Догадался, что просто неудачно, подогнув под себя ногу, упал. Пошевелил
сначала правой, потом левой ногой и понял, что они целы. Как ни странно,
но целы. Даже если что-то и случилось с левой рукой, то это уже не
смертельно.
сравнимый привкус крови. Поспешно провел рукой по лицу и обнаружил, что
правая щека расцарапана.
Валеркины лыжи", - испугался я, забыв, что минуту назад мог потерять
жизнь. Но падения забываются быстро. Теперь меня волновало только
снаряжение, разбросанное по горе.
первый момент стало еще холоднее, потому что ткань была буквально
пропитана снегом. Я полез вверх, на трассу, карабкаясь на четвереньках и
радуясь, что никого нет, кто вдоволь бы посмеялся над незадачливым
покорителем Уайтфейс. Рюкзак зацепился за дерево, и я забросил его за
спину. Палки тоже нашлись, но ремни, куда продеваешь кисти, были
разорваны.
тоже. Правда, без очков и перчаток еще можно было скатить вниз, а вот без
"кнайслов"...
куртку и брюки, таял. Было зябко и неуютно. Нужно спускаться на своих
двоих, что куда опаснее, чем на лыжах. Там меня спасают стальные канты, а
на неуклюжих ботинках, уже успевших "обрасти" с подошв снегом, - сущее
наказание.
падение.
проглядывал старый желтый, как воск, наст, мое внимание привлекли
несколько стреляных гильз, вдавленных в снег. Они тускло поблескивали еще
не успевшими потемнеть золотистыми боками. "Странно, - подумал я, -
неужели здесь разрешена охота? Впрочем, а почему бы и нет!"
гильза, а патрон. Острие пули было окрашено в красный цвет. Поднял
находку, покрутил ее в руках и сунул в карман.
искал далеко вверху.
оно и оказалось: не успел осмотреться, как Валерка уже обнимал меня за
плечи.
отправил... Постой, постой, да ты никак доездился? - Он притронулся к
ссадине на щеке.
бы, что полезешь вверх, черта лысого дал бы тебе лыжи. Да там "труба", от
которой у Стенмарка дух захватывает!
отшутиться я.
забираю.
ничего подобного раньше не испытывал.
съязвить Валерка. - Давай-ка возьмем сосиски и кофе.
Хотел выбросить - зачем она мне? - но окна были закупорены наглухо, не
станешь же бросать под ноги...
разочарованию обнаружил, что у двух небольших ресторанчиков скопились
десятки людей, терпеливо-обреченно выстаивавших право отобедать. У меня
были твердые намерения хоть раз за два дня нормально поесть, - ситуация же
складывалась явно не в мою пользу.
развалился в одном из двух кресел, имевшихся в комнате с телетайпами, и
дымил сигаретой, чем, по-видимому, немало досаждал пожилой худой матроне в
сером шерстяном платье: по брезгливо-раздраженному выражению ее лица можно
было понять, что присутствие моего друга не доставляет ей удовольствия.
Впрочем, возможно, я ошибся, потому что, когда Серж, увидев меня в дверях,
с воплем радости вскочил на ноги и поспешно затушил сигарету, мадам
показала все свои тридцать два ослепительных зуба и что-то весело
прощебетала вслед Сержу. Но он даже не удостоил ее прощального кивка, что
никак не соответствовало глубочайшей воспитанности этого экспансивного
итальянца французского происхождения.
известно! - запричитал он на ходу. - Но ты меня знаешь: если я дал слово -
лучше умру, а не сойду с места!
не скажешь, что ему грозит смерть от истощения, скорее наоборот - пухлый,
круглый животик мерно покачивался в такт его широким шагам.
охладил я пыл Сержа.
на улице и, по-видимому, не меньше - внутри...
не сходя с места. - Ты когда-нибудь пил эту дрянь?
знаешь, такой скользкий, приторно-сладкий восточный тип. Ну, естественно,
пришел я туда вовсе не за тем, чтобы пить. Хотел взять интервью у
руководителя делегации страны, впервые приславшей спортсменов на
Олимпийские игры. И что же, ты думаешь, он мне сходу выложил? Мы, заявил
этот тип с манерами профессионального метрдотеля, сделаем все от нас
зависящее, чтобы правое дело Америки восторжествовало. Я сразу не понял, о
чем он. Наверное, недоумение было слишком явно написано на моей, в
общем-то, непроницаемой физиономии - китаец разулыбался и объяснил: мы за
бойкот Московской олимпиады! Меня просто тряхануло от возмущения: впервые
приняв участие в Играх, они тут же взялись разрушать этот и без того
непрочный дом!
заметить, пока чаще прав бываешь ты. Ну, да дело не в этом! Магнитофон
фиксирует его лепет, а сам мучительно думаю, о чем же мне писать? Не
китайские же демарши против Олимпиады популяризировать! Чтоб не выглядеть
полным кретином, сижу и пью эту самую водку... Фу, большей дряни никогда
во рту не держал! А тут ты еще своим сообщением о ресторане доконал... Не
день, а сплошные разочарования... Да, но что же делать?
"ладанками", как у меня и Сержа, на груди. Со стаканчиком кофе проплыла
стройная девушка. Она почему-то задержала взгляд на Казанкини, и старый
ловелас просто-таки расцвел - грудь колесом, голову вздернул. Но красотка
прошествовала мимо, не удостоив и малейшим вниманием старания Сержа.
перекусить холодными закусками мы сможем.
куртки пластмассовый жетон чуть больше стандартного редакционного
удостоверения.
и зашарил по карманам. Жетон лежал в верхнем нагрудном кармашке.
написано? - Серж с чувством продекламировал: - "...вы будете желанным
гостем в резиденции союза ежедневно с 12:00 до 01:00 с 1-го по 29 февраля
1980 года".
прожекторы и конькобежцы стартовали в тренировочных состязаниях. Сквозь
сетку, ограждавшую ледовый стадион, я разглядел Евгения Куликова,
серебряного призера Инсбрука и, пожалуй, нашу единственную надежду на
медаль высшего достоинства в этом виде олимпийской программы. С тех пор,
как в конькобежном спорте появился фанатичный американец Эрик Хайден,
остальным спортсменам отводилась роль фона. Я знал, что после Инсбрука у
Жени хватало трудностей - неудачи сыпались, как из злого рога изобилия.
Другой бы сломался, не выдержал, бросил, тем более что возраст у Куликова
Влодавец Леонид
Свержин Владимир
Орлов Алекс
Смоленский Вадим
Рыбаков Вячеслав
Акунин Борис