возмущением говорили в научных кругах. С годами он, наверное, превратился
в умеренного конформиста. Такая судьба постигает многих реформаторов. Их
идеи утрачивают свою революционность.
он повернулся ко мне и заметил, чем я занят.
Довольно необычная книга для телестудии, - сказал я. - Интересно, что
стало с этим человеком? Я не слышал о нем уже много лет.
и невольно подтянулся, когда дверь в студию отворилась.
здесь с сеньорой Кортес.
информации и связи Агуасуля.
кажется странным видеть его работы в студии. Мы же, наоборот, считаем их
своими настольными книгами.
массовой информации являются важнейшим инструментом современного
управления.
учился в университете. Но мне казалось, что Майор в то время возглавлял
кафедру общественных наук в Мехико.
он и теперь преподает в здешних университетах.
конце коридора. У стойки я вернулся к нашему разговору.
небезынтересно будет узнать, что он оказал на меня большое влияние при
формировании моего собственного стиля работы.
иронии заметил Кордобан.
так есть свой стиль и у человека, разрабатывающего схемы движения
транспортных потоков. Сейчас уже имеется полдюжины таких специалистов со
своим индивидуальным почерком.
новое. Вы с вашей профессией принадлежите к элите? Простите за глупый
вопрос. Конечно, вы из числа избранных, иначе бы вас не пригласили в
Сьюдад-де-Вадос.
уровне, и тешим себя этим.
указал мне на кресло за камерой, сказав, что, как только наступит время,
он подаст мне знак, чтобы я занял место рядом с ним. Затем он сел напротив
первой камеры и кивнул Риоко, что можно начинать.
профессиональным, но ее содержание показалось мне довольно наивным.
Программа длилась примерно тридцать пять минут, и большая ее часть
состояла из заранее отснятого материала. Я следил за изображением по
монитору.
торжественная закладка первых домов с участием самого президента; движение
транспорта по широким улицам. Я без труда понимал комментарий Кордобана.
Говорил он четко и ясно. В течение всей передачи мой интерес не ослабевал.
можно назвать одним из достижений двадцатого века".
новым, недавно возникшим проблемам Вадоса и его окрестностей. Появились
кадры, изображающие жалкие, убогие кварталы бедноты; хилые, болезненные
дети, вынужденные жить в лачугах под одной крышей со свиньями и ослами;
недостаток жилья и высокая рождаемость.
оператору все же удалось проникнуть в трущобы Сигейраса. Вид светлых,
залитых солнцем платформ станции особенно подчеркивал мрачность и
запущенность закутков под ними.
городского отдела здравоохранения, с которым я познакомился в кабинете
Энжерса. Он привел тревожные цифры о количестве заболеваний и случаев
дистрофии в трущобах.
кабинете на фоне огромной карты города. Он говорил о сложившейся ситуации
с серьезной озабоченностью. Энжерс был впечатляюще мрачен и несколько
повеселел, лишь когда возвестил телезрителям, что их мудрый президент
лично предпринял ряд конкретных мер, чтобы улучшить положение.
сел так, чтобы преждевременно не попасть в камеру. Кордобан бодрым голосом
сообщил зрителям, что имеет честь представить им человека, который должен
помочь городу в устранении трудностей.
повернулась в мою сторону.
страсти, чем на предшествовавшей репетиции. Мой испанский не подвел.
Кордобан каждый раз, когда был за кадром, одобрительно кивал, подбадривая
меня. Мне действительно казалось, что трущобы позорят Сьюдад-де-Вадос, и я
заверил телезрителей, что постараюсь найти оптимальное решение возникших
проблем.
успешно выдержанным экзаменом по испанскому. Подошли сеньора Кортес и
Риоко, чтобы еще раз поблагодарить за выступление.
уходил. Сам он стоял рядом с Майором, ожидая, пока тот закончит беседу с
сеньорой Кортес. Я почувствовал на себе проницательный взгляд его карих
глаз. Он внимательно выслушал Кордобана, на какое-то мгновение замер, но
не от нерешительности - что-то в его манере держаться подсказывало мне,
что он не колеблясь принимал решения, - затем кивнул и улыбнулся. Улыбка у
него была деланной, как маска, которую при необходимости можно легко
надеть и снять.
Майора ассоциировалось у меня не с реально существующим человеком, а с
рядом концепций.
однако, оказывается, это не так. Мне приятно было узнать, что вы считаете
себя в какой-то степени моим учеником.
государством двадцатого века" оказала на меня сильное влияние.
пустых догадок. Я отрекся от нее. Фейерверк, поток острословия и не более.
деятельности. Я допустил тысячу, тысячи мелких ошибок, которые выявились
на практике. Книгу эту я могу оправдать лишь тем, что она пробудила
интерес президента к моей персоне.
воспользовался паузой, чтобы восстановить в памяти, что же в той книге,
которую он объявлял теперь своим заблуждением, произвело на меня в свое
время особое впечатление.
такой форме, что опровергнуть их было не просто.
общественного развития. Затем начинал скрупулезно разъяснять, что такое
государство слишком нестабильно, чтобы выжить, и неизбежно обрекает своих
граждан на нищету и гибель.
экономически более эффективную. Затем он беспощадно обнажал один за другим
Флинт Эрик
Конюшевский Владислав
Жюль Верн
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Свержин Владимир