никого - ни родных, ни ближних... Напишал я в Кремль, Горбашову, чтоб
разрешил, значит, оштатьша ждешь, в жове, жима же, куды мне... А
начальство и прознало, што мимо них пишмо отправил на волю, вот и
жашадали...
отвернулся и теплой трубе...
старика.
неожиданный подарок. - Как думаешь, дождусь ответа из Кремля? Савелий лег
на голые доски и прикрыл глаза... Поспать, однако, не пришлось: вскоре его
отвели к начальнику режимной части - розовощекому капитану.
Савелия.
опустили...
дождавшись ответа, сказал: - Ладно, иди на работу, нечего прохлаждаться...
Коль припечет - сам прибежишь...
Савелий не склонен допускать кого-либо в свою душу, оставили его в покое,
предоставив возможность "вариться в собственном соку". Именно это ему и
было нужно, об этом они мечтал: остаться одному со своими переживаниями,
со своими мыслями...
при любом удобном случае старался "ткнуть мордой в грязь", "поставить в
стойло"...
них не задевал Савелия. Как ни странно, его независимость не нравилась
другому "лагерю" - к нему относился завхоз, который не упускал ни одной
возможности, чтобы не состряпать на Савелия докладную, не послать его на
внеочередные хозработы как нарушителя режима содержания. Бесстрастная
реакция Савелия еще больше озлобляла самолюбивого завхоза. Другим
человеком этого "лагеря" был заместитель командира роты капитан Зелинский,
для него Савелий стал объектом "усиленного внимания", и при каждом удобном
случае он проявлял особую "заботу".
несколько смягчило завхоза. Как-то незадолго до утреннего подъема Савелия
разбудил завхоз и шепотом предложил зайти к нему. Его заискивающий тон
настолько, удивил Савелия, что он быстро оделся и пошел в каптерку.
лице Савелия, многозначительно проговорил:
сверток: новый костюм черного цвета, спецовка вольного покроя с двойными
швами, шапка с натуральным мехом, шерстяной шарф и белью вязаные
перчатки...
более уважительно. Любой коллектив, в том числе и людей, лишенных свободы,
представляет собой точную копию общества в целом. Только в местах лишения
свободы все пороки более обнажены, более изощрены. Сильный - значит,
правый. Хорошо одет - значит, имеет возможности и т.д., а такого больше
уважают или завидуют ему...
только в жилой зоне, но и на работе. Хотя на работе уединиться труднее:
приходится разговаривать в силу "служебной необходимости". У Савелия все
легко получалось, и к нему часто обращались за помощью то бригадир, то
мастер, зависящий, как и все, от выполнения плана.
старался по возможности поощрять его: то в приказе, то дополнительным
отовариванием в магазине зоны. Конечно, он был весьма скуден: не самые
лучшие рыбные консервы да каменные пряники, но и это выручало в трудную
минуту...
прихватывая и вторую, а то и третью смены. Труднее было, когда наступали
праздники. В эти "свободные" дни ничего не отвлекало, и начиналось
самокопание, на. Савелия накатывало такое, что в пору волком выть или
биться головой об стенку... К счастью для Савелия, таких дней выпадало не
очень много.
Сахно. Почему-то Кошка вызывал в нем раздражение, бередил душу, напоминая
о счастливом и радостном прошлом, заставлявшем сжиматься сердце. Но шли
дни, и Савелию неожиданно захотелось удариться в эти воспоминания.
Кошка свою комнатушку. Надо заметить, что толком поговорить им почти
никогда не удавалось: каждый раз кто-нибудь да мешал - то завхоз зайдет
что-то надписать, то комендант зоны с заданием начертить или расписать
какой-либо "уголок" обязательств, сатиры или санитарии и гигиены, а то из
администрации кто пожалует для проверки, "шмона", обычно "визиты"
заканчивались просьбой переплести книги или журналы...
было: то режимник заскочит, то кум нагрянет, то из роты, то из батальона,
и каждому дай... Сколько красок, кистей, сколько книг зашмонали. Увидит
детектив: "Дай почитать!" Попробуй, не дай! Раз дал, два, а возвращать,
так нет, потерял, говорит... Э-э, думаю, шалишь! Хватит! Хрен вы больше
что возьмете...
Кличку эту дали острословы за его пагубную страсть к зеленому змию. Причем
пьет он все, что горит и имеет градус или с ног сшибает, по его выражению.
И, естественно, после принятия какой-нибудь гадости утром от него несет
всякими парами, и голова трещит, как пустой орех, для поправления которой
он и ныряет перся проверкой в санчасть, глотает обычную свою дозу
цитрамона: пять таблеток. Так вот, повадился он ко мне и тащил все, что
можно было загнать на опохмелку. А тут как-то кум дал мне переплести Агату
Кристи... -
Савелий и фыркнул: Представляю их душевный разговорчик!
Да и с левыми работами приставать перестали... По крайней мере,
бесплатно... Хозяин мне - сделай то-то и то-то, а я ему - не успею,
такой-то приказал сделать ему... Тот на дыбы: "Посылай всех ко мне, кто
мешает исполнять мои поручения!" С тех пор только по его записке теперь
работаю, если мне не выгодно или не хочется делать кому-нибудь... Правда,
стараюсь не очень борзеть: вмиг скушают... А ты что такой смурной? Устал,
что ли?
этот раз?
вчера с промзоны, кричит: "Осужденный Говорков, почему пуговица верхняя не
застегнута?"
руку попался!
меня в покое?
поддавайся!
одному, пожал ему руку и добродушно улыбнулся:
сильную головную боль, и все тело ломало, как при гриппе. Помучившись
несколько дней, он решил наведаться в санчасть.
стоящие в предбаннике, занимали в основном и кто не мог стоять, -
загипсованные ноги, ранения в живот, некоторые с перевязанной головой.
Савелий пристроился за парнем с рукой в гипсе. От температуры он настолько
ослабел, что стоял с огромным трудом, на бледном лице проступили бисеринки