тебе такую трепку, что даже у твоих правнуков будет болеть задница,
улавливаешь?
известных мне ее членов остаются до сих пор на свободе: во-первых, папаша
Стивенс, затем Мобур и, наконец, человек с глазами слепого.
Мне не дает покоя мысль, что папаша Ракета сидит в своем деревянном домике
совсем один, с двумя своими гангстерами, выведенными из строя, очевидно,
навсегда...
сюда, я задаю себе следующий вопрос: "За каким дьяволом эти сволочи заехали
в эту одинокую хибару?" На тайное собрание? Или у них там передатчик? Тогда
они не притащились бы туда всем скопом...
сразу все объясняет.
остается практически незамеченным, однако этот привлекает внимание, мое уж
во всяком случае, потому что летит относительно низко и кружит, словно
выискивая место для посадки.
отказывать дольше.
взасос, не переводя дыхание так долго, как только может человек. Она, должно
быть, сказала себе, что не стоит упускать случай потереться мордой о морду,
потому что не только не отбивается, но и получает от операции истинное и
неоспоримое удовольствие. Она кусает мне губы, зубы, язык... Ее пулемет*
обладает редкой проворностью.
принести мне в подарок девочку вашего класса.
правды", чтобы узнать. Хелена говорит себе, что у самого крутого сотрудника
французской секретной службы странные манеры. Что касается меня, я слушаю
гул самолета, ищущего посадочную площадку. Возможно, старик Стивенс сигналит
ему электрическим фонариком. Дощатая хижина - это своего рода аэровокзал, а
ровное поле, где я чуть не протянул ноги,- тайный аэродром.
неизвестном направлении. В общем, я остался в дураках.
хижины. Машину болтает, как утлое суденышко в бурном море. Управлять
трехколесным транспортным средством не фонтан, это я вам говорю!
по столу, расстелено удивление.
Самолет продолжает кружить. Посреди огромного поля темноту рассекает луч
света. Как я предполагал, Стивенс показывает пилоту, как заходить на
посадку. Я выключаю зажигание. Хелена тут же начинает орать что есть мочи,
чтобы привлечь внимание профессора. Все шлюхи одинаковы: мозгов у них не
больше, чем в щипцах для колки сахара... Как нежная Хелена надеется, что с
такого расстояния ее услышит старик, над которым летает самолет!
вести к врачу...
свободу рук. Как? В моем распоряже-нии нет ни клочка веревки... Если бы это
был мужчина, я бы прописал порцию безотказного снотворного кулаком, но не
могу я колотить такую красивую киску.
подчиняется, не понимая. Тогда я заставляю ее сунуть руки внутрь руля, а
когда она это сделала, снимаю с себя ремень и крепко связываю ее лапки.
дорожные карты. Еще никому не удавалось выдержать осаду с такими скудными
запасами вооружения.
канистра бензина. Этого мало, но лучше, чем ничего. Я беру и то, и другое.
Она права, что помогает мне. Обычно мы с ней хорошо ладим. Согнувшись
пополам, я направляюсь к Стивенсу. Он перестал играть в смотрителя маяка,
потому что самолет сел в трехстах метрах дальше. Я не вижу старика. Было бы
глупо наткнуться на него в темноте. Я не забываю, что у него в руке
револьвер, и наверняка в нужный момент он этого тоже не забудет.
прижимая к груди маленький портфель Я бросаюсь вперед. Он не должен сесть в
этот самолет, иначе планы ракеты будут потеряны для Франции.
света. Я различаю гигантский силуэт. Тип что-то кричит. Стивенс отвечает
радостным воплем. Я его понимаю. Ему не терпится покинуть страну, воздух
которой за последние несколько часов стал для него вреден.
лопаткой. Без этого груза я бы уже догнал Стивенса. Я даже не думаю
приглушать звук моих шагов, потому что два мотора самолета продолжают
реветь. Профессор потерял шляпу, и его седые волосы растрепались. Нас
разделяют пять метров... Четыре... Три... Здоровенный малый, стоящий в
проеме, замечает меня, но ему неизвестно, враг я или сообщник Стивенса. Он
ждет объяснений. Я их ему дам. Я добегаю до самолета почти одновременно с
профессором. Только тогда Стивенс обнаруживает мое присутствие. Он так
изумлен, что замирает.
канистру и обрушиваю ее на кумпол папаши Стивенса. Это производит странный
звук, похожий на стук буферов столкнувшихся вагонов. Старик падает второй
раз за ночь. Пилот сует руку в карман своего комбинезона. Вернее, мне
следовало бы сказать "в один из карманов", потому что их у него несколько. Я
поднимаю лопатку и швыряю ее прямо ему в морду. Он шатается и отступает.
Должно быть, у этого парня харя из железобетона. Я хватаюсь рукой за край
самолета, подтягиваюсь и влезаю внутрь. Игра состоит в том, чтобы не дать
пилоту вытащить оружие. Его рука ныряет в карман, и в тот же момент я бью
его ботинком в челюсть. Я снова думаю, что оглушил его, и снова вижу, что он
только пошатнулся. Очевидно, его мамочка обжиралась кальцием, когда была
беременна. Мне уже приходилось сталкиваться с амбалами таких габаритов.
Этого типа не свалит с ног даже двадцатитонный танк. Чтобы его уделать, надо
встать утром пораньше и взять себе в союзники бульдозер. По моей спине
пробегает дрожь. В туристском самолете теснее, чем на вокзале Сен-Лазар. Мой
единственный шанс на спасение - бегство. Я выпрыгиваю из самолета и
захлопываю дверцу, после чего прячусь под крыло. Я жду, что мой противник
бросится за мной в погоню, но ничего подобного. Несколько минут вообще
ничего не происходит. Может, он ищет фонарь, чтобы осветить меня?
борьбы и думает только о бегстве. Моторы начинают гудеть сильнее.
нетривиальные мысли - это мой конек.
фюзеляж и включаю зажигалку.
ночь. Тем временем самолет начинает разбег по полю. Воздух разжигает огонь.
Потом самолет отрывается от земли, и я смотрю, как он поднимается в ночи
самым прекрасным факелом, который можно себе вообразить. Не знаю, может, это
реакция перенапряженных нервов, но мне становится смешно. Я хохочу так, как
еще никогда не хохотал, сгибаюсь от смеха пополам, плачу, задыхаюсь, дрожу
и... И резко останавливаюсь. У меня перехватило дыхание. Осматривая лежащего
папашу Сти-венса, я обнаруживаю, что портфельчик с планами исчез.
осматриваю ученого. Больше он никогда не будет изобретать ракеты. Канистра,
которой я его долбанул, успокоила его навсегда. Видно, в отличие от летчика
у него был хрупкий черепок. Однако... Есть одно "однако". И очень странное!
сомнений. А у Стивенса разбит нос. Я осматриваюсь и около тела обнаруживаю
большой окровавленный камень.
пришел, добил профессора и спер драгоценный портфель...
там пусто. Вижу только отпечатки колес на влажной земле. Значит, Хелена
сумела развязать мой ремень, добралась до самолета, прикончила старика и
забрала планы.
ругательств Он обширен, разнообразен и совершенно уместен. На что это
похоже, спрашиваю я вас: дать себя так кидануть какой-то девке после таких
Гуревич Георгий
Акунин Борис
Шилова Юлия
Белов Вольф
Глуховский Дмитрий
Посняков Андрей