В последний момент я резко затормозил - моя малышка клюнула носом, и я
скрючился на сиденье, прикрыв голову и шею, так как ожидал неминуемого удара
в задний бампер.
Краем глаза я заметил исполинских размеров автомобиль, пронесшийся за моим
окном, - во всяком случае, таким исполином он показался мне, сидящему за
рулем крошечного "вольво". Но как только он попал в сноп света моих фар, я
понял, что это всего лишь обыкновенный американский "форд", хотя у этой
модели были невероятно яркие задние сигналки. Теперь мне настало самое время
по быстрому развернуть своего жучка и устремиться обратно к городу: пока
этот сумасшедший будет разворачивать свой крейсер на узком проселке, я успею
попасть под утешительную сень освещенных городских улиц. Переполненный
отвагой и пильзнером, я, однако, вылез из "вольво" и решительно направился к
нему. Впрочем, мои действия были не столь безрассудны, как может показаться:
это было просто необходимо. В моем положении, полагал я, самая большая
опасность подстерегала меня, когда я проявлял благоразумие. Чем глупее я
себя вел, тем в большей безопасности оказывался. "Форд" остановился у
обочины. Ярко-красный отблеск его огромных задних фонарей окрашивал деревья
по обеим сторонам дороги. Из машины вылез мужчина и зашагал ко мне, держа в
руке что-то длинное и узкое. На какое-то мгновение мне показалось, что он
вооружен винтовкой. Но потом увидел, что это трость.
металлический щелчок, и во тьме блеснуло длинное лезвие, узкое и острое, как
игла, омытое красным сиянием задних фонарей "форда".
Глава 12
его при приближении. Он был не слишком внушительных размеров и всем своим
видом производил впечатление европейского щеголя. На нем была гамбургская
шляпа - необходимый головной убор европейского бизнесмена - и
консервативного покроя, даже по местным стандартам, темный костюм. Булавка,
воткнутая в шелковый с блеском галстук, искрилась во мраке. На руках
бледнели перламутровые перчатки. В начищенных башмаках я мог бы, как в
зеркале, увидеть собственную физиономию - коли света было бы побольше.
Разделив свою трость-меч и отбросив ненужную вторую половинку-ножны, он
подошел ко мне уверенным деловитым шагом.
ситуацию, так как понятия не имел, кто он такой и что его гложет, но
иглоострый меч в его руке говорил сам за себя, поэтому я увернулся от
первого удара и выхватил из кармана свой золингеновской стали нож. Я раскрыл
его, не спуская с коротышки глаз. Мне нужно было только взяться за кончик
лезвия и, воспользовавшись весом тяжелой рукоятки, легким взмахом запястья с
вывертом мгновенно его выпустить. Такой жест всегда производит неотразимый
внешний эффект, но в то же время это очень удобно, когда надо оставить одну
руку свободной, чтобы отразить внезапную атаку.
острой пикой с неострыми краями. Так что мне следовало опасаться только
острия. Надо было его подразнить и вынудить на новый выпад, извернуться,
вцепиться в клинок, а потом, пока он старается удержать равновесие, сделать
шаг вперед и всадить ему нож снизу вверх - распороть ему брюхо, как
расстегиваешь "молнию" на куртке - от паха до грудины.
грозят убить, норовя насадить на пику, точно засушенную бабочку на иглу.
Мысли путались: я уже подзабыл свои инструкции. Возможно, это была просто
очередная проверка - вроде того псевдоизбиения, которому я подвергся в парке
в центре Стокгольма. Самое главное для меня пока было сохранить в целости
все свои конечности и внутренние органы, но я уже был не в состоянии
проявлять хитрость или решительность. "Ни при каких условиях ничего не
предпринимай!" - наказал мне Мак. Эта инструкция, можно сказать, имела
отношение только Каселиусу, но я догадывался: если в Вашингтоне и впрямь
что-то стряслось, там не особенно обрадуются новым трупам. И к тому же я был
уверен, что этот разъяренный щеголь с мечом и был Каселиус, сколь бы
невероятным это ни казалось.
Я ловко увернулся от нового удара, но при этом схватил его за грудки -
нарочно сделав это неуклюже, - и его меч тотчас проткнул мне руку. К
несчастью, оружие оказалось не настолько тупым, как я полагал. На конце, все
три грани сходились и были заострены - надо думать, для эффективности укола,
- так что я получил полное представление о его оружии ценой двух порезанных
пальцев.
трудом вспоминал, за кого должен себя выдавать и какие действия
предусмотрены моей ролью. Ну, то, что я не был Мэттом, невинным
фоторепортером, - это уж точно! Однако кто бы ни был мои визави, ему не
удастся меня убить - или подвергнуть проверке, коли это входило в его
задачу, - даже если он на это надеется. И, конечно же, я не был Мэттью,
респектабельным мужем Элизабет Хелм и отцом трех маленьких Хелмов. Эта
глава-страница моей жизни была перевернута или будет - коль скоро вынесенный
судом вердикт окончателен. И я не был Эриком, агентом Мака, хладнокровным
убийцей - еще не пришла пора вытащить этого джокера из колоды, ибо я еще не
настиг свою жертву, и мне было запрещено действовать даже в том случае, если
бы я ее нашел.
крепкими кулаками, кому все нипочем, защитника демократии, чьих миловидных
партнерш избивали и убивали прямо у него на глазах, малость поумневшего
оперативника, больше доверяющего дурацкому ножичку, нежели силе своих хилых
кулачищ. Правда, было время, когда он выказал определенное умение обращаться
с некими видами оружия, ведь его бы не послали на такое задание, если бы он
был совершенно беспомощным. Мне не особенно нравился этот парень: он
выглядел" прямо скажу, порядочным недоумком, но у меня был свой интерес в
том, чтобы он оставался цел и невредим.
разошелся не на шутку. В свое время он явно занимался фехтованием, но
заточенные и остроконечные орудия убийства всегда были моим коньком. С тех
пор как в детстве я играл с деревянным мечом и щитом, сделанным из пустой
табачной коробки, я пристрастился к стальным лезвиям. Револьвер или
винтовка, в конце концов, ни для чего не пригодны, кроме как для убийства. А
ножом, как поговаривают старые волки, когда тебе больше нечем себя занять,
всегда можно по крайней мере поточить карандаши.
чтобы отбить новый выпад мечом. В то же мгновение я сделал нырок и подхватил
с земли отброшенное им оружие - видимо, сам он вовсе не считал это оружием,
или, возможно, хотел проверить, хватит ли у меня догадливости и сноровки им
воспользоваться. Но у меня не было выбора. Не мог же я до утра отражать его
атаки только с помощью коротенького стального клинка. Я крепко сжал в ладони
почти тридцатидюймовую дубину с замечательным медным наконечником. Теперь в
моей правой руке была палка, а в левой - нож. Я начал изображать старый
итальянский танец с саблей и кинжалом. Итальянцы могли также проделывать
неприятные штучки, используя плащ, который они набрасывали противнику на
глаза или на меч, - но у меня не было под рукой плаща.
воспламенился, но если хочешь пофехтовать - давай фехтовать. В колледже у
меня это неплохо получалось.
его руку и сам сделал выпад, направив сверкающий медный наконечник прямо ему
в глаза. Коротышке удалось спастись: в последний момент он сделал отчаянный
прыжок в сторону. Наш поединок продолжался довольно долго. Давненько я не
держал в руках шпаги и уж основательно подзабыл, чем отличается кварта от
терции, но мое запястье оказалось куда памятливее мозга.
меня еще был нож, и, кроме того, как я понял, он явно раньше не играл в
такую игру. В современных salles des armes
она уж совсем не котируется. Руки у меня были длиннее, чем у него, на
несколько дюймов - преимущество вполне достаточное для компенсации различия
в видах оружия, и медный наконечник моей палки был достаточно острым, чтобы
выколоть ему глаз или распороть глотку.
арктического полюса мира, но я был слишком увлечен, чтобы по достоинству
оценить эту мизансцену. Танцуя, мы переместились из тусклого красноватого
сияния задних фонарей "форда" в яркий сноп света фар "вольво", при этом
каждый из нас старался загнать противника в наиболее освещенное место.
коротышки были сильные запястья, и двигался он весьма проворно: когда-то он
явно был неплохим рапиристом, хотя, подобно мне, теперь растратил былую
ловкость. Если бы мы дрались на мечах, он бы мог меня уложить с легкостью.
Но ему пришлось участвовать в гандикапе, противопоставив моему вожу свою
ярость, реальную или притворную. Короткий золиигеновский клинок неизменно
разрушал классический рисунок его атаки, бесполезной при обороне с помощью
двух клинков. Снова и снова он яростно бросался на меня, хотя ему бы надо
было просто спокойно понять мою тактику. И он упрямо пытался уколоть меня
прямо в сердце, в то время как ему следовало метить в мою неудачно
выставленную руку.
запылились. Лицо его лоснилось от пота - как и мое, надо полагать. Он снова
бросился на меня, и, отражая его атаку, я понял, что он теряет силы. Острие
его меча ударило мимо цели. Есть старый трюк, с помощью которого, рассуждая
теоретически, можно разоружить человека, если только он на него купится. Не
Березин Федор
Влодавец Леонид
Прозоров Александр
Браун Дэн
Шидловский Дмитрий
Глуховский Дмитрий