шкаф. Всего лишь цифрой в длинном ряду таких же цифр. Вещью. А прошлое мое,
детство, надежды, мечты, стремления, меня самого, зарыли в землю и сверху,
словно осиновым колом придавили надгробным памятником. Родился - черточка -
умер. Точка.
заметить, учесть. Прямо. Прямо. Крутить головой или двигать глазами
безнадежное занятие. Очередность картинок рассчитана так, что если я начну
вертеться, пытаясь догнать изображение, то неизбежно стану отставать, делать
один пропуск за другим. Я учусь вылавливать контрольные фигуры боковым
зрением, как хамелеон, одновременно глядя в три стороны. С каждым следующим
занятием я расширяю свой "кругозор", прибавляя в поле зрения новые градусы.
Есть. Есть. Есть.
первыми сдают ноги. Шевелить мышцами, не терять чувства времени, следить,
учитывать, быть готовым.
моргаю все чаще и чаще и не могу сразу разлепить глаза. Пропусков, я уверен,
пошло гуще. Конечно, я в любой момент могу прекратить упражнение, но гордое
упрямство, направленное, нет, не на них, на себя самого, заставляет меня
продолжать. Я высиживаю еще час и еще. От постоянного перенапряжения ломит
голову, словно кто-то маленький и зловредный с каждым ударом пульса изнутри
колотит в висок острым молоточком. Почти наверняка подскочило давление.
Здоровья такая учеба не прибавляет. Это точно.
приставить друг к другу, можно опоясать земной шар по экватору.
любые фигуры с острыми внутренними углами. Хотя нет. Кажется, прошлый раз
был именно круг.
сосуды, даже, кажется, сама кровь протестуют против неподвижности. Они хотят
двигаться. Они и должны двигаться! Они так устроены, что не могут иначе. Все
мое тело требует движения. И лишь махонький кусочек головного мозга, может
быть стограммовый, может быть еще меньший, где гнездится сознание,
продолжает упрямиться, обрекая все прочие семьдесят килограммов тела на
страдания. Он сильнее. И это суть. Он должен быть сильнее, иначе грош цена
всем прочим десяткам килограммов!
инструктор по рукопашному бою. Он смеется! Ему весело! Его разогретое
быстрое тело готово к бою. Ему нравится собственная сила и уверенность. Он
жаждет драки как развлечения.
спицы боли прокалывают мой позвоночник, суставы, мозг. На мгновение в глазах
темнеет. И именно в это мгновение меня настигает удар в челюсть.
как отсиженная нога, я извлекаю крупицы выгоды. Приняв удар, я искусственно
падаю, чтобы получить мгновенную передышку, успеть очухаться,
сгруппироваться, "завести" мышцы. Внешняя боль вытесняет внутреннюю,
мобилизует организм. Нет, не зря я двадцать часов "мял" мускулы. Еще не
коснувшись пола, я чувствую, как они начинают работать в полную силу. Я
откатываюсь, но не встаю. Противник один - за что большое мерси
учителям-мучителям. В прошлый раз на мне как на груше разминались трое!
Значит на добивание он, хочет или не хочет, должен подойти лично. Вот я его
и подожду.
Переборщил, переборщил - показываю я ему всем своим видом. Это уже не
оговоренные 75 процентов максимума, а все 120! Может и челюсть сломана. То
есть курсант выведен из строя. Не видать тебе парень премии! Точно! Не
веришь? Подойди - посмотри. Ну подойди, подойди.
единоборстве, на то он и инструктор, а я курсант, но разок, от души, врезать
очень хочется. За все свои обиды, за двадцатичасовые муки и итоговую премию
в форме оплеухи в левую скулу. Ну сколько же можно терпеть, ей богу!
мгновенному отражению возможной агрессии и нанесению добивающего удара. Я
испускаю громкий, отвлекающий внимание стон, открываю затуманенные глаза и,
одновременно, наношу своему условному противнику сильнейший удар ногой под
коленки и внешней стороной кулака - в руки. Инструктор падает и тут же
вскакивает. Но я уже на ногах. Я опередил его на какое-то мгновение. Но это
мое мгновение и я его использую с пользой для себя и немалым уроном для
соперника.
честное слово!
длился? Секунд десять? Учебке не нужны лишние драки. Хватит плановых.
двадцатичасовой "сидячки". После первого моего полноценного ответа они
прекратили потасовку.
"покупку" за рамками правил учебного боя.
В кои веки раз выпала возможность отыграться, а они про правила.
месяцев еще только раннее утро. А когда наступит день и как я его умудрюсь
пережить, знает только бог да еще Контора, что в конечном итоге для меня
одно и то же.
коридоры, вестибюли, крытые переходы между зданиями. Торчу у опознавателей и
автоматических дверей. Я не встречаю ни одного "прохожего". Коридоры пусты,
как послужной список новобранца. График перемещений внутри здания составлен
так хитро, что наткнуться на живую душу практически невозможно. Я настолько
привык к пустым помещениям, что если бы вдруг заметил человеческую фигуру,
то принял бы ее за мираж и попытался пройти сквозь нее, как сквозь воздух.
собрата-курсанта! Занятия проходят строго в индивидуальных классах с глазу
на глаз с преподавателем. Если проводились общие лекции, то лишь посредством
мониторов, т.е. лектор читал толпе, а толпа, разбитая на индивидуумов,
сидела по кабинетам, пялясь в мерцающие экраны. Хочешь задать вопрос - жми
кнопку и говори в микрофон. А уж собраний, вечеринок, сборищ и т.п.,
типичных для нормальных учебных заведений мероприятий, здесь не могло быть в
принципе. Курсанты не должны были знать друг друга. Ни под каким видом!
один. И все эти здания, спортивные залы, тиры, тренажеры, преподаватели,
инструкторы и прочая и прочая, предназначены только для меня.
одиночеством. Они находили способы дать о себе знать. То на девственно
чистом полу коридора можно было заметить нарочито оброненную бумажку, то в
батарею парового отопления стукнет торопливая дробь коллеги по заключению.
Как я теперь понимаю, начальство на подобные проказы смотрело сквозь пальцы,
в конце концов это тоже тренировало изобретательность. Нет, не один я здесь
мучаюсь! И на том спасибо. Не так обидно.
запор. Падаю на койку. Здесь я сам себе хозяин. Сюда согласно неписанному
правилу Учебки начальство не вхоже, хотя, уверен, глазок камеры где-нибудь
впихнули, не удержались. Сбрасываю "паранджу". Маска - непременный атрибут
Учебки. Без нее выходить из комнаты я не имею права. Даже для преподавателей
наши физиономии терра-инкогнита. Видеть благодарные улыбки своих учеников им
не дано. Правда они подобных стремлений и не испытывают, усвоили - меньше
знаешь - спокойней живешь.
в восточном гареме.
Прибыл обед! Но еще наверное с минуту я лежу не в силах заставить себя
подняться. Двадцать часов сидячего "отдыха" изрядно измотали меня. Но и есть
хочется. Те же двадцать часов без крошки во рту. Голод борется во мне с
усталостью. Побеждают оба. Не вставая, в конце концов я дома, что хочу, то и
делаю, я задираю жесткую шторку пищевого лифта, снимаю поднос, густо
уставленный тарелками. Сегодня двойная пайка. Вообще-то в еде нас не
ограничивают. Любые пожелания при составлении меню учитываются.
Действительно, стоит ли нервировать курсанта еще и жареным луком, если он
его терпеть не может? Нервы это тоже собственность Конторы и она лучше
знает, как их рационально растратить. Отсюда и трогательная забота о
подопечных. И еда по вкусу и обстановочка - мебель-коврики-полочки с учетом
пожеланий и коммунальные удобства под боком, далеко бегать не надо (а то еще
столкнутся возле писсуара однокашники, что тогда делать?) и книги по первому
требованию и фильмы по ящику. Все что ни пожелаешь! Прямо элитный дом
отдыха! Только потом, по набитому заказанным обедом животику, кулаком
инструктора-мордоворота хрясь и башкой о татами. И все удовольствия! И так
месяцами! То по шерстке, то против, да так против, что чуть не с кожей!
Адамов Григорий
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Флинт Эрик
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей