выговаривал каждое слово, Нина стояла перед ним и выслушала все до конца.
- Мы защищаем социалистический правопорядок. Жизнь человека священна,
убийца должен быть выявлен и наказан. Один раз вы нам помешали, больше
мешать не будете. - Следователь взял Нину под локоток, подвел к двери,
открыл ее. - Сидите и ждите.
обрюзг. Тяжело вздохнув, он спросил:
выпил два стакана подряд и извлек из кармана свой платок-полотенце.
Усаживаясь в кресло, он вновь сопел, охал, морщился, в общем, страдал,
словно великомученик.
встретив серьезный взгляд, воздержался. - Ты, братец, умен, возможно, даже
талантлив, да вот чувства собственного достоинства тебе не хватает. Что
это ты девочке так с собой держаться позволяешь? Там, в вашей оперативной
обстановке, ты можешь клоунаду разыгрывать, фигли-мигли разные. А уж коли
здесь встретились, обязан держать себя достойно. Она ведь тебя чуть ли не
ударить собиралась. А ты знаешь, кого бьют? Бьют только человека, который
разрешает себя ударить.
Доверено. Вдумайся. Ты не Лева Гуров, ты - это полковник Турилин, друзья
по работе, вся наука, которая на нас работает, все - ты. Так и держись.
Если убежден, что нельзя тебя ослушаться, убежден - хамить тебе
невозможно, любыми глазами на человека гляди, он точно поймет, что ему
позволено, что - нет. Силу за собой чувствуй, другие ее вмиг почувствуют.
- И вдруг без всякого перехода спросил: - Как дальше-то жить будем? Что
предпримем, товарищ инспектор уголовного розыска?
сказал:
появляться.
трубку, начал набирать номер. - Сейчас мы с ним посоветуемся.
старики друг друга знают. Кости, Вани, Васи. Либо они вместе строили и
копали, либо воевали. Все друг другу обязаны по гроб жизни. Если не один
другого вытаскивал из-под огня, значит, тот вытаскивал из иного места его
брата. Почему-то по служебным вопросам они разговаривали всегда сугубо
официально, и Лева не удивился, когда, соединившись с полковником,
следователь сказал:
дорожке шагом, поступил на ипподром с завода в апреле, сейчас июль,
жеребенку пора участвовать в бегах, а он рысь как следует не освоит.
Четверть круга пройдет - запрыгает, галопом ему хочется. Не понимает, что
он рысак, да еще королевских кровей, должен осенью по своему возрасту
выигрывать, он же все балуется, даже по седьмой группе проигрывает. Сейчас
опять, словно впервые услыхал воробья, закосил, зафыркал, прыгать его
потянуло. Нина строго одернула жеребенка, заставила идти шагом.
писателя. Ей нравились его фигура, изящный костюм, нравились
стеснительность, постоянный вопрос в глазах, голубых, мальчишески наивных.
Когда там, на аллее ипподрома, Лева поднял решетку, посмотрел на Нину с
отвращением, начал говорить обидные слова, она потеряла голову. К
сожалению, ей часто приходилось давать отпор мужчинам, особенно в первые
месяцы работы на ипподроме. Но те, прежние, ждали от нее удара, даже
признавали ее право на физическое сопротивление, встречали его
подготовленными, с шуткой или пьяней руганью, защищались. Лева упал, так
как не ожидал ничего подобного. Она бежала, бежала и плакала. В глазах его
она увидела презрение. И этот взгляд больнее всего оскорбил ее. Бессонной
ночью эмоции постепенно утихли, уступили место рассудку. Писатель что-то
разузнал, значит, выведывал за ее спиной. Кто-то из работников мог видеть
ее у этого люка. Писатель теперь собирает материал для газеты, то есть
собирается сделать то, чего Нина более всего боялась - огласки,
тенденциозной, обывательской, грязной оценки происшедшего. Вновь увидев
его в кабинете, Нина снова захотела поднять руку, следователь за спиной
вовремя закашлялся, а то быть бы беде.
нее на коленях, она их даже не развернула. Лева все не выходил, она
радовалась отсрочке, ведь необходимо подготовиться. Как теперь вести себя
с ним? Значит, она ударила не рыскающего в поисках сенсации писаку,
ударила офицера, инспектора уголовного розыска, человека, который искал
убийцу, старался ей, Нине, помочь. Что же теперь делать, как вести себя с
ним? Инспектор уголовного розыска. Ас, сказал следователь. Но ведь в
уголовном розыске работают либо самбисты, либо боксеры, на худой случай,
штангисты. Худенький юноша, если бы не рост, жокеем мог бы стать. Как он
бандитов и убийц выслеживает и арестовывает? Где холодный взгляд, тяжелые
плечи, уверенная поступь? В прокуратуре тоже сидит какой-то дачник,
пенсионер, опившийся чаем. Инспектор на эстрадного гитариста похож, разве
что прическа поприличнее. Нина с ужасом ждала появления Левы. Он вышел из
кабинета веселый, улыбающийся, протягивая ей руку, сказал:
он наклонился к ее уху и тихонько поцеловал, - маленькую сделку: за каждый
ваш удар - два поцелуя, договорились?
жеребенка, слышала его, копыта ударяли ритмично. Выйдя на прямую, Нина
решила пустить жеребенка в резвую, надо выяснить в конце концов, почему он
так "сбоит" на испытаниях. Жеребенок послушно принял посыл, копыта
застучали чаще. Нине не нужен был секундомер, она знала, едет четверть в
тридцать шесть секунд, то есть может пройти дистанцию примерно за две
минуты двадцать пять секунд. Для двухлетки, участвующей в испытаниях по
седьмой группе, просто отлично. Сколько он в таком темпе может выдержать?
Миновали вторую четверть, вошли в третью, неожиданно сзади раздался стук
копыт. Нина не оглядывалась, вслушивалась в настигающий их шаг, как в
музыку, хотя никакой мелодии не было Такая неумолимая печать шага рысака
лучшая музыка для наездника. Нинин жеребенок все держался в свои тридцать
шесть. По тому, как мощно настигал их соперник, Нина определила, что он
бежит в тридцать одну. Так ровно и четко идти мог только Григорий, но он
сейчас в деннике. Рысак проплыл мимо, будто Нина не ехала, топталась на
месте, жеребенок ее, желая догнать нахального соперника, запрыгал,
наездница осадила его, взяла в руки, сама смотрела на удаляющегося
гнедого. Она мгновенно узнала и наездника, и рысака. Ехал мастер Тенин,
только он умел в качалке сидеть как на троне, расправив плечи и гордо
откинув голову. Его гнедой жеребец Ринг бежал великолепно, еще недавно он
показал две минуты двенадцать, сейчас был готов на две ноль пять.
Ринга лишь мгновение, но ей и этого было достаточно. Готовность и
классность рысака наездник определяет с одного взгляда. Нина заторопилась
на конюшню взглянуть на Григория, она не видела его уже часа полтора.
Осталось чуть больше недели, держись, Гриша, у тебя появился достойный
соперник. Нина не знала, радоваться ей или огорчаться.
колеса, "восьмерило" чуть-чуть. Нина бросила жеребенка на попечение
встретившего их Николая, даже не взглянув на Леву, о котором думала
последние часы, прошла к денникам. Гладиатор заржал.
кивнула и радостно ответила:
столба, описал вокруг конюха круг и замер. Он отлично понимал - людям
необходимо полюбоваться на него. Ну что ж, пусть любуются, ему не жалко.
Он стоял свободно и в то же время картинно изогнув шею, раздувал ноздри,
не двигаясь, перекатывал под лопатками мощные мышцы. Черный шелк кожи был
так тонок, что просвечивали голубые вены. Нина провела полотенцем по
крупу, смахнула опилки, кожа, до этого блестевшая, засверкала.
ее рук никак не сочеталась с нарочито серьезным тоном. - Я сейчас покажу
тебе одного товарища, ты лишь взглянешь и поймешь, не зря он тебе через
бабушку родственничком приходится. Он с тебя спесь собьет.
мундштук, будто сахарный. Нина заняла свое место, конюхи отскочили, рысак
стоял. Выдержав солидную паузу - ведь необходимо напоминать, кто здесь
главный. Гладиатор медленно двинулся. Он не жеребенок, не какой-нибудь
заштатный рысачок-трехлеток, ему не пристало бежать на круг рысью.
Медленно, медленно, каждый шаг - в историю, он еще сдерживался, бежать-то
все-таки хочется.
Виталий на Ринге проехал, зацепил Нинку, зашебуршилась девочка. Хорош
Ринг, спору нет, капитальный жеребец, класс, школа, все при нем. А
Григория ему все равно не объехать.
зыркнул из-под нависших бровей и, как жук, уполз в темноту. Он не
поздоровался, молча ушел, пока наездница переодевалась, так же молча
Куликов Роман
Шилова Юлия
Маркелов Олег
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Березин Федор