Чтение 15–й страницы книги ~Наемный убийца~

- Нет, на самой окраине.

- Надо бы побольше средств выделять на освещение.

- Вы сообразительная девочка, - заметил мистер Дэвис, - уверен, вы
прекрасно видите, что к чему.

- Еще бы! Особенно там, где ни зги не видно, - откликнулась Энн, когда
они проезжали под широким стальным железнодорожным мостом, несшим поезда из
Ноттвича дальше, в Йорк. На длинном крутом спуске к станции светились лишь
два фонаря. За дощатым забором видны были огромные платформы, груженные
углем. У входа в маленькое замызганное здание станции стоял автобус и рядом
с ним древнее такси: ждали пассажиров. Построенное в 1860 году здание не
могло тягаться с вокзалом в Ноттвиче.

- Вам далеко ездить на работу, - сказала Энн.

- Да мы почти приехали.

Такси повернуло налево. Энн прочла название улицы: Хайбер авеню, длинный
ряд убогих загородных домов, в окнах - объявления о сдаче комнат. Такси
остановилось в самом конце улицы. Энн спросила:

- Вы что, в самом деле здесь живете?

Мистер Дэвис расплачивался с водителем.

- Дом шестьдесят один, - сказал он (Энн заметила, что в окне этого дома,
между рамой и плотными кружевными занавесями, объявления о сдаче комнат не
было). Мистер Дэвис улыбнулся мягко, даже заискивающе, и проговорил:

- Там, внутри, очень мило, поверьте, моя дорогая. - Он вставил ключ в
замок и решительно втолкнул ее в слабо освещенную крошечную прихожую с
вешалкой для шляп. Повесил шляпу и пошел тихо, на цыпочках, к лестнице.
Пахло газом и тушеной капустой. Голубой огонек газового рожка высвечивал
какое-то пропыленное растение в кадке.

- Мы включим радио, - сказал мистер Дэвис, - и послушаем музыку.

В коридоре отворилась дверь, и женский голос произнес:

- Кто там?

- Это всего лишь я - мистер Чамли.

- Не забудьте опустить монеты в счетчик, прежде чем пойти наверх.

- Второй этаж, - сказал мистер Дэвис. - Комната прямо, как подниметесь. Я
не задержусь. - Он постоял на лестнице, пока она не прошла мимо него наверх,
потом опустил руку в карман, и монеты звякнули под толстыми пальцами.

В комнате было радио, оно стояло на мраморной доске умывальника, но о
танцах не могло быть и речи: все пространство занимала огромная двуспальная
кровать. Непохоже было, чтобы здесь кто-то жил: на зеркале в дверце шкафа
лежала толстым слоем пыль, кувшин рядом с радиоприемником был пуст. Энн
выглянула в окно за спинкой кровати: оно выходило в маленький темный двор.
Она взялась рукой за раму, чтобы унять дрожь: на такое она не рассчитывала.
Мистер Дэвис открыл дверь.

Энн была смертельно напугана. Страх заставил ее атаковать первой. Она
сразу спросила:

- Значит, вы называете себя мистером Чамли?

Он сощурился, глядя на нее, и бесшумно закрыл за собой дверь.

- Ну и что из того?

- И вы сказали, что везете меня к себе домой. Это не ваш дом.

Мистер Дэвис сел на кровать, снял ботинки и сказал:

- Мы не должны шуметь, дорогая. Старуха этого не любит.

Он открыл дверцу умывального шкафчика и извлек оттуда картонную коробку;
из щелок сыпался сахар; вскоре и кровать и пол оказались в сахарной пудре:
это Чамли протянул коробку Энн и сам придвинулся поближе.

- Попробуйте - это турецкие сладости, дорогая.

- Это не ваш дом, - упорствовала Энн.

Мистер Дэвис, ухе поднесший ко рту конфету, ответил:

- Конечно, нет. Не думаешь же ты, что я могу привести тебя в свой дом? Не
такая уж ты неопытная, верно? Я не намерен портить свою репутацию. - Потом
спросил: - Сначала музыку послушаем, ты не против?

И стал крутить ручки приемника, наполнив комнату воем и скрежетом.

- Атмосферные помехи, - пояснил он, продолжая крутить ручки, пока наконец
издалека не послышались звуки оркестра; убаюкивающая мелодия была едва
слышна сквозь шум и треск эфира. Энн с трудом разобрала, что играют "Свет
ночной, свет любви...".

- Это наша ноттвичская программа, - сказал мистер Дэвис. - Самый лучший
оркестр в Мидлендсе. Из "Гранд-Отеля". Давай потанцуем немножко.

И, обхватив ее за талию, он стал трястись и раскачиваться в узком проходе
между стеной и кроватью.

- Я знавала танцплощадки и получше этой, - сказала Энн, пытаясь поднять
собственное настроение и призывая на помощь жалкие остатки юмора, - но
никогда не танцевала в такой давке!

А мистер Дэвис ответил:

- Отлично сказано. Я это запомню.

Вдруг, совершенно неожиданно, сдув остатки сахарной пудры, облепившей его
рот, он, словно в порыве страсти, впился губами в ее шею. Энн оттолкнула его
со смехом, делая вид, что шутит. Ей нельзя было терять голову. Она
заговорила:

- Вот теперь я знаю, как чувствует себя скала когда антик... актин... Вот
проклятье никогда не могу выговорить это слово.

- Отлично сказано, - произнес мистер Дэвис машинально, снова привлекая ее
к себе.

Она опять заговорила, торопливо, о чем попало, не думая, что говорит:

- Интересно, как будут проводить эти учебные газовые налеты? Правда,
ужасно, что этой старой женщине выстрелили прямо в переносицу?

Он уставился на нее, хотя она говорила без всякой задней мысли, и
спросил:

- С чего это ты вдруг вспомнила?

- Да только что читала про это. Убийца, должно быть, всю квартиру вверх
дном перевернул.

Мистер Дэвис сказал умоляюще:

- Не надо. Пожалуйста, не надо. - И пояснил слабым голосом, опираясь для
поддержания сил на спинку кровати: - У меня очень слабый желудок, меня
тошнит. Я всех этих ужасов не переношу.

- А я люблю страшные истории, - сказала Энн. - Я на днях читала одну
книжку...

- У меня слишком живое воображение, - сказал мистер Дэвис.

- Я помню, как-то раз я порезала палец...

- Не надо. Пожалуйста, не надо.

Успех вскружил ей голову. Она заявила:

- У меня тоже живое воображение. Мне показалось, кто-то следит за этим
домом.

- Что ты имеешь в виду? - спросил мистер Дэвис. Видно было, что он
здорово испугался. Но Энн уже понесло. Она продолжала:

- Там на улице стоял какой-то темный человек. Он следил за входом. И у
него была заячья губа.

Мистер Дэвис встал, прошел к двери и запер ее на ключ. Убавил звук радио.
Потом сказал:

- Там нет фонаря. Последний - далеко, шагах в тридцати. Вы не могли
разглядеть его губу...

- Я только думала...

- Интересно, что он успел вам рассказать, - сказал мистер Дэвис. Он снова
сидел на кровати и разглядывал свои ладони. - Вы пытались выяснить, где я
живу, где работаю... - он оборвал фразу на середине и посмотрел на Энн с
ужасом. Но она поняла по его манере, что теперь он боялся не ее; был напуган
чем-то другим. Он заговорил снова:

- Они вам никогда не поверят.

- Кто?

- Полиция.

Дикая история. Энн была поражена: он вдруг начал всхлипывать, сидя на
кровати и прижимая к груди огромные волосатые руки.

- Нужно найти выход. Я не хочу причинять вам боль. Я никому не хочу
причинять боль. У меня слабый желудок, меня от таких вещей тошнит.

Энн сказала:

- Я же ничего не знаю. Пожалуйста, отоприте дверь.

Мистер Дэвис сказал тихо, но с яростью в голосе:

- Молчи. Сама напросилась.

Она повторила:

- Я же ничего не знаю!

- Я только промежуточное звено. Я не несу никакой ответственности. - И
объяснил тихо, сидя на кровати в носках; в глубоко посаженных злых глазках
стояли слезы - ему было очень жалко себя: - Наша тактика всегда была - не
рисковать. Не моя вина, что этому парню удалось выкрутиться. Я всегда делал
все что мог. Но он мне никогда этого не простит.

- Я закричу, если вы не отопрете.

- Кричите сколько влезет. Только старуху разозлите.

- Что вы со мной сделаете?

- Речь идет о сумме, превышающей полмиллиона, - сказал мистер Дэвис. - На
этот раз я должен действовать наверняка.

Он поднялся с кровати и пошел к ней, вытянув перед собой руки; она
закричала и дернула дверь, потом отбежала от двери - ведь ей никто не
ответил - и забилась в угол с другой стороны кровати. Он не мешал ей: в этой
тесной комнате деваться все равно было некуда. Он стоял и выжидал, бормоча
про себя: "Ужасно. Ужасно". Видно было, что он с трудом подавляет тошноту,
но страх перед кем-то третьим заставлял его действовать.

Энн умоляюще прошептала:

- Я обещаю вам все что хотите.

Он покачал головой:

- Он мне ни за что не простит.

Растянувшись поперек кровати, он поймал ее за руку. Сказал хрипло:

- Не сопротивляйтесь. Тогда не будет больно.

Он говорил, а сам тянул ее к себе по кровати, другой рукой нащупывая