поставил: врожденное заболевание сердца. Так вот: я присутствовал при твоем
рождении и могу поклясться, что сердце у тебя самое что ни на есть здоровое.
Могра в Фекане, разве что отец, который пил все сильнее и с которым он
виделся только во время еды.
заполнен, что, в общем-то, не было удивительно: всю газету делали три
человека.
ничего не оставалось.
даже оттягивал эту поездку. Делал все, что мог, чтобы остаться в провинции и
вести тихую жизнь, для которой, как ему казалось, он создан.
редакции, своего рода чиновником от журналистики, с раз и навсегда
установленными часами монотонной работы?..
Могра старается не упустить даже маленькой частички этой просыпающейся
жизни, которая не мешает ему перескакивать с одной мысли на другую, не
отрывая глаз от Жозефы - только бы она поспала сегодня подольше!
бы хотелось бы хотя бы разок заняться любовью с Жозефой, потому что она
представляет собой один из двух типов женщин, которые его всегда привлекали.
Но по какой-то непонятной причине он всю жизнь выбирал женщин другого, чуть
ли не противоположного типа.
объясняется его поведение. Сам он убежден, что это объяснение ошибочно,
однако в свои пятьдесят четыре года другого ему не придумать.
когда он признавался, что в его глазах женщина, невзирая на возраст и
опытность, всегда обладает какой-то тайной, притягательностью, и когда он
думает о любви, ему хочется определить ее словами из катехизиса: плотский
грех?
тридцатилетнего аббата Винажа, который, собрав детей в ризнице, говорил:
сокровенные ваши мысли, и однажды мы увидим, как каждая минута прожитой нами
жизни ложится на чашу весов.
конфирмацию. Потом продолжал посещать воскресную мессу, иногда ходил к
причастию. И только годам к восемнадцати постепенно перестал бывать в церкви
- спокойно, без надлома или душевного кризиса.
стал бродить по вечерам вокруг публичного дома, который располагался тогда
неподалеку от порта и чей красный фонарь производил на него очень сильное
впечатление, даже когда он смотрел на него издали.
одинокий дом, к которому тяжелой поступью, а иногда и зигзагами тянулись
рыбаки.
где посетители попадали в общество женщин в коротеньких рубашках, другой,
более незаметный, предназначался для "господ".
на лице г-жи Жанны, еще вполне аппетитной хозяйки заведения.
слишком юным. Но та в конце концов улыбнулась и позвала одну из своих девиц.
Значит, он уже дорос, как тогда говорилось.
отчетливое, чем картинка утра, когда пришла "Святая Тереза": женщина сидит
на краю кровати, раздвинув ноги, словно принося себя в жертву, бледная кожа
и на ее фоне темный треугольник волос, от которого он не в силах оторвать
взгляда.
ужасе, подозревая, что мог подхватить дурную болезнь. И тем не менее пошел
туда снова. По правде говоря, в Фекане он не знал других женщин, кроме
проституток. Ему и в голову не приходило завести подружку, как делали все
молодые люди его возраста, или пойти как-нибудь вечером к консервной фабрике
и подцепить какую-нибудь молоденькую работницу.
робости? Или боязни выставить себя в смешном свете? Опасения никогда не
вырваться из низов?
преувеличением сказать, что он чувствовал своего рода влюбленность. Да, он
был влюблен в тридцатипятилетнюю женщину, г-жу Ремаж, супругу судовладельца,
у которого работал его отец.
моложе и общительнее? Г-жа Ремаж была урожденная Шабю, единственная дочь
Шабю из Тавра, владельца "Новой галереи - самого крупного магазина в городе.
самым обрывом. У них было двое детей, и Рене, проходя мимо, иногда видел,
как они играют в саду на лужайке.
заходя иногда в магазины, а следом медленно движется автомобиль с личным
шофером, и лицо у нее при этом спокойное, улыбчивое, как будто она всегда
думает только о приятном. От ее белокожего лица с красиво очерченным ртом
всегда веяло скрытой радостью, тихой верой в судьбу и людей.
тем не менее сохранил о ней давние воспоминания.
мыслях Рене она, так же как и м-ль Бланш, неразрывно связана с понятиями
чистоты и опрятности.
пытался представить себе, как Одиль Ремаж занимается любовью, пытался
вообразить ее в позах, которые принимали для него женщины из публичного
дома. Но этого ему ни разу не удалось, хотя у нее были две дочери замужем,
которые давно уже и сами имеют детей.
может, у него все же осталась от катехизиса тоска по целомудренности?
Могра чувствует, что она скоро проснется. Ритм ее дыхания изменился. По ее
лицу как бы проходят волны, напоминающие рябь, поднятую ветром на гладкой
поверхности пруда.
двор въезжают машины, хлопают дверцы, люди спешат к крыльцу.
коридоре, в зале, и все это он способен распознавать лишь на слух.
смотрит. Ему жаль, что он упустил этот момент. Когда Могра поворачивает к
ней голову, она уже застегивает халат, который выглядит немного помятым, так
же как и ее лицо.
делом вполне естественным. Для него нет. Правда, если рассудить здраво, это
нормально. Однако ему кажется, что он словно бы иногда подсматривает за ней.
Но ее это настолько мало заботит, что она едва отворачивается, когда
начинает пристегивать чулки к резинкам.
такие простые вещи?
половину. - Скоро уже придет моя сменщица.
приоткрытой. Могра размышляет: доставили ли ему удовольствие эти полчаса или
разочаровали? У него ведь столько вопросов, на которые он хотел бы найти
ответ; в обычной жизни их отбрасывают или избегают, но на больничной койке
они приобретают первостепенное значение.
эвфемизм, который он употребляет из скромности. Вчера, когда к концу дня он
остался наедине с м-ль Бланш, ему в голову пришла одна мысль.
потому, что видела, как он взволнован, и хотела дать ему время прийти в
себя, а может, сама была растрогана слезами пожилого человека.
лишь свет из коридора просачивался в комнату сквозь шероховатое стекло. На
какой-то миг он было принял себя за Жюблена, сидящего в тихой квартире на
улице Рен.
итог, пересмотреть всю свою жизнь?
несмотря на оптимистические заверения Бессона, и ему бы хотелось разобрать
свою жизнь по косточкам.
из пятидесятичетырехлетней жизни
теряется..."