Чтение 15–й страницы книги ~Жди гостей~

пыльцой. Воздух пахнет осенью, и в нем ощущается волнующий запах гумуса,
процесс образования которого идет полным ходом...

Я слегка сбит с курса (как сказал бы Бомбар) ходом событий. И, тем не
менее, строго между мной и ушедшей неделей, должен вам сказать, я
рассчитывал на то, что маленькая нянька даст о себе знать. Не столь быстро,
однако, и это-то меня и тревожит...

Я иду ей навстречу по аллее, которая была аллеей для лошадей во времена,
когда овес был основным горючим. Маленькая Эстелла уже направляется ко мне.
На плечах у нее наброшено пальто. Эта драповая штуковина с меховым
воротником выглядит роскошно и элегантно. Эстелла - полная противоположность
недавней малышки Гортензии. С такой одно удовольствие выйти в свет. Мужчины,
завидев вас с подобной красавицей под руку, будут умирать от зависти.

- Вы одна в доме?

- Да,- отвечает она,- а почему вы спросили об этом?

- Мне кажется, вы забыли погасить свет, не так ли? Смотрите, как он сияет
между деревьями... Она пожимает плечами.

- Это к моему возвращению. Я ужасно боюсь возвращаться в темноте... Это
так печально...

Я больше не расспрашиваю и веду ее к машине. Она садится. Когда я занимаю
место за рулем, она мурлычет:

- Это ваша машина?

- Конечно...

- У вас хорошее положение в агентстве?

- Неплохое... Но этот автомобиль-наследство, доставшееся мне от моего
прадеда.

У нее хватает вежливости посмеяться над этой шуткой. Затем, быстро
посерьезнев, она замечает:

- Невозможно представить, что вашим патроном является такой жалкий тип...

- Не следует судить по внешности, дорогая Эстелла.

- В самом деле? Его контора занимается мелкими провинциальными делами без
будущего...

Я спешу позолотить герб папаши Уктюпьежа.

- Вы ошибаетесь. Босс - старый чудаковатый холостяк, но его дело
процветает вовсю. Он управляет восьмьюдесятью процентами домов
Мэзон-Лаффита... У него громадное состояние.

Шикарный сюжет для разговора, ничего не скажешь, но я чувствую, что
именно это продолжает тревожить очаровательную головку прекрасного дитя.

Я спрашиваю себя, не мое ли появление в ее замке вызвало у нее
обеспокоенность и не для того ли она предприняла эту прогулку со мной, чтобы
кое-что выведать. Она рассудительна и подозрительно спокойна, эта девушка.
Когда ситуация для нее неясна, она, должно быть, не успокаивается, пока ее
не прояснит.

- Давно ли вы покинули Швейцарию?

- Несколько лет назад...

- И так вот вы и отправились в Штаты, нянькой?

- Я была стюардессой... Америка мне нравилась. Домашняя обслуга там очень
хорошо оплачивается, и я поняла, что, нанявшись нянькой, я заработаю в три
раза больше, чем советуя людям пристегнуть ремни при взлете.

- Вы так любите деньги?

- А вы нет?

- Я думаю о них походя. По моему убеждению, главное заключается не в том,
чтобы иметь их много, а в том, чтобы иметь их достаточно, понимаете?

Мы въезжаем в Париж. Я жму от площади Дефанс к площади Этуаль, ждущей нас
там, вдали, в апофеозе света...

- Что вы предпочитаете? - спрашиваю я, снимая ногу с акселератора.

Я не могу помешать себе втихомолку посмеиваться, вспоминая жену младшего
ефрейтора, которую я постыдно покинул в положении, мало совместимом с
высокими обязанностями ее мужа...

- Полагаюсь на ваш вкус...

- Что бы вы сказали насчет какого-нибудь концерта? Затем ужин... Я знаю
недалеко отсюда одно заведение, где можно попробовать блюда из морских
продуктов, которые очаровали бы самого Нептуна.

- Как хотите...

Мы отправляемся в мюзик-холл. В "Олимпии" как раз выступают братья
Карамазовы со своими двумя шлягерами "Возвратясь с перевала Серпа" и "Я от
этого чокнулся", которые они исполняют в сопровождении своих телохранителей.

Вечер чудесный, спектакль высочайшего аристократического уровня. Сначала
аплодировали жонглеру, который пел, потом певцу, который жонглировал, затем
какому-то дрессировщику микробов (вместо хлыста у него был стеклянный тюбик
с аспирином), и в заключении первой части - знаменитой
эротико-возбуждающе-азиатской звезде, которая орала для того, чтобы никто не
заснул.

Эстелла очарована вечером, я же очарован Эстеллой, и это еще самое малое,
что можно сказать. Если бы я себя не сдерживал, я бы тут же залез ей в
трусики, но я предпочитаю открывать огонь из моих батарей не раньше, чем они
займут исходные позиции. Если после этого вы посчитаете, что у меня нет
чувства юмора, значит, вы учились смеяться в какой-нибудь часовне, заставляя
себя играть Генделя.

После окончания спектакля я увлекаю мою очаровательную
швейцарско-мэзон-лаффитскую зазнобу в "Труфиньяр бретои"1, модное заведение,
в которое, как я уже говорил, морская стихия выбрасывает все, что есть в ее
глубинах.

Ужин проходит при свечах под рыбацкими сетями и стилизованными
стеклянными поплавками. Мы говорим о дожде и телефонном справочнике.

- Миссис Лавми,- лепечу я неожиданно таким невинным тоном, что мне без
оговорок подали бы милостыню,- миссис Лавми часто забирает своего славного
малыша?

- Иногда,- мурлычет куколка.- Когда ее охватывает приступ материнской
нежности. Ее голос крови кричит немного громковато.

- И она увозит его к себе в отель, чтобы приласкать?

- У жен знаменитостей должны быть капризы, чтобы о них говорили. Если бы
о них не ходили слухи, они бы канули в забытье...

- Я прочитал в прессе, что она остановилась не в том отеле, в котором
остановился ее муж. Это правда?

- Да, это так!

- Так что, в семье нелады?

Она отрицательно трясет головой:

- Думаю, что вы не знаете американской психологии, мой дорогой друг.
Лавми составляют вполне нормальную супружескую пару, но у Фреда имеются...
э-э... обязанности по отношению к своим поклонницам. Обязанности, которые он
должен исполнять вне присутствия своей жены. При проживании в разных отелях
честь миссис Лавми остается незапятнанной... Но я могу сделать вам
конфиденциальное признание...

- Давайте!

- Фред Лавми почти каждую ночь проводит со своей женой...

- Забавно!

На десерт я заказываю профитроли и прошу официанта принести бутылку вина.
Моя нянька, кажется, слегка опьянела. У нее блестят глаза, губы увлажнились,
и румянец на щеках ничем не обязан косметике...

Я считаю, что могу начинать развернутую атаку. Я поглаживаю кончики ее
пальцев на скатерти.

- Эстелла,- мурлычу я.- Эстелла, которая пообещала провести этот вечер со
мной вдвоем...

- Да, случай всемогущ, не правда ли? Если бы хозяин виллы не забыл свои
очки...

Уж не вложила ли она иронию в эту фразу? Я задаю себе этот вопрос, но
лицо ее ничего не выражает, кроме нежного очарования. У нее холодные пальцы.
Это хороший знак. Как правило, девушки с холодными конечностями очень горячи
в центре.

- Вам не кажется, милая Эстелла, что Лавми не доведется спать спокойно
этой ночью, если он придет к своей супруге...

- Почему?

- Из-за Джими. Этот мальчишка показался мне чертовски крикливым. Его отец
никогда не приезжает в Мэзон-Лаффит повидать своего сына?

- Как бы ему это удалось, при такой его жизни? Целый день он снимается,
вечером отправляется в клуб, а утром спит.

Я закрываю эту тему. Не стоит забрасывать поплавок слишком далеко: он
может запутаться в траве.

Мои часы утверждают, что уже два часа десять минут и какая-то мелочь
вечности.

- Я должна вернуться! - лепечет девушка

- О, пардон!

Вы видите, до какой степени я деградировал! Ведь это же я должен был
сделать ей предложение подобного рода, и другим тоном. Она перегибает
палку...

- Вы обещали мне эту ночь, Эстелла,- томно упрекаю я ее.

- Обманщик! - щебечет швейцарка.- Только вечер.

- Настоящие вечера заканчиваются лишь на рассвете...

- Нет-нет! - говорит она.- Это невозможно. Миссис Лавми безусловно
позвонит мне до конца ночи и попросит приехать забрать ребенка, чтобы он,
проснувшись, не помешал ей спать...

- Послушайте, зачем вам ехать в Мэзон-Лаффит, чтобы затем возвращаться в
Париж? Знаете, что вы сейчас сделаете, моя нежная? Вы сейчас позвоните
миссис Лавми, чтобы сообщить ей, что вы останетесь ночевать у подруги, и
дадите ей номер телефона того места, где мы с вами будем находиться.

Юная дрянь трясет головой. Если бы я к себе прислушался, я бы ее отлупил.
К счастью, бывают случаи, когда я становлюсь глух.

- Нет, мадам бы это не понравилось. Она не позволяет, чтобы я
отсутствовала всю ночь. Я вас прошу, вернемся.

Я встаю, более разъяренный, чем пожарник, вернувшийся с погашенного им