Чтение 15–й страницы книги ~Тарзан и его звери~

Джэн Клейтон гадливо отвернулась от него.

-- Не распространяйтесь! -- сказала она. -- Зачем мне знать, до каких
низостей может дойти ваша мстительная натура! Все равно вы не можете
подействовать на меня ни угрозами, ни низкими поступками! Мой сын не может
еще ничего решать сам, но я, его мать, могу с уверенностью сказать, что если
бы ему было суждено дожить до зрелого возраста, он добровольно пожертвовал
бы своей жизнью за честь матери. Поэтому, как сильно я ни люблю его, я не
могу купить его жизнь такой ценой.

Роков был взбешен. Он никак не ожидал, что эта женщина устоит перед
такими угрозами. Что же еще могло заставить ее покориться его воле?

Правду говоря, он ее ненавидел, ни о какой "любви" и речи быть не
могло! Но в его планы входило показаться в Лондоне и других столицах Европы
с женой лорда Грейстока как своей любовницей. Тогда чаша мщения была бы
полна.

С минуту он колебался. Но потом оглянулся и вдруг решился...

Его злобное лицо передергивалось от бешенства. Как дикий зверь прыгнул
он на нее и, сжимая ей горло своими пальцами, повалил ее на койку.

В эту минуту дверь каюты с шумом отворилась. Роков вскочил и
обернувшись, увидел повара. Маленькие глазки шведа выражали полнейшее
бессмыслие, и он, как ни в чем не бывало, стал сервировать обед для леди
Грейсток на маленьком столике каюты.

Роков с яростью накинулся на него.

-- Это что такое?! -- закричал он. -- Как ты смел войти без
предупреждения? Убирайся вон!

Повар обратил на Рокова свои водянистые глаза, бессмысленно улыбнулся и
сказал:

-- Я тумаю ветер скоро туть сильно. И он опять начал флегматично
переставлять блюда и тарелки.

-- Убирайся прочь, говорят тебе, или я выброшу тебя отсюда, болван! --
закричал Роков, угрожающе придвигаясь к шведу.

Андерсен продолжал на него глядеть с ничего не выражающей идиотской
улыбкой, но вдруг как бы невзначай схватился за рукоятку длинного острого
ножа, висевшего сбоку. Роков внезапно остановился и замолчал.

Затем он повернулся к Джэн Клейтон и сказал:

-- Я даю вам время до завтрашнего дня обдумать ваш ответ на мое
предложение. Если вы будете продолжать упрямиться, то завтра днем вся
пароходная команда будет отправлена на берег. На пароходе останутся только
я,

Павлов, ваш сын и вы... И тогда вы можете стать свидетельницей смерти
вашего сына.

Он сказал это по-французски, чтобы повар не мог понять его, и быстро
вышел из каюты.

Едва он скрылся, Свэн Андерсен повернулся к леди Грейсток и, хитро
улыбаясь, сказал:

-- Он тумать я турак! Он сама турак! Я понимать францусски.

Джэн Клейтон посмотрела на него с удивлением. Обычное бессмысленное
выражение исчезло с его лица -- он весь преобразился.

-- Значит, вы поняли, что он сказал? Андерсен осклабился:

-- Та, я поняла!

-- И вам известно все, что здесь происходило? Вы пришли меня защитить?

-- Вы быль хороший ко мне, -- пояснил швед, -- а он обращаль со мной,
как с собак. Я хочу помогать вам, леди. Я был западный берег много раз.

-- Но как вы можете мне помочь, Свэн, -- спросила она, -- когда все эти
люди против меня?

Свэн Андерсен опять принял прежний вид.

-- Я тумаю, ветер скоро туть сильно!

С этими словами он повернулся и вышел из каюты.

Джэн Клейтон сомневалась в способности повара оказать ей помощь; тем не
менее она была ему глубоко благодарна за то одно, что он уже сделал для нее.
Сознание, что среди всех этих негодяев она имела одного несомненного
доброжелателя, было для нее первым лучом надежды на избавление.

Весь этот день никто не являлся к ней, и только вечером Свэн принес ей
ужин. Она пыталась втянуть его в разговор, хотела узнать что-нибудь о его
планах, но он ограничился опять своим стереотипным бессмысленным
пророчеством о погоде...

Казалось, им овладела его обычная тупая бестолковость.

Однако, немного погодя, когда он уходил из каюты с. пустыми блюдами, он
еле слышно шепнул ей:

-- Не раздевайтесь и сверните ваша одеяло. Я за вами скоро приду!

Он хотел выскользнуть из каюты, но Джэн удержала его за рукав.

-- Мой ребенок? -- спросила она. -- Где он? Я не могу уйти без него.

-- Вы телайте, что я сказать! -- возразил Андерсен, нахмурив брови. --
Я вам хочу помогайт; не надо делайт глюпо!

Он ушел. Джэн Клейтон опустилась на койку в полном отчаянии. Что ей
делать? В уме у нее возникли смутные подозрения относительно намерений
шведа. Не будет ли еще хуже, если она последует за ним?

Она с силой сжала руки.

Нет, даже в обществе самого дьявола не могло быть хуже, чем с Николаем
Роковым! Ведь даже сам черт, по крайней мере, в английском представлении,
имеет репутацию джентльмена.

Она осталась одетой, как ей советовал швед. Одеяло ее было свернуто и
перевязано крепким ремнем.

Около полуночи послышался легкий стук в ее дверь.

Быстро вскочив, она открыла задвижку. Дверь бесшумно распахнулась; на
пороге показалась закутанная фигура шведа. В одной руке у него был сверток,
похожий на одеяло. Он подошел к ней и прошептал:

-- Несить это, но не телайт шум -- это ваша ребенка! Быстрые руки
выхватили сверток у повара, и мать крепко прижала спящего ребенка к своей
груди. Горячие слезы радости текли по ее щекам. Все ее существо содрогалось
от невыразимого волнения.

-- Идем! -- сказал Андерсен. -- Мало времени! Он взял ее сверток с
одеялом и, захватив в коридоре у двери свой узел, осторожно повел Джэн к
борту парохода. Здесь он взял ребенка к себе на руки и помог ей спуститься
по веревочной лестнице в стоявшую внизу шлюпку. А затем быстро и бесшумно
перерезал веревку, которой шлюпка была привязана и, нагнувшись над веслами,
беззвучно поплыл к берегам Угамби.

Андерсен греб сильно и уверенно. Лодка быстро скользила по воде.

Из-за туч показалась луна, и путники увидели устье притока, впадающего
в Угамби. К этой узкой речке швед и направил шлюпку.

Джэн Клейтон мучил вопрос: куда он ее везет? Знакомо ли ему это место?
Она не знала, что по своим обязанностям повара, швед уже был сегодня на этой
речке, в маленькой деревушке; он покупал там у туземцев провизию и,
воспользовавшись случаем, столковался с ними насчет бегства Джэн.

Несмотря на то, что луна ярко светила, поверхность реки казалась
совершенно темной. Гигантские деревья местами сплетались над серединой реки,
образуя как бы густой и темный свод. Огромные ползучие растения вились
причудливыми сплетениями вокруг толстых стволов до самого верха деревьев и
ниспадали оттуда длинными прядями до самой поверхности реки.

Река была спокойна, и тишина нарушалась лишь плеском весел да возней
купающихся гиппопотамов: фыркая и пыхтя, неповоротливые животные ныряли с
песчаной отмели в прохладную и темную глубину реки и плескались, словно
купающиеся люди.

Из густых джунглей с обоих берегов реки доносились жуткие ночные крики
хищников: можно было различить бешеный вой гиены, рев пантеры и глухое
рычанье льва. Кроме них слышались странные, непередаваемые звуки, которые
Джэн не могла приписать какому-либо определенному ночному хищнику и которые,
благодаря своей таинственности, казались ей сверхъестественными и необычайно
жуткими.

Она сидела на самой корме лодки, крепко прижав к груди своего ребенка.
Близость и теплота маленького, нежного, беспомощного тельца пробуждали в ее
сердце такую радость, какой она давно уже не чувствовала во все эти
печальные дни.

Она не знала, какая судьба ее ожидает. Новое, еще неведомое, тяжкое
несчастье могло разразиться над ней, но сейчас она была счастлива и
благодарила небо за этот, может быть, короткий миг, когда она могла вновь
обнять своего ребенка. Она с лихорадочным нетерпением ожидала рассвета,
чтобы увидеть милое личико своего маленького черноглазого Джека.

Она напрягала свое зрение, стараясь разглядеть любимые ею черты, но все
ее усилия были напрасны.

Было около трех часов утра... Лодка внезапно зашелестела днищем по
песку. Показался еле различаемый берег, и Андерсен причалил к отмели.

Наверху при бледном лунном свете нелепо обрисовывались очертания
туземных хижин, окруженных колючей изгородью -- бома. Андерсен громко позвал
кого-то. Потом еще раз крикнул. Но лишь через некоторое время из деревни
послышался ответный человеческий крик. Появление

Андерсена отнюдь не было здесь неожиданностью. Его ждали. Но негры
страшно боятся всяких звуков в ночной темноте.

Швед помог Джэн Клейтон с ребенком выйти на берег, привязал лодку к
небольшому кусту и, захватив одеяла, повел ее к изгороди.

У ворот деревни они были встречены туземной женщиной. Это была жена
предводителя, с которым Андерсен сговаривался днем. Она повела их к своей
хижине, но Андерсен заявил, что они намерены устроиться на ночлег прямо под
открытым небом.

Швед объяснил Джэн, что хижины туземцев не отличаются чистотой и кишат
разными насекомыми, а поэтому он и предпочел спать на земле.

С непривычки и от пережитого волнения Джэн долго не могла заснуть на
твердой земле: но сильное утомление взяло верх -- и, обняв ребенка, она,
наконец, крепко заснула.

Когда она проснулась, уже светало. Около нее столпилась куча любопытных
туземцев -- большею частью мужчин. У негритянских племен сильный пол наделен