принесли деньги.
Сноу?
просил ее позвонить. Пинки, вдруг шпики уже что-то пронюхали?
кто-нибудь из ребят Коллеони хотел разведать насчет своего приятеля Фреда.
- Он снял второй башмак. - Нечего тебе трусить, Спайсер.
Можешь забыть об этом. Теперь мы должны подумать о другом. - Он аккуратно
поставил башмаки под кровать, снял пиджак, повесил его на медный шарик,
снял брюки и лег поверх одеяла в трусах и рубашке. - Я думаю, Спайсер,
тебе надо отдохнуть. У тебя вид совсем измотанный. Я не хотел бы, чтобы
кто-нибудь увидел тебя в таком состоянии. - Он закрыл глаза. - Иди,
Спайсер, и успокойся.
крышами, отбрасывая тени от облаков на меловые холмы, освещая над
Уайтхок-Боттом пустые белые трибуны ипподрома, похожие на камни
Стоунхенджа, сияя над морем, приливающим от Булони и плещущимся вокруг
Дворцового мола. Она освещала и умывальник, и открытую дверцу, за которой
стоял ночной горшок, и медные шарики по углам кровати.
усыпана крошками от печенья. Он лизнул химический карандаш, углы его губ
были выпачканы лиловым. Он написал: "Учтите наши предупреждения в моем
последнем письме", - и в конце поставил: "П.Браун, секретарь. Защита
букмекеров"." На умывальнике лежал конверт, адресованный мистеру Дж.Тейту;
угол конверта был залит кофе. Окончив писать, Малыш опять положил голову
на подушку и закрыл глаза. Он тотчас же заснул, как будто щелкнул затвор
экспонометра при фотосъемке. У него не было сновидений. Сон его был просто
отправлением физической потребности. Когда Дэллоу открыл дверь, он сразу
проснулся.
печенья.
дыхания.
узнает...
пойдешь, правда?
денег. Он думает припугнуть меня.
отутюжил. Вычисти мне ботинки. - Он вытолкнул их ногой из-под кровати и
сел. - Он хочет посмеяться над нами. - Малыш видел себя в зеркале,
наклонно висящем над умывальником, но быстро отвел взгляд от отражения
своих гладких, еще не знавших бритвы, щек, мягких волос, стариковских
глаз; все это его не интересовало. Гордость не позволяла ему заботиться о
своей внешности.
ждал Коллеони под куполом большого, освещенного сверху вестибюля; мимо
него проходили молодые люди в свободных спортивных пальто, в сопровождении
маленьких накрашенных существ, которые звенели, как хрусталь, когда до них
дотрагивались, но казались острыми и жесткими, как жесть. Они ни на кого
не смотрели, проносясь через вестибюль так же, как они проносились в
гоночных машинах по Брайтон-роуд, заканчивающейся для них высокими
стульями Американского бара в "Космополитене". Из лифта вышла тучная
женщина в белых песцах; она посмотрела на Малыша, потом снова вошла в лифт
и грузно поднялась наверх. Какая-то маленькая еврейка повертелась вокруг
Малыша с вызывающим видом, затем села на диванчик и вместе с другой, такой
же маленькой еврейкой, стала обсуждать его внешность. Мистер Коллеони шел
к нему через целый акр пушистого ковра из гостиной в стиле Людовика XVI,
ступая на носки своих лакированных ботинок.
одет в серый двубортный пиджак; глаза его поблескивали, как изюминки.
Волосы у него были жесткие и седые. Шлюхи на диванчике перестали болтать,
когда он проходил, и внимательно на него посмотрели. При каждом его шаге
слышалось легкое позвякивание - единственный звук в царившей вокруг
тишине.
движением разведя руки, и объяснил: - Я ожидал увидеть кого-нибудь гораздо
старше.
дешевые черные башмаки.
тогда дело другое...
динь - позвякивал лед. На пороге кабинета в стиле Людовика XVI появился
мальчик-рассыльный. "Сэр Джозеф Монтегью, сэр Джозеф Монтегью", -
прокричал он и прошел в маленькую гостиную в стиле Помпадур. Мокрое пятно
около нагрудного кармана Малыша, куда не попал утюг Билли, медленно
испарялось в теплом воздухе "Космополитена".
плечу.
диванчика, где шептались маленькие еврейки, мимо столика, у которого
какой-то человек говорил: "Я сказал ему, что не дам больше десяти тысяч",
мимо старика, сидевшего с закрытыми глазами над остывающей чашкой чая.
Мистер Коллеони посмотрел на него через плечо и любезно сказал:
китайских безделушек, женщина в розовом, со старомодной тиарой на голове,
писала письмо. Мистер Коллеони не стал входить.
и, повернув обратно, все так же на цыпочках прошел через холл.
направился к позолоченной решетке лифта.
вверх, к тишине и покою. - Хотите сигару? - спросил мистер Коллеони.
последний слог имени, произнесенного мальчиком-рассыльным, вернувшимся из
маленькой гостиной в стиле Помпадур: "...гью". Дверцы лифта раздвинулись,
и они очутились в обитом чем-то мягким, непроницаемом для звука коридоре.
Мистер Коллеони остановился и закурил сигару.
рассеянном электрическом свете невидимых ламп. Он подал Малышу зажигалку.
Тот повертел ее и посмотрел на пробу.
Присаживайтесь.
коронами из золотого и серебряного шитья, стояли напротив широких окон,
выходивших на море, и балкончиков с чугунными решетками.