первого корабля проспят семь или восемь лет, они ничего не замет ят. Для них
часы будут стоять, как они уже остановились для Уайтхеда, Камински и
Хантера.
своим товарищам, безмятежно спавшим в морозном покое гипотермической камеры.
Они были свободны от всякой докуки и ответственности: пока корабль не
долетел до Сатурна, внешний м ир для них просто не существовал.
датчиков. Чуть поодаль от множества приборов и шкал, сосредоточенных на
пульте управления кораблем, были укреплены пять панелек с надписями:
"Хантер", "Уайтхед", "Камински", "Пу л" и "Боумен". Две последние были темны
и безжизненны: их срок придет только через год. На остальных трех сияли
созвездия зеленых огоньков, возвещая, что у спящих все в порядке; на каждой
панели был еще экран-индикатор, на котором светящиеся волнистые ли нии своим
биением воспроизводили неторопливые ритмы пульса, дыхания и мозговой
деятельности. Время от времени Боумен включал звуковой выход датчиков,
отлично, впрочем, понимая ненужность такого контроля, ибо при малейшем
нарушении нормальных жизненных пр оцессов мгновенно включился бы сигнал
тревоги. Словно зачарованный, Боумен вслушивался в невообразимо редкие удары
сердец своих товарищей, ее отрывая глаз от ленивых волн, синхронно с
биениями сердец скользивших по экрану.
человеческих личностей, деятельная жизнь которых временно прервалась, но
скоро вновь возобновятся. Их линии были почтя прямыми, без зигзагообразных
всплесков я падений - тех элект рических "взрывов", которые свидетельствуют
о работе мозга во время бодрствования или даже обычного сна. Если в спящих и
мерцала какая-то искорка сознания, то столь слабая, что ее не улавливали
приборы и не сохраняла память. Боумен знал об этом по собств енному опыту.
Когда отбирали кандидатов для участия в этом полете, проверили и его
способность переносить искусственный сон. Он так и не понял, что же
случилось: потерял ли он во сие неделю жизни или на неделю отодвинул свою
смерть. Едва только ко лбу ег о прикрепили электроды и генератор сна начал
пульсировать, перед глазами поплыли звезды и стремительно замелькали
калейдоскопические узоры. Потом они потускнели, растаяли и его поглотила
глубокая тьма. Он не почувствовал ни уколов инъекционной иглы, ни п ервых
прикосновений холода, когда температура его тела начала снижаться до
нескольких градусов выше нуля.
он знал, что это лишь иллюзия: он был даже убежден, что проспал несколько
лет.
разведку и заснули? А где же "Дискавери II"? Он ведь должен забрать их и
доставить на Землю...
реальные воспоминания от фантастических грез. Потом открыл глаза, но
смотреть было не на что, кроме туманно-расплывчатого созвездия светящихся
точек, которые он озадаченно раз глядывал несколько минут. Вдруг он понял,
что это лампочки-индикаторы на ситуационном планшете корабля, но
сосредоточить свой взгляд на них так и не сумел и вскоре отказался от этих
попыток.
репродуктора над головой лилась тихая, но бодрящая музыка. Постепенно она
становилась все громче и громче.
знал, что это говорит автомат.) - Вы постепенно возвращаетесь в строй, Дейв.
Не вставайте, не пытайтесь делать резких движений. Не разговаривайте. "Не
вставайте!" - Боумену стало даже смешно. Еще вопрос, может ли он шевельнуть
хотя бы мизинцем. К своему удивлению, он обнаружил, что может.
Мозг его смутно соображал, что корабль со спасателями, верно, уже прилетел,
автоматически началась реанимация спящих и он скоро увидит других людей. Все
это было очень приятно, но ничуть не волновало. Внезапно он почувствовал
голод. Компьютер, конечно, предвидел и это.
нажмите ее, пожалуйста.
Кнопка! Он совсем забыл про нее, хотя наверняка должен был знать, что она
здесь. Интересно, о чем еще он позабыл? Может быть, спячка стирает из памяти
все?
металлическая рука и поднесла к его губам пластиковую соску. Он принялся
жадно сосать, в горло полилась струйка теплой сладкой жидкости - казалось,
от каждой ее капли прибавляло сь сил. Вскоре манипулятор убрал соску, и
Боумен снова отдыхал. Теперь он мог легко шевелить руками и ногами. Мысль о
том, чтобы встать и пойти, уже не казалась ему несбыточной мечтой.
лежать здесь хоть целую вечность, если его никуда не позовут. Но вскоре к
нему обратился другой, на сей раз живой голос, а не искусная комбинация
электрических импульсов, поро жденная сверхчеловеческой памятью
вычислительной машины. Голос этот был даже знаком ему, хотя он не сразу
сообразил, кто это говорит.
вправду сейчас на корабле, летящем по орбите вокруг Сатурна, то как же
прошли все эти месяцы после отлета с Земли? Уж не постигла ли его и впрямь
амнезия, не потерял ли он память? Смешно, но именно это опасение уверило его
в обратном. Уж если он помнит слово "амнезия", его мозг в полном порядке...
в репродукторе, видимо, отлично понимал, что его беспокоит.
за дыханием. Все хорошо. Расслабься и лежи спокойно. Мы сейчас откроем дверь
и вытащим тебя.
силуэты входящих людей. И тут память вернулась к нему, и он вспомнил все.
граничащих с самой смертью, из жизни его была вырвана всего одна неделя. И
покинув ипотермическую камеру, он увидит не холодное сияние Сатурна - до
него еще год времени и полтора миллиарда километров. Пока он лежал в
тренировочном макете корабля в Хьюстонском центре космических полетов, под
жарким техасским солнцем.
Глава 16
ЭАЛ
Штаты. Хотя плазменные двигатели давно выключились, "Дискавери" продолжал
полет по инерции, устремив стройное стреловидное тело прочь от Земли, и все
его мощные оптические сред ства нацелились вперед, на внешние планеты, куда
лежал его путь. Однако один телескоп оставался постоянно направленным на
Землю. Он был укреплен, подобно пушечному прицелу, на ободе корабельной
антенны дальней связи и обеспечивал неизменную наводку этой огромной
параболической чаши на ее дальнюю цель. Пока Земля оставалась в центре
перекрестья нитей телескопа, жизненно важная связь с ней была обеспечена: по
невидимому лучу, который за каждые сутки удлинялся почти на три с половиной
миллиона километров, можно было отправлять и принимать сообщения.
телескоп настройки антенны. Теперь, когда Земля осталась далеко позади, она
была обращена к "Дискавери" своим неосвещенным полушарием и на центральном
экране пульта управления выглядела ослепительным серебристым серпом
наподобие Венеры.
разглядеть какие-либо географические контуры - их обычно скрывали облачность
и дымка. Впрочем, даже затемненная часть диска неодолимо притягивала взгляд.
По ней были разбросаны блестки городов, то светившие устойчиво, то мигавшие,
словно светлячки, когда над ними проносились атмосферные возмущения.
освещала затемненные океаны и континенты Земли. И Боумен вдруг с волнением
узнавал знакомые контуры берегов, на миг открывавшиеся ему в призрачном
лунном свете. Иногда, если на Тихом океане был штиль, удавалось даже
разглядеть отблеск лунного сияния на водной поверхности, в он вспоминал
тропические ночи под пальмами на берегах лагун. Но он не сожалел об
утраченных радостях. За свои тридцать пять лет он вкусил их сполна и верил,
что вновь вернется к ним, уже прославленный и богатый. А пока необозримая
даль, отделявшая его от Земли, делала воспоминания еще более дорогими.
подобные чувства, ибо он не был человеком. Это был новейший,
усовершенствованный компьютер ЭАЛ-9000, мозг и нервная система корабля. ЭАЛ
(что означало не больше и не меньше как "эвр истически программированный
алгоритмический компьютер") представлял собой замечательное детище третьего
скачка в развитии электронно-вычислительной техники. Скачки эти отделялись
друг от друга промежутками примерно в двадцать лет, и мысль о приближении,
следующего, четвертого, скачка уже начала многих тревожить. Первый скачок
произошел еще в 40-е годы, когда на основе уже давно устаревших электронных
ламп были созданы такие неуклюжие скоростные тугодумы, как ЭНИАК
<Электронно-счетная машина-интегратор.> и последующие модели. Затем в 60-е
годы получила значительное развитие микроэлектроника. С ее появлением стало
ясно, что искусственный мозг, могуществом по меньшей мере равный
человеческому, вполне может вместиться в объем канцелярского письменного
стол а... если бы только знать, как его построить.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Акунин Борис
Зыков Виталий
Семенова Мария
Сертаков Виталий