недвижно, и вдруг рождается из ничего огромная волна - нет таких на море -
и шандарахает о прибрежные камни, и поднимется в небо огромный фонтан
белой, разбитой в хрустальные дребезги, воды, и шершаво опадает в самое
себя, и снова затаивается океан, словно бы вслушиваясь в небо и землю -
других категорий ему не дано.
потрескивают стропы, визжат пилы, гулко и ровно срезают сочную желтизну
дуба топоры, ловко схваченные привычными руками строителей.
быть!
наша партия - фашистская?
Мы писали о том, что вы ошибаетесь - в том-то и том-то, тогда-то и
потому-то, но мы никогда не сравнивали вашу партию с фашистской это ложь и
клевета.
ее, достал маленькую книжечку: "Все о Ленине". - Им?
предложил выпить стаканчик терпкого, зеленого "вино верде" - нет более
вкусного вина на свете, но увы, нет и более крутых поворотов на виражах,
чем на португальском севере.
издательством "Аванте", стала постоянной принадлежностью социалиста,
который читает ее, шевеля обветренными губами - по слогам, грамоте начал
учиться в кружке, полтора года назад.)
здешние рыбаки верят лишь рукам, а не машинам), стоит, вбитая в прибрежную
скалу, капелла одиннадцатого века, "Носа сеньора Дагия" -
"Мать-спасительница рулевая".
ведет к громадному, поднятому на утес кресту. Вот откуда Христос над Рио
де Жанейро!
символ веры, видимый символ, как можно выше, чтобы рыбак или
первопроходчик, расставшись с семьей, наивозможно долго хранил иллюзию с о
п р и в я з а н н о с т и с домом.
коттеджи вдоль "прайя" (по-испански пляж - "плайя"), вдали - акведук,
похожий на тот, что гордо возвышается в Сеговии, и вдруг дорога упирается
в горбатый, безликий строй новых домов-коробок: индустрия туризма бездумно
уродует не только природу, но и историю. Я не убежден, что природу можно
изуродовать - когда видишь такие коробки в Вила ду Конде, лишний раз
ощущаешь величие, вечное превосходство природы, и нашу собственную
неразумную крошечность - не можем совладать с недоумками, которые
стараются побыстрее нагреть руки на вечной красоте океана, и получается
некое исторжение: природа в ы ч л е н я е т из себя эту модерновую
непропорциональность, выставляет ее на посмешище. Из Вилла ду Конде - по
горной дороге вверх - к Браге. Вокруг - громадные плантации хмеля.
Латифундии - ого! За бетонными заборами, поверху пропущена колючая
проволока. И кругом плакаты НДП:
и мелкие крестьянские наделы, стрекочат маленькие, красиво оформленные
американские трактора-лилипутики, карабкающиеся по распаханному склону -
каждый метр земли идет "в дело". Разъединенность северян очевидна. На юге
- земля плодородней, большие латифундии национализированы, поэтому люди о
б р е ч е н ы на общение, взаимоузнавание, обмен новостями. Там - в
большинстве своем - царствуют левые тенденции. Северные наделы - район
правых традиций.
тревоги. А детишки - в белых шелковых халатиках. При фашизме вс" и все
должны быть одинаковыми. К конформизму приучать начинали с детства. Всякие
"отклонения от нормы" - в одежде ли, манере поведения, убранстве дома -
бралось на заметку ПИДЕ. Наиболее упорных еретиков отдавали на растерзание
толпе, которая жаждала спокойной о д и н а к о в о с т и. Но жизнь сильнее
фашизма (я сразу вспомнил дома-уроды на набережной Вилла ду Конде).
Отринув конформизм тирании, новая власть сохранила лишь эти обязательные
шелковые белые халатики для школьников - они теперь несут в себе качество
чистоты, а не номерной обезличенности.
португальских друзей, - они теперь какие-то особенно голосистые.
северной Италии и Нью-Орлеана. Город напомнил Нью-Орлеан потому, что в
узеньких улочках дома украшены огромным количеством узорных, легких,
замысловатых - точно как на юге Америки - балкончиков. Все это трудно
уживается с модерновыми коробками цехов "Грюндига" и "Юнкерса" (теперь эта
фирма делает для Португалии швейные машинки. Вспомнил анекдот военных
времен. Рабочий с кроватной фабрики потихоньку уносил из цеха детали -
думал собрать для эвакуированной дочери хорошую койку.
детства, с бомбежек, остался в памяти зловещий образ "юнкерса"). Вообще,
на севере много немецких магазинов, фабрик, и даже отель в центре Браги
называется "Франкфурт".
дяди бесплатно распространяют великолепные плакаты: голодный ребенок,
безработный, лежащий под забором, иссохшая женщина с протянутой рукой. Под
каждым из этих лихо сделанных рисунков подпись: "Кто в ответе?"
"марксисты-ленинцы". Мне не пришлось разыгрывать роль финского журналиста.
Со мной говорили, зная, кто я, говорили спокойно и вежливо:
кубинском посольстве, но у нас, на севере, подобные акты невозможны, ибо
мы контролируем положение. Кто ответственен за нищету? - повторил,
наконец, собеседник мой вопрос. - Да уже не мы, во всяком случае. Мы не
были представлены в правительстве, в учредительном собрании, мы были
четвертой партией, основополагающие решения принимались вопреки нашей
позиции.
рабочих?
власти и неразумное проявление жестокости, но престиж государства, тем не
менее, был весьма высок. Если бы не война - трудно предположить развитие
событий.
Великобритания дружна со своими бывшими колониями, она входит - как равная
с равными в Британское содружество наций. Каэтану поплатился за свое
упорство. Если бы на его месте был молодой, гибкий политик, чувствующий
время, война давно была бы кончена миром - как с нашей ангольской, так и с
мозамбикской провинциями.
много и ответственно работать.
качества и у р о в н я труда?
в меньшинстве.
надежды.
перевели в благоустроенный дом. Коммунистам негде разместиться: тот дом,
который им принадлежал, взорван. Скелет дома стоит, как грозное
напоминание. По разбитым глазницам мертвых окон протянут огромный плакат:
"Вот пример тех свобод, которые предлагает фашизм. Если же вы хотите
демократии - голосуйте за Португальскую компартию!"
огромную площадь перед муниципалитетом лозунгами коммунистов. Рядом с
муниципалитетом взорванный дом доктора Суэйро - раньше здесь помещались
профсоюзы.
двое охраняют. Правые здесь вооружены, их много. А нам со значком партии
ходить рискованно - хулиганы из ультра нападают среди бела дня.
на завоевание депутатского мандата.
Белов Вольф
Грабб Джеф
Афанасьев Роман
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий