сама поспешность отказа вряд ли сослужит ему добрую службу.
угодно" почти одно и тоже.
подтверждая, что итальянец прав.
воспроизведения: "...из Москвы приехал человек (голос Холина)... я знаю
(голос Мадзони)... нам понадобятся деньги, перекрутиться на время
проверки, как только человек уедет, мы тут же переведем эти деньги обратно
(голос Холина)... это сотни тысяч (голос Мадзони)... нет (голос Холина)...
миллионы? (голос Мадзони)... нет, сотни миллионов (голос Холина)...
Франков? (голос Мадзони)... долларов! (голос Холина)... конкретно,
сколько?.. (голос Мадзони)... триста! (голос Холина)...
деревьев и бомбардирующие скамьи, урны, утрамбованный в аллею гравий.
Мадзони спрятал магнитофон:
что связи между просьбой о перечислении денег и приездом человека из
Москвы нет?
собственных, как казалось, совершенно отмерзших ногах.
и отчаянному безрассудству этих, живущих в снегах, людей.
потеряно, предложен торг... торг и есть торг, выигрывает обладатель более
крепких нервов.
финансист, пренебрегал поспешностью и ценил обстоятельность:
приложили руку к смерти человека из Москвы... третье - у вас более, чем
доверительные отношения со мной. Насколько я понимаю, любого из этих
обстоятельств достаточно для краха, а вместе?.. Далее следствие, суд,
тюрьма...
партийных коммерческих структур, бесконечных эспэ...
движениям, террористическим группам, на операции с наркотиками...
подробности.
страны и десятые руки... столько посредников, что концы найти
невозможно... наркотики не только деньги, существовала доктрина подрыва
западного общества изнутри - наркотический натиск на буржуазию.
принято отказывать, и расписок такие не оставляют...
вынимал рук из глубоких карманов.
всякое сопротивление.
по-человечески мне вас жаль... но если предаваться жалости без оглядки,
совершенно не остается время делать деньги. Мы договоримся?..
воротник. - Что я должен сделать?
цене нашей подставной фирме... фирма реализует золото по цене за тройскую
унцию на момент продажи, разницу не переводим на партсчета, как раньше, а
делим между собой... скажем три четверти мне, четверть вам...
обернулся, шагал по лужам, разбрызгивая грязь и теперь уже не замечая, как
чавкающая жижа заливает ботинки.
с которым разговаривал всего несколько дней назад. Конечно, жизнь - штука
хрупкая, но Ребров помнил предупреждение странного человека, показавшегося
на миг сумасшедшим, а теперь внезапно умершего - или погибшего? - от
сердечного приступа. Чугунов, будто заглянул в будущее, так и сказал:
"если начнут шептаться по углам... сердечная недостаточность... не
верьте... я еще крепкий, хоть и бэу", и странная тоска в глазах этого
человека и провидческое "...если еще увидимся..."
каталог "Квелле" в разделе постельное белье. Ребров указал на дверь
Мастодонта:
белье:
- С чем идешь? - Ребров выдержал вспарывающий взгляд Марь Палны, смолчал,
даже игриво сверкнул глазами. Секретарша захлопнула каталог, вертикальные
морщины залегли над переносицей. Марь Палну определенно и жестоко терзало
нечто, женщина провела ладонью по лицу сверху вниз, будто погружая себя в
гипнотический сон или сообщая способности ясновидения и тихо, как
заклинание, произнесла:
повторить томные, бахчисарайские интонации секретарши, пообещал,
неожиданно для себя перейдя на ты:
и сценическим шепотом наделавшей кучу ошибок Офелии парировала:
только что сидевшая перед Ребровым и не голосом, а потоком скрипучих
фонем, более приличествующих искусственному синтезатору речи, вопросила:
Ребров переступил порог кабинета предправления.
ли... этакие отцы-уравнители, если не в благах, то в хамстве... мол, у
меня чуть больше, у тебя чуть меньше, но... оба мы хамы и это братство
нерасторжимо и вечно.
монарха и решимость палача, осведомился Мастодонт.
нечаянно, загасил порыв доносительства? - Давай... не тушуйся!
вызывающую доверие, рождающую желание помочь.
правильно... всего лишь тягостный эпизод...
интеллигентность доводят нормального человека. Косноязычие! Форменное!
Длинноты... Время теряется прорва. Меня, было дело, один писатель-пьяница,
тупица редкая, хоть и герой, поучал за стопарем... в нашей богадельне в
Сочи... любую толковую, складную историю надо начинать с однажды... дальше
само покатится. Давай! Помогаю! Однажды...
лентяи, неучи, казнокрады... еще и пошляки, но поддержкой воспользовался:
- ...Я сидел в кафе с Чугуновым за день до его отлета в Цюрих... говорили
ни о чем... и вдруг, уже уходя, он открылся: "если не увидимся больше...
если начнут шептать про больное сердце... не верьте!" И ушел. И вот теперь
его нет...
сменялась недоумением, а растерянность желанием понять: грозит ли что
лично предправления, если считать, что Ребров сказал правду? Или Реброва
кто заслал, чтобы раскачать Черкащенко, выбить из седла... Вдруг на
откровенность потянет... и выболтает лишнее? Или Ребров, по дурости,
заключил с кем пари, будто зачнет морочить голову начальнику, а тот не
сообразит и даже подыграет? Вариантов ребровской миссии, даже при беглом
знакомстве, оказывалось немало. Мастодонт мог отбрить враз, срезать, как
одуванчик косой, но... какой прок? Замкнется ходок, и потом молотом не
вышибешь, с какой нуждой заглянул к начальнику... на огонек. Раз пришел,
значит припекло, ему ли не знать, без повода не только в кабинет, на глаза
почитают за благо лишний раз не показываться. Значит, не стоит спешить,