Чтение 15–й страницы книги ~Последний аргумент закона~

- Ты другие названия знаешь?

- Знаю, - засмеялась Жанна, - "Риголетто" называется.

- Что "Риголетто"?

- Яша так говорит. Кстати, напиши, что начальник у нас очень хороший, не
обижает.

Галя написала о воображаемом начальнике. В глазах заблестели слезы, когда
она выводила слова:

"и совсем к нам не пристает". Затем Галя передала приветы всем
родственникам, тетушкам, бабушкам, соседям и одноклассникам. Галина мама
была учительницей младших классов, зарплату не получала уже три месяца.

Жанна подошла к подруге, глянула на исписанный листок и посоветовала:

- Ты бы, Галя, пятерку баксов маме послала. Положи в конверт.

- Дойдут?

- Не знаю... Что тебе - пять баксов жалко? Тут это не деньги.

- Ладно, положу.

Галя вытащила пять долларов из сумочки, расправила купюру, положила
вместе с письмом в конверт, посмотрела на окно. Деньги просвечивались.

- Открытки у нас никакой нет?

Нашлась и открытка - с двадцать третьим февраля, старая, еще советская,
но не использованная. Галя, сунула в конверт открытку, еще раз посмотрела на
свет.

- Теперь порядок.

Она тщательно заклеила конверт и стержнем нарисовала несколько черточек,
вывела адрес.

- Главное, не забудь сделать.

- Что?

- Не забудь в ящик бросить.

Она положила конверт на видное место.

- Обратный адрес писать боишься?

- Нет, не боюсь, все равно мать не приедет. Где она денег возьмет?

- Что ты дальше собираешься делать? Вечно же обманывать не станешь?

- Заработаю денег, выйду замуж... Две девчонки, более опытные в жизни,
принялись хихикать:

- Все так говорят. Галька, что замуж, мол, выйдут, детей родят, квартира
появится, деньги... А кончается все, в лучшем случае, вендиспансером.

- Я такой не стану.

- Ты уже такой стала, - сказала Жанна, - только по роже еще не видно.
Молодая ты, здоровая. А через год ты на себя посмотришь, так в зеркало
плюнуть захочется, - Жанна закурила, закинула ногу за ногу и взглянула на
Галю. Та сидела на диване как пришибленная. - Пока ты тут денежки
зарабатываешь, все твои одноклассницы замуж выйдут.

- Какое там замужество! Вы же сами знаете, дома жрать нечего. Вот и
приходится выбирать - или сытая, или замужем. Лучше чай сходи поставь. В
холодильнике еще сало осталось, перекусим немного...

- ..ананасов, - пошутила третья подруга, нарезая черствый хлеб.

Квартира, в которой жили девчонки, была убогая. Вся мебель - добитая.
Вместо ножки у дивана, на котором Галя писала письмо, виднелись два кирпича.
Краны в ванной и на кухне текли, занавески на окнах не стирались, наверное,
год. Одежда была разбросана по всей квартире.

- Надо порядок навести, - в который раз за последнюю неделю произнесла
Жанна, брезгливо, двумя пальцами взяла лифчик, переложила его со стула на
комод.

- Да, надо. Давайте уберем?

- Давайте.

Но никто так и не бросился заниматься уборкой. Все трое собрались на
кухне и принялись есть черствый хлеб с салом, запивая его круто посахаренным
чаем. При этом начинающие проститутки курили, стряхивая пепел в расколотое
блюдце. Девчонки хоть и были молоды, но выглядели уже довольно потрепанными.
Под глазами темнели круги, сигареты в тонких пальцах дрожали.

- Пойду помоюсь.

- И зубы почистить не забудь.

- А ты пасту купила? - спросила Жанна. В ванной зашумела вода. Галя
посмотрела на старшую подругу сквозь голубоватый сигаретный дым.

- Тоска. Не хожу никуда... Думала, Москва - это такое место, такое место!
Жизнь здесь, казалось, кипит, все здесь хорошо.

- Хорошо, да не про нас. Ты в Большой театр сходи на "Лебединое озеро".

- У меня от него "Риголетто" случится, - рассмеялась Галя. - Но ведь
устраиваются же некоторые? Ты же сама мне говорила.

- Да, бывает такое, но редко.

- Ты почему не устроилась? Девушка пожала плечами:

- Не везет мне. Я неудачница. Заявление уже в ЗАГС подали, а он меня
бросил. Я беременна была... Потом и со вторым парнем не получилось. Теперь я
даже надежду потеряла. Хорошо еще, что мама ребенка смотрит. Без этого -
хоть в петлю. Представляешь, с дочкой вдвоем остаться? Я безработная, без
профессии, только со школьным аттестатом.

- Неужели у нас ничего не получится? - уже в который раз задала
сакраментальный вопрос Галя. - Неужели нам не повезет?

- Не повезет.

- Всю жизнь по машинам шоргаться?

- Думаю, лет через пять тебя и в легковую машину уже никто не пустит.

- Хватит панику сеять!

- Я не панику сею, я правду говорю. Поверь, знаю.

- А я все равно надеюсь. Я везучая по жизни, я даже под лед однажды
провалилась и то выплыла, - сказала Галя, нервно давя окурок. - Хоть бы
телевизор был, что ли, фильм какой-нибудь посмотреть.

- Хорошие фильмы вечером идут или утром. Вечером работаем, а утром спим.
Днем только новости посмотреть можно. Я за последний месяц сто баксов
заработала. Представляешь, целый месяц ишачила, не разгибаясь, а всего сто
долларов на руках осталось?

- А сколько ты отложить сумела за все время?

- Сто и собрала. Раньше, говорят, в Москве было здорово, до кризиса.
Тогда мужики денег не считали, можно было сотню за один раз срубить.

- Да, было такое. А сегодня за сотку корячиться всю ночь надо, да и то
обмануть норовят, - грустно произнесла Маша.

Темно-синий "Форд сиерра" въехал во двор и резко остановился возле
подъезда. Мужчина постучал татуированным кулаком по баранке, затем взглянул
на золотые часы.

"Семь вечера", - подумал Яша Клещ, поправляя немного засаленный манжет
рубашки.

Два окна квартиры на третьем этаже были приоткрыты. Яша лениво кулаком
вдавил кнопку клаксона. Автомобиль просигналил. Штора в мелкие цветочки
качнулось, появилось лицо девушки, глаза выражали испуг. На отлете в руке
дымилась сигарета.

Яков Клещев открыл двери машины и, бормоча под нос стандартную фразу:
"пора прошмандовок на работу выгонять", принялся взбираться на лестницу.
Лифта в этом пятиэтажном доме не было. Яша тяжело поднимался в квартиру,
остановился у двери, обитой дерматином.

- Вот же, сучки, сами открыть не могут! - Яша вытащил свой ключ, хрустнул
им в замке, толкнул плечом дверь, немного провисшую, а потому туго
открывавшуюся, и переступил порог.

В квартире пахло табаком, дешевой парфюмерией и женщинами легкого
поведения. Этот запах Яшу не возбуждал, у него имелось особое отношение к
проституткам. Они для него были инструментом зарабатывания денег, а
инструмент надо держать в исправности, он хорош только тогда, когда приносит
пользу.

- Ну, что, курицы? Как вы тут?

В ванной шумела вода. Квартира не блистала чистотой. Яша брезгливо
поморщился. Две девицы сидели в кухне, одна мылась в ванной.

- Семь часов уже, - сказал Яша и постучал указательным пальцем по
циферблату часов. - Вы что, еще не собрались?

- Никого толкового в такую рань не снимешь, мужик пойдет, когда стемнеет.
Слышишь, Яша? - сказала одна из девиц, ставя на стол еще одну чашку. Вторая
девица сидела в углу, прикрыв лицо руками.

- Ты чего, плачешь? - спросил Яша, взял проститутку за руку и резко отвел
ладонь от лица. На губах Гали плавала глупая улыбка, а под правым глазом
темнел лиловый синяк, небольшой, но достаточно заметный. - Это тебя кто?

- Кто-кто, дед Пихто.

- В кожаном пальто? - парировал Яша.

- Я же не знаю, есть у него пальто или нет, заехал по роже, когда я
деньги попросила.

- Ну, и? Адрес хоть запомнила?

- Какой там адрес, заехал по роже и из машины вытолкнул!

- А я где был? - спросил Яша Клещ.

- Ты уже уехал.

- Ты куда смотрела? - спросил Яша у Жанны. - Ты - старшая.

- Куда, куда, я в другой машине была, "Экспресс обслуживание. Мак Драйв".

- Понятно, сосала, значит, - усмехнулся Яша. - А что эта дура делает? -
он кивнул в сторону ванной.

- Подмывается, что же она еще делает! Яша подошел к ванной, открыл дверь,
крючков и задвижек не было ни тут, ни в туалете.

- Ты еще долго собираешься плескаться?

- Все, все.., иду, - восемнадцатилетняя Лариса, говорившая с заметным
украинским акцентом, даже не стала прикрываться.

Яша осмотрел ее так, как мясник осматривает тушку молодой свиньи, уже
осмоленную и вымытую.

- Нравлюсь, Яша?

- Мне "бабки" нравятся. Главное, чтобы ты не мне, а другим нравилась.
Давайте быстрее, у меня еще есть важное дело.

Яша проституткам нравился, работать с ним было даже приятно. Своих
подопечных, в отличие от большинства сутенеров, он бил лишь по делу, не