без всякого предлога. Я напряг свой
утомленный мозг, и спустя несколько мгновений ответ был готов. Открыв
саквояж, я извлек оттуда три самых важных документа - свидетельства о
смерти. Повинуясь безотчетному желанию, я посмотрел, сколько еще осталось
бланков. Десять. Итого тринадцать. Слава Богу, я не суеверен. Свидетельства
и несколько листов гербовой бумаги с роскошной шапкой - прежний владелец
ничего не делал наполовину - я положил в портфель.

Открыл дверь пошире и, убедившись, что коридор пуст, вывинтил
укрепленную на подволоке лампу. Встряхнув ее, ввинтил снова в патрон, взял
портфель, закрыл дверь и направился на мостик.

Проходя по верхней палубе и поднимаясь по трапу, я убедился, что погода
не улучшилась. Снег, гонимый ветром почти параллельно поверхности моря,
валил так густо, что огонь на топовой мачте мерцал не ярче светлячка. На
руле стоял Аллисон. Он чаще поглядывал на экран радара, чем на картушку
компаса, что было вполне понятно при такой плохой видимости.

- Не знаете, где капитан хранит судовую роль (*5) ? У себя в каюте? -
спросил я.

- Нет, - ответил рулевой, посмотрев через плечо. - В штурманской рубке.
- Помолчав, он поинтересовался: - А зачем вам она, доктор Марлоу?,

Вынув из портфеля бланк свидетельства о смерти, я поднес его к лампочке
нактоуза. Аллисон сжал губы.

- Верхний ящик слева.

Достав судовую роль, я вписал куда положено фамилию, адрес, возраст,
место рождения, вероисповедание, имена близких родственников каждого из трех
покойников, положил книгу на место и направился в кают-компанию. Джерран,
три других члена правления и Граф, которых я покинул полчаса назад, все еще
сидели за круглым столом, разглядывая содержимое карточных скоросшивателей,
лежавших перед ними. Кипа папок лежала на столе, несколько валялись на
палубе, упав при качке. Посмотрев на меня поверх стакана, Граф произнес:

- Все еще не спите, дружище? Стараетесь для нас? Скоро я потребую вашей
кооптации в состав правления.

- Пусть уж сапоги тачает сапожник, - отозвался я, поглядев на Отто
Джеррана. - Извините за вторжение, но мне нужно оформить ряд документов.
Простите, что помешал вашей беседе...

- У нас нет от вас секретов, - ответил Гуэн. - Мы просто изучаем
рабочий сценарий. Все участники съемочной группы и члены экипажа получат
завтра по экземпляру. Вам дать один?

- Спасибо. Потом. У меня в каюте вышло из строя освещение, а при
спичках писать как-то несподручно.

- Сейчас уходим. - Лицо Отто не утратило землистого оттенка, но разум
был способен управлять телом. - Полагаю, нам всем надо как следует
выспаться.

- Именно это я и порекомендовал бы вам. Могли бы вы задержаться минут
на пять?

- Конечно, если это необходимо.

- Мы обещали представить капитану Имри письменную гарантию, снимающую с
него вину в случае новых жертв этой таинственной болезни. Он хочет получить
подписанный документ к завтраку. Поскольку вахта капитана в четыре
ноль-ноль, то и завтрак его будет ранним. Предлагаю сейчас же и подписать
эту бумагу.

Все кивнули в знак согласия. Я сел за ближайший стол и, старательно
выводя буквы (а почерк у меня отвратительный) и пытаясь использовать
юридические обороты (они у меня получались кошмарными), составил документ,
который соответствовал обстоятельствам. Остальные - не то действительно
разделяли мое мнение, не то просто устали, чтобы во что-то вникать, во
всяком случае, едва взглянув на бумагу, подписались под ней. Среди
подписавшихся был и Граф; я не подал и виду, что удивлен этим. Хотя мне и в
голову не приходило, что и Граф принадлежит к руководящим кругам. Я считал,
что известные кинооператоры (а Тадеуш, несомненно, относился к таковым)
всегда независимы и поэтому не могут входить в состав директората. Во всяком
случае, открытие это объяснило мне отсутствие должного почтения к Отто со
стороны Тадеуша.

- А теперь на покой, -отодвинул свое кресло Гуэн. - Вы тоже идете
спать, доктор?

- После того как заполню свидетельства о смерти.

- Обязанность не из приятных. - Гуэн протянул мне папку. - Может быть,
это вас развлечет.

Я взял сценарий. Джерран, с видимым усилием поднявшись из-за стола,
произнес:

- Я по поводу похорон, доктор Марлоу. По морскому обычаю. Когда они
состоятся?

- Этот обряд принято совершать на рассвете. - Отто болезненно
поморщился, поэтому я прибавил: - После того, что вам довелось испытать,
мистер Джерран, советую пропустить церемонию. Отдыхайте как можно дольше.

- Вы действительно так считаете? - Я кивнул, страдальческая маска
исчезла с лица Джеррана. - Сходите за меня, Джон, хорошо?

- Разумеется, - отозвался Гуэн. - Спокойной ночи, доктор. Спасибо за
помощь.

- Да, да, большущее спасибо, - отозвался Отто. Неуверенной походкой все
направились к выходу. Я извлек бланки свидетельств и принялся заполнять их.
Затем запечатал их в один конверт и документ, предназначенный для капитана,
- в другой, едва не забыв поставить под ним собственную подпись, и понес их
в ходовую рубку Аллисону, чтобы тот при смене вахты передал пакеты капитану
Имри. Аллисона в рубке не оказалось. Тепло одетый, закутанный почти по самые
брови штурман восседал на табурете перед штурвалом, не прикасаясь к нему.
Время от времени штурвал вращался сам по себе - то по часовой, то против
часовой стрелки. Реостат освещения был отрегулирован на максимальную
мощность. Штурман был бледен, под глазами очерчены темные круги, но на
больного похож он не был. Поразительная способность восстанавливать силы.

- Гидрорулевой включен, - объяснил он почти веселым голосом. - И свет
как дома в гостиной. К чему ночное зрение при нулевой видимости?

- Вам следует соблюдать постельный режим, - заметил я сухо.

- Я только что из-под одеяла и снова нырну туда. Штурман Смит еще не
поправился окончательно и знает это. Пришел сюда лишь затем, чтобы уточнить
наши координаты и подменить Аллисона, пока тот чашку кофе выпьет. Ко всему
рассчитывал встретить вас здесь. В каюте я вас не нашел.

- А зачем я вам понадобился?

- "Отар-Дюпюи", - произнес штурман. - Как вам нравится это название?

- Название отличное. - Смит слез с табурета и направился к буфету, где
капитан хранил собственные запасы горячительного. - Но не затем же вы искали
меня по всему судну, чтобы угостить бренди.

- Нет. По правде говоря, я размышлял. Правда, мыслитель я оказался
аховый, судя по тому, в какой переплет попал. Рассчитывал, вы мне поможете
разобраться, - произнес он, протягивая стакан.

- У нас с вами может получиться отличная сыскная бригада, - сказал я.

Смит улыбнулся, но улыбка его тотчас погасла.

- Три мертвеца и четыре полумертвых. Пищевое отравление. Что за
отравление?

Как сделал это с Хэггерти, я принялся вешать ему лапшу на уши насчет
анаэробов. Но оказалось, Смит - не Хэггерти.

- Чрезвычайно разборчивый яд. Поражает А и убивает его; пропускает Б;
поражает, но не убивает В, оставляет в покое Г и так далее. А все ели одно и
то же.

- Действие яда непредсказуемо. Во время пикника шесть человек могут
съесть один и тот же инфицированный продукт, после чего трое попадут в
больницу, а остальные и рези в желудке не почувствуют.

- Понятно, у одних болят животики, у других нет. Но тут совсем другое
дело. Речь идет о сильнодействующем яде, вызывающем мучительную и скорую
смерть одних и совершенно не действующем на других.

- Я сам нахожу это странным. У вас есть на этот счет какие-то
соображения?

- Да. Отравление было преднамеренным.

- Преднамеренным? - Я отхлебнул бренди, соображая, насколько
откровенным можно быть со штурманом. Не слишком. Пока, во всяком случае,
решил я. - Разумеется, преднамеренным. А как просто это делается. У
отравителя есть маленький такой мешочек с ядом. И еще - волшебная палочка.
Стоит ею взмахнуть, и он превращается в невидимку, а потом начинает носиться
между столами. Щепотку Отто, мне ничего, щепотку вам и Окли, ни одной
щепотки Хейсману и Страйкеру, двойная доза Антонио, ни одной для девушек,
щепотка Герцогу, по две Моксену, и Скотту и так далее. Своевольный и
капризный тип, этот ваш приятель-невидимка. Или вы назовете его разборчивым?

- Не знаю, как я назову его, - серьезно ответил Смит, - зато знаю, как
назову вас: неискренним, заметающим следы, уводящим в сторону, не в обиду
будь сказано.

- Разумеется.

- Вы не так уж просты. Не станете же вы уверять, будто у вас нет
определенного мнения по этому поводу.

- Такое мнение у меня было. Но поскольку я размышлял о случившемся
гораздо дольше, чем вы, эти сомнения я отбросил. Ни мотива, ни
обстоятельств, ни способа отравления - ничего этого установить невозможно.
Разве вы не знаете: когда доктору становится известно о случайном
отравлении, он прежде всего подозревает, что отравление это отнюдь не