краев.
отбить вашего отца, когда его возили на машине из тюрьмы на допрос в
гестапо, все было на мази, но потом забрали доцента, дело полетело
кувырком...
пил от страха... Пять лет прожил в страхе, оттого сейчас и начал писать...
Страх подвигает человека к фантазиям... Сколько их у меня в голове?! - Он
пыхнул трубкой-носогрейкой. - Объясните, что изменится, опубликуй я список
нацистов, которые укрылись от возмездия? Папен был оправдан трибуналом в
Нюрнберге, а он лично передал портфель канцлера фюреру. Шахт оправдан, а
он финансировал создание армии и гестапо. Их, правда, потом осудили в
немецком трибунале, но это же чистой воды у ж и м к и, западные немцы
потирают руки: "вот у нас уже и свой суд есть!" Дерьмо не тонет... В
политике выгодно сохранять монстров, глядишь, при неожиданном повороте
курса пригодятся, политика похожа на калькулятор, любит счет...
"буквы" его можно было лишить права на профессию, но если подойти к делу с
прагматической точки зрения, то именно он спас стране десять патриотов,
талантливых и добрых людей... Причем в Англии у него были родственники, он
бы там не бедствовал, да и образование получил в Оксфорде, - в отличие от
тех маленьких адвокатишек, которые и начали против него кампанию,
отсидевшись в Лондоне... Нет, не знаю, как кто, а я к нему отношусь вполне
спокойно, он оказался честнее многих, он хоть что-то делал...
наци, позвоните, а?
бывать в обществе красивых женщин... Нет, нет, я не о том, - это чисто
эстетическое, красота помогает работе, а нет ничего совершеннее женской
красоты в мире... Диктуйте...
вернулась... Можно, я позвоню сюда и скажу свой номер?
в гости... И научу варить грог... Любите грог?
примесь сахара. У меня мужские вкусы...
Кристина, Кристина, все понятно, любовь, но разве нельзя было отправить
телеграмму: "предоставьте отпуск на двадцать лет"?!
месяцев назад; краска облупилась, но внутри было все в полнейшем порядке,
даже медные поручни не очень почернели; сторож сказал, что он поглядывал
за порядком: "Вы же молодые, в голове ветер, ну, ничего, доченька, пока
есть на свете старики, можете безумствовать, нам скучно, когда нет дела,
слишком навязчиво думается о смерти".
заметил, что продавать сейчас яхту - чистое безумие: "Хороших денег не
получите, а через пять лет таких корабликов не будет, сделано на заказ,
лучшими мастерами; давайте застрахуем ее на четверть миллиона, хоть
платить придется много, но уж лучше потом взять, чем сейчас потерять; в
крайнем случае утопите, я научу, как это сделать, за риск уплатите
пятьдесят тысяч, без меня ничего не предпринимать, дело может грозить
тюрьмой".
без помарок, очень кратко: "Дорогой! Видимо, правильнее будет, если ты сам
возбудишь дело о разводе. Ты прав: здесь тоже все сломаны. Мои попытки
отомстить наталкиваются на мягкую стену плохо скрываемого непонимания или
страха. Видимо, - снова ты прав - происходит то же, что и в Америке. Если
захочешь, чтобы я вернулась к тебе, - напиши. Если ничего не напишешь, я
буду ждать. Если же ты пришлешь телеграмму, заверенную юристом, что не
возражаешь против продажи нашего дома и яхты, буду считать себя свободной.
Я".
заверенное юристом студии "Юниверсал".
ровно столько, сколько просил адвокат Мартенс. Он же. Мартенс, подобрал
Кристине двухкомнатную квартиру на третьем этаже, с окнами в парк,
неподалеку от университета.
номера в новой квартире, поинтересовалась, может ли она выбрать себе те
цифры, которые по душе: "Я математик, верю в значение суммы чисел"; ей
любезно ответили, что, поскольку в действие вводится новая подстанция,
просьбу фрекен можно удовлетворить; номер был легко запоминающимся:
25-05-47; рано утром отправила телеграмму в Голливуд, Роумэну, сообщив о
продаже дома; дату заполнения бланка проставила сама: "25 мая 1947 года".
деньги за страховку яхты. Мартенс выехал в Мюнхен, пообещав ей позвонить
или написать через две недели: "Раньше не управлюсь, милая фрекен
Кристиансен".
ШТИРЛИЦ, ГАНС (Барилоче, сорок седьмой)
__________________________________________________________________________
и не умеют кататься, их перехватит дон Антонио, иди же, только ты можешь
затащить их к нам!
они, действительно, скорее всего американцы, подойди к ним сам, янки любят
тех, кто говорит через пень колоду и с акцентом, им нравится все
иностранное... Я их отпугну нью-йоркским акцентом, они своих боятся - те
обдерут их за милую душу.
которого он выскоблил щелочку и расширил ее быстрым, пульсирующим
дыханием, цепко наблюдал за тем, как семь человек - пять мужчин и две
женщины, одетые по-американски, достаточно скромно и в высшей мере удобно,
но явно не для горнолыжных катаний, - топтались на месте, поглядывая то на
коттедж Отто Вальтера, то на прокатный пункт дона Антонио.
пополам! И потом я смущаюсь, я не умею заманивать, это унизительно!
ни пера.
задувал; значит, через час-другой солнце начнет припекать; снег прихвачен
ледяной корочкой, кататься нельзя, унесет со склона, разобьешься о камни;
пока-то американцев экипируешь, пока-то поднимешь на вершину, объяснишь,
как надо п л у ж и т ь - спускаться, постоянно притормаживая, -
установится погода, день будет отменным.
жду! Всех катал - и англичан, и голландцев, и французов, - а вот настоящих
янки не поднимал на вершину ни разу!
Антонио, сумасшедший Роберто, Штирлиц ответил:
уже приготовил хорошие ботинки прекрасным леди - пятый и седьмой размеры,
попробуйте спорить?!
расхохотались, заметив, правда, что джентльмен им льстит, размеры чуть
больше, шесть и семь с половиной, и первыми направились к прокатной
станции Отто Вальтера.
пристроившись к Штирлицу, который заключал шествие, словно бы загоняя
американцев, будто кур, в сарай, широко расставив руки. - Это не очень-то
по-соседски.
побью.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Сертаков Виталий
Мацумото Сэйте
Маккарти Кормак
Прозоров Александр