случая.., ну и так далее. Вариантов может быть сколько угодно, вплоть до
наезда бывших земляков. У него ведь, кажется, были долги?
мыслишь в одной плоскости. Все вы, профессионалы, этим грешите. В этом
отношении мне больше нравятся дилетанты. Они такие фантазеры! Им приходится
компенсировать выдумкой недостаток специальных навыков. Иногда получается
любопытно и даже весело.
просто ухохатываются, когда пишут свои протоколы. Ненавижу дилетантов.
Дилетант - это всегда неряшливо выполненная работа и куча оставленных
второпях улик.
Я не хотел тебя обидеть. Просто устранить Вадика мы можем в любой момент -
сегодня, завтра, через месяц... Нужно сделать так, чтобы он на нас
поработал.
больно скользкое это дело. Расхождения между проектом, который был
представлен на конкурс, и тем, по которому будет вестись строительство, без
труда обнаружит первая же проверка. На замазывание глоток уйдет вся прибыль,
и кто-нибудь все равно рано или поздно взорвет прямо под вами эту бомбу.
Достаточно малейшей утечки информации, любой, самой незначительной ошибки, и
беды не миновать. А Севрук не кажется мне человеком, который способен
довести это дело до конца, не делая ошибок.
разительно контрастировал с холодной усмешкой, вдруг заигравшей на его
губах. - Мы его поддержим - аккуратненько, незаметно, чтобы не только
посторонние, но и он сам этого не почувствовал, и даже подотрем за ним
дерьмо, если он ненароком обгадится. А когда дело будет сделано, мы ему
предъявим счет по полной программе - исключительно в педагогических целях,
как ты понимаешь. В конце концов, я обещал покойнице о нем позаботиться и
сделать из оболтуса человека. А страдания и трудности закаляют характер...
вины тут нет. Значит, не судьба Вадику дожить до счастливой старости. Увы,
за все в этом печальном мире приходится платить. Да, и вот еще что! Об этой
сегодняшней акции еще кто-нибудь знает?
Прыщавый такой мозгляк...
а уж этот... В общем, не человек, а так, овощ с глазами.
распустил язык. По-моему, это будет логично. Даже, я бы сказал, закономерно.
факт.
Глава 5
спал в верхней одежде и вдобавок к этому поперек кровати. Хорошо еще, что
кровать у Смыка была двуспальная, и в воздухе висела не его многострадальная
голова, а руки по локоть и ноги по колено. На ногах все еще были уличные
ботинки, по самую щиколотку облепленные засохшей грязью. Какое-то время Смык
тупо смотрел на подсохшие серо-коричневые комья, борясь с накатывающей
волнами тошнотой и кошмарной головной болью и пытаясь припомнить, где это
его вчера носило. Потом на него нахлынули воспоминания, и он ударил себя по
лбу открытой ладонью со звуком, напоминавшим пистолетный выстрел.
спущенная из смывного бачка, которым долго не пользовались, бурая от
ржавчины вода. Смыку даже почудилось, что он услышал где-то внутри своего
многострадального черепа характерный звук, какой бывает, когда в туалете
спускают воду. В следующее мгновение холодный мутный поток обрушился из
головы в грудь, хлеща во все стороны, закручиваясь водоворотами и заставляя
Смыка содрогаться всем телом, потом спустился ниже, сводя судорогой пустой
желудок, и в конце концов ударил в пах, заставив гениталии поджаться и
заледенеть.
протяжный стон.
неаппетитных подробностях. Он вспомнил звуки, которые издавал Голобородько,
когда стальная удавка все глубже врезалась в его горло, вспомнил синее лицо
с вывалившимся языком, неотступно маячившее в зеркале заднего вида, и
похожий на лезвие двуручной пилы профиль блондина справа от себя. Но все это
были цветочки.
кустами и травой просеке. Руки у него тряслись так, что открыть багажник
удалось лишь с третьей попытки. Блондин как ни в чем не бывало стоял возле
распахнутой задней дверцы и с видом горожанина, впервые за несколько лет
выбравшегося наконец на свежий воздух, смолил третью подряд сигарету.
багажника и тупо уставился вовнутрь, безуспешно пытаясь унять противную
дрожь во всем теле. - Да, - спохватился блондин, которого Смык про себя
теперь именовал не иначе как упырем, - и прихвати плоскогубцы.
потемневшим березовым топорищем.
Полезнейшая вещь на все случаи жизни.
инструментами, в одной из ячеек которого у него хранились отличные
плоскогубцы из нержавеющей стали с удобными пластмассовыми ручками.
чувствовать, что вот-вот потеряет сознание. Всю жизнь он считал себя крутым
парнем и лез из кожи вон, стараясь доказать это окружающим. Ему уже
приходилось иметь дело с трупами, и прежде он без труда преодолевал
естественное отвращение, возникавшее у него всякий раз, когда приходилось
дотрагиваться до этих кусков холодного мяса, когда-то бывших живыми людьми.
Мертвый - он и есть мертвый. Кантовать его противно, но не более того; так
считал Смык до вчерашнего дня, когда ему пришлось очень близко пообщаться с
мертвецом. Пожалуй, даже чересчур близко...
головокружение набросились на него с новой силой, едва не сбив с ног, и,
чтобы устоять, ему пришлось схватиться рукой за стену. Под ногой звякнула
потревоженная пустая бутылка. Смык пересчитал тару, и его передернуло. Две
водки, шесть пива и еще трехсотграммовая плоская бутылочка ?Метаксы?,
которую он хранил в заначке. Теперь, по крайней мере, было ясно, откуда у
него такое жуткое похмелье. Накануне он пил ?ерша?, и ерш этот, судя по
всему, был размером с китовую акулу... Да оно и понятно: чтобы забыть то,
чем они с блондином занимались среди бела дня в жиденьком подмосковном
перелеске, нужно было выпить очень много.
у него, как и следовало ожидать, был, но попало в этот провал совсем не то,
что должно было туда попасть. Он ничего не помнил с того момента, как
вернулся домой, зато кошмар, который он так старался вычеркнуть из памяти,
запечатлелся там во всех подробностях и, судя по всему, на веки вечные...
считают четыреста граммов водки стопроцентно смертельной дозой. Четыреста
граммов! Козлы, блин. Да что с них возьмешь? Одно слово - американцы... И
что Голобородько забыл в этой ихней Америке?
рубашке выскочил из жарко натопленного помещения на мороз. Имя убитого
архитектора превратилось в тяжеленный, с острыми углами кусок льда, который
какая-то сволочь затолкала Смыку под диафрагму, пока он валялся в отрубе.
Смык поднес дрожащие руки к лицу, внимательно осмотрел пальцы и, конечно же,
обнаружил под ногтями темно-бурые, почти черные полумесяцы, цветом
напоминавшие шоколад. Вернее, гематоген. Гематоген, как было доподлинно
известно Смыку, делают из телячьей крови. Да это и была кровь - там, под
ногтями. Какой уж тут гематоген...
ему ни за что не удалось бы справиться со своим желудком, не будь тот пуст,
как карман честного инженера. Интересно, подумал он, а кто бы на моем месте
справился? Одни зубы чего стоят...
конечно, не отпечатки пальцев, зато они лучше сохраняются. Зубы - это, брат,
улика..."
догадаться, что эта лекция - не пустой треп, а руководство к действию? Смык
слишком поздно понял, зачем блондину понадобились плоскогубцы, а когда
понял, возражать, просить, пытаться спастись бегством и даже падать в
обморок было уже поздно: блондин держал его под прицелом пистолета, не
забывая в то же время затягиваться сигаретой.
всего оказалось в самый первый раз прикоснуться к липкой коже мертвеца и
раздвинуть безвольно обмякшие губы, ощущая кончиками пальцев холодную слюну
и скользкую слизистую оболочку. Драть зубы было не сложнее, чем ржавые
гвозди из доски, вот только этот отвратительный плотный хруст-Блондин, эта
сволочь, этот маньяк, присев на корточки, дробил вырванные Смыком зубы на
Орловский Гай Юлий
Василенко Иван
Корнев Павел
Акунин Борис
Куликов Роман