плечи больного.
призрак и не растаете в воздухе? Мне ведь надо задать вам несколько
вопросов.
искорки.
здесь все меня называют, называйте и вы. А вы не Генрих фон Гольдринг, а,
скажем, Фред Шульц. Вы находитесь в одном учреждении, и надо было вас как-то
зарегистрировать. Посоветоваться с вами я не мог, пришлось выбрать имя на
свой вкус. Итак, вы - Фред Шулъц. Не возражаете?
Шульца, чувствовалось неприкрытое раздражение.
серьезно. Только сегодня профессор Кастильо, всеми уважаемый и весьма
компетентный...
лейпцигскои ярмарке. На протяжении двух недель он шпиговал меня, словно
рождественского гуся, всякой ерундой, а установить диагноз такой обычной
болезни не смог!
Шульц.
герр Нунке, мне необходимо было время, чтобы выяснить, где я и зачем меня
здесь держат.
это где-то на севере Каталонии.
Название романтическое, но, боже мой, какое смешное!
трудно догадаться? Когда из камеры смертников человека везут за тридевять
земель, то, совершенно очевидно, делают это не затем, чтобы он изучал
нумизматику, ихтиологию или древние китайские рукописи!
Гольдринга.
заинтересовала моя персона?
офицеров, я узнал от фрау Вольф.
бедствовала! Теперь же у нее есть кусок хлеба: англичане и американцы платят
ей по пять долларов за каждого выданного офицера. Ведь она многих знала, и
не только в нашей бывшей дивизии Эверса
торговался...
меня полной неожиданностью. И, должен вам признаться, этот проклятый Фотий
чуть не испортил мне все дело. Что вас будут судить после драки в кафе и
посланной американскому командованию фотографии, у меня не было сомнений. Но
вас должны были везти на расстрел за город, к слову сказать, за это я тоже
заплатил двести долларов - и там передать мне с рук на руки. А Фотий спутал
все карты. Накануне того дня, когда это должно было произойти, я случайно
узнал, что он собирается - ведь вас все равно решено было отправить на тот
свет! - устроить публичный расстрел, чтобы напугать непокорных. Уверяю вас,
накануне вечером мне пришлось как следует поработать! Обдумать новый план,
договориться с тюремным врачом...
постановку спектакля, как вы окрестили эту операцию, плюс транспортные
расходы. Ну и, конечно, комиссионные... Кажется, я ответил на все вопросы?
выглядите отвратительно. Возможно, доза снотворного была слишком велика,
произошло отравление. Девятнадцать дней вы у нас и до сих пор не приходили в
себя.
Говорили и вели себя, как ученик начальной школы...
мысли".
нашей тогдашней беседе. Я говорил вам, что одна война закончилась, надо
готовиться к новой. А кто готовит новую войну? Прежде всего дипломаты и
разведчики. И вот я, старый опытный разведчик, вижу, как победители грабят
мою родину. То, что они забирают машины, ценности искусства, что наши
изобретения становятся американскими и английскими, - это меня волнует мало.
Наступят лучшие времена, в этом я уверен, и все станет на свои места. Но
нас, немецких разведчиков, грабят больше всего. У нас забирают людей! Те
кадры немецкой разведки, которые мы готовили десятилетиями, сегодня уже
служат или состоят на учете и, значит, вскоре тоже станут служить разведкам
Англии или Соединенных Штатов. Списки нашей агентуры, на которую ни фюрер,
ни предшествующие правительства, я уже не говорю о кайзере, не жалели ни
времени, ни денег, попали к американцам, часть же, те, кто не пойдет на это,
будут устранены. Сегодня Германия лежит в развалинах. Меня это волнует, но
не настолько, чтобы я лишился аппетита и приобрел хроническую бессонницу,
ведь дом или завод построить легче, нежели заново создать разведку. Для
этого потребуются не годы, а десятилетия. А вы понимаете, Фред, что это
значит? И этот страшный развал разведки происходит у меня на глазах - ведь я
не так наивен, чтобы послевоенное время пересиживать в лагере для пленных
немецких офицеров...
служб СС, СД, бежали. Их было немало здесь, в Испании. Но после победы
союзников отношение Франко к нам резко изменилось. Франко сам дрожит за свою
шкуру, и наши эмигранты, не все, конечно, выехали в различные страны
Латинской Америки... Надеюсь, Фред, мы еще встретимся с ними. Но так или
этак, а немецкой разведки сегодня не существует. И это в то время, когда
между Россией и ее бывшими союзниками уже возникают разногласия, которые,
надо надеяться, перерастут в столкновения, а там, дай бог, и в войну. Что
для нас самое ценное сегодня? Наш народ трудолюбивый и инициативный. Не
пройдет и двух десятилетий, как мы залечим раны, нанесенные войной, и наши
города станут такими же, какими были до войны. Наши женщины никогда не
жаловались на бесплодие. Не минет и двадцати лет, как у нас будет полный
контингент призывников в армию. Но где мы возьмем разведчиков? Где, я вас
спрашиваю?
сегодня стал Нунке, а завтра, возможно, присвоит себе новое имя. Таким
взволнованным он еще никогда не видел всегда спокойного и холодного оберста.
А тот, словно подогревая собственными аргументами самого себя, горячо
продолжал:
могущественной тайной армии, нашей армии разведчиков. И когда вас задержали