представлял собою просто приемник, телевизор с обширной клавиатурой
настройки на время и пространство. Должно быть, он был так или иначе
связан с несравнимо более сложной машиной на борту Карелленова корабля,
а уж как она действует, никто и вообразить не мог. На Земле ученый
просто нажимал нужные клавиши - и распахивалось окно в прошлое. Взгляду
мгновенно открывалось едва ли не любое событие в истории человечества за
последние пять тысяч лет. Глубже в прошлое аппарат не погружался,
настроенный на более ранние века экран зиял непонятной пустотой.
Возможно, на то была какая-то естественная причина, а возможно.
Сверхправители умышленно не позволяли узнать больше.
вероучения не могут быть истинными. но удар оказался роковым. Вот оно,
разоблачение, в котором не усомнишься, с которым не поспоришь: неведомое
волшебство науки Сверхправителей открыло взорам людей, как на самом деле
возникли в мире все великие религии. Почти все они начинались благородно
и вдохновенно но не более того. В несколько дней несчетные мессии рода
людского перестали быть богами. Верования, которые долгих два
тысячелетия служили опорой миллионам людей, растаяли, точно утренняя
роса, в жестоком, бесстрастном свете истины. Все доброе и все злое, что
они создали, разом отошло в прошлое и уже не могло тронуть ничью душу.
что не нуждалось в новых.
упадок наука. Процветали техника и технология, но наперечет были
своеобычные умы, которые пытались раздвинуть границы человеческого
знания. Оставалось любопытство, хватало досуга, чтобы его утолить, но
пыл серьезного научного исследования угас. Что толку всю жизнь
доискиваться тайн, наверняка открытых Сверхправителями много веков
назад.
описательные - зоология, ботаника, астрономические наблюдения. Никогда
не бывало на свете стольких любителей, собирающих научные данные для
собственного удовольствия, но почти не осталось теоретиков, которые
свели бы эти данные в единую систему.
пришел конец и творчеству, подлинному искусству. Исполнителей тьма - и
любителей, и профессионалов, но за целое поколение не создано ничего
нового, по-настоящему талантливого ни в литературе, ни в музыке, ни в
живописи и скульптуре. Мир все еще жил былой славой, блистательными
свершениями невозвратного прошлого.
Человечество слишком упивалось новообретенной свободой, радовалось
сиюминутными радостями и дальше не заглядывало. Наконец-то вот она,
Утопия, Золотой век; его новизну еще не омрачил злейший враг всякой
утопии - скука.
решили же они столько других. Со дня их прилета минул долгий срок -
целая человеческая жизнь, - но и сейчас, как тогда, никто не знал, зачем
они явились. Человечество привыкло им верить и уже не задавалось
вопросом, что за сверхчеловеческая самоотверженность так долго
удерживает Кареллена и его спутников вдали от родины.
которые спрашивали себя, вправду ли конечная цель Сверхправителей -
благоденствие человечества.
взятым, кого пригласил в тот день Руперт Бойс, цифра получилась бы
весьма внушительная. Только в первой дюжине гостей были Фостеры из
Аделаиды, Шенбергеры с Гаити, Фарраны из Сталинграда, чета Моравия из
Цинциннати, чета Иванко из Парижа и еще Салливены, живущие в общем-то по
соседству с островом Пасхи, но на дне океана, на глубине четырех
километров. И немало чести делает Руперту, что, хотя разослал он
тридцать приглашений, гостей прибыло больше сорока, - примерно так он и
рассчитывал. Подвели только Краусы-просто потому, что забыли, с какого
меридиана идет международный отсчет времени, и опоздали ровно на
двадцать четыре часа.
явится последним, когда они найдут наконец, где приземлиться, придется
еще немало пройти пешком. Во всяком случае, под безоблачным небом, когда
по Фаренгейту сто десять, путь покажется долгим. Вокруг замерли
аэромобили всевозможных марок, от одноместных "букашек" до семейных
"кадиллаков", похожих уже не просто на средство передвижения по воздуху,
а на летучие дворцы. Впрочем, теперь по марке машины никак нельзя судить
о положении ее владельца в обществе.
спирали начал снижаться. - Точно коробка, на которую кто-то наступил.
автоматической посадке, и прежде чем ответить, он подрегулировал
скорость спуска.
заметил он. - С земли он, наверно, выглядит совсем по-другому. О
господи!
сборища у Руперта - всегда можно скрыться в толпе.
Они плавно опустились между другим "метеором" и какой-то машиной совсем
неизвестной обоим марки. На вид штука очень быстроходная и очень
неудобная, подумала Джин. Наверно, кто-нибудь из Рупертовых приятелей,
помешанных на технике, сам ее смастерил. А ведь это, как будто, по
закону не полагается.
электросварки. Словно разом из тела испарилась вся влага, и Джорджу
почудилось, что у него уже трескается пересохшая кожа. Конечно, отчасти
сами виноваты. Три часа назад они вылетели с Аляски и не сообразили
поменять температуру в кабине, чтоб переход был не такой резкий.
здешним климатом как-то управляют.
пустыня, а теперь - сама видишь. Ну, идем, в доме все будет как надо.
дома стоял возле их "метеора", протягивал гостям по бокалу и с озорной
улыбкой смотрел на них сверху вниз. Свысока он смотрел по той простой
причине, что был примерно трех с половиной метров ростом; к тому же он
оказался почти прозрачным. Сквозь него нетрудно было смотреть.
попробовал ухватить бокалы, до которых только-только сумел дотянуться.
Рука, разумеется, прошла насквозь. - Надеюсь, когда мы доберемся до
твоего дома, для нас найдется что-нибудь более осязаемое.
придете, все будет наготове.
распорядился Джордж. - Мы сейчас же явимся.
какую-то невидимую кнопку и исчез.
машинка. Откуда Руперт ее раздобыл? Я думала, они есть только у
Сверхправителей.
захотел? - возразил Джордж. - Для него это самая подходящая игрушка.
Сиди уютно у себя в кабинете и при этом обойдешь пол-Африки. Ни жары, ни
кусачих насекомых, ни усталости, и еще холодильник с пивом под рукой.
Любопытно, что бы подумали Стенли и Ливингстон?
к парадной двери, почти неразличимой в сплошном стекле фасада, она под
пенье фанфар автоматически распахнулась. Наверно, к вечеру меня уже
начнет тошнить от фанфар, подумала Джин, и не ошиблась.
миссис Бойс. По правде сказать, из-за нее-то и собралось такое множество
гостей. Половина явилась бы все равно поглядеть на новое жилище Руперта;
тех, кто сперва колебался, привлекли рассказы о его новой жене.
теперь, в мире, где красотой никого не удивишь, мужчины оборачивались,
едва она входила в комнату. Должно быть, у нее одна бабка или дед были
негры, догадался Джордж; безукоризненно правильные античные черты;
длинные волосы отливают вороненой сталью. Только смуглая кожа сочного
оттенка, определяемого одним лишь затрепанным словом "шоколадный",
выдает ее смешанное происхождение.
вами познакомиться. Руперт там что-то мудрит с коктейлями. Идемте,
познакомьтесь со всеми.
кто-то перебирал по ней пальцами, как на флейте. Он беспокойно покосился
на Джин - та натянуто, через силу улыбнулась - и не сразу сумел
ответить.
Корнев Павел
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Флинт Эрик