Чтение 141–й страницы книги ~Сорок пять~

- Честное слово, все портится, даже кухня, и при дворе живут все хуже и
хуже.

- Неужто при Наваррском дворе лучше? - спросил, смеясь, Генрих.

- Эхе-эхе! Может статься!

- В таком случае там, наверно, произошли большие перемены.

- Вот уж что верно, то верно, Генрике.

- Расскажи мне наконец о твоем путешествии, это меня развлечет.

- С величайшим удовольствием, для этого я и пришел. С чего прикажешь
начать?

- С начала. Как было в пути?

- Прогулка, чудесная прогулка!

- И никаких неприятностей?

- У меня-то? Путешествие было сказочное.

- Никаких опасных встреч?

- Да что ты! Разве кто-нибудь посмел бы косо взглянуть на посла его
христианнейшего величества? Ты клевещешь на своих подданных, сынок.

- Я задал этот вопрос, - пояснил король, польщенный тем, что в его
государстве царит полнейшее спокойствие, - так как, не имея официального
поручения, ты мог подвергнуться опасности.

- Повторяю, Генрике, что у тебя самое очаровательное королевство в мире:
путешественников там кормят даром, дают им приют из любви к ближнему, а что
касается до самой дороги, то она словно обита бархатом с золотой каемкой.
Невероятно, но факт.

- Словом, ты доволен, Шико?

- Я в восторге.

- Да, да, моя полиция у меня хорошо работает.

- Великолепно! В этом нужно отдать ей должное.

- А дорога безопасна?

- Как дорога в рай. Встречаешь одних лишь херувимчиков, в своих
песнопениях славящих короля.

- Видно, Шико, мы возвращаемся к Вергилию.

- К какому его сочинению?

- К "Буколикам". O, fortunatos nimium!1 <1 О, чрезмерно счастливые!
(лат.)> - А, правильно! Но почему такое предпочтение пахарям, сынок?

- Потому что в городах, увы, дело обстоит иначе.

- Ты прав, Генрике, города - средоточие разврата.

- Сам посуди: ты беспрепятственно проехал пятьсот лье...

- Говорю тебе, все шло как по маслу.

- А я отправился всего-навсего в Венсен и, не успел проехать одного
лье...

- Ну же, ну?

- Как меня едва не убили на дороге.

- Брось! - произнес Шико.

- Я все расскажу тебе, друг мой. Сейчас об этом печатается обстоятельный
отчет. Не будь моих Сорока пяти, я был бы мертв.

- Правда? И где же это произошло?

- Ты хочешь спросить, где это должно было произойти?

- Да.

- Около Бель-Эба.

- Поблизости от монастыря нашего друга Горанфло?

- Вот именно.

- И как же наш друг вел себя в этих обстоятельствах?

- Как всегда, превосходно, Шико. Не знаю, проведал ли он о чем-нибудь, но
вместо того чтобы храпеть, как делают в такой час все мои бездельники
монахи, он стоял на своем балконе, а вся его братия охраняла дорогу.

- И ничего другого он не делал?

- Кто?

- Дом Модест.

- Он благословил меня с величием, свойственным лишь ему.

- А его монахи?

- Они во всю глотку кричали: "Да здравствует король!"

- И ты ничего больше не заметил?

- А что я еще мог заметить?

- Не было ли у них под рясами оружия?

- Они были в полном вооружении, Шико. Я узнаю в этом предусмотрительность
достойного настоятеля. Этому человеку все было известно, а между тем он не
пришел на следующий день, как д'Эпернон, рыться во всех моих карманах,
приговаривая: "За спасение короля, ваше величество!"

- Да! На это он не способен, да и ручищи у него такие, что не влезут в
твои карманы.

- Изволь, Шико, не насмехаться над домом Модестом. Он один из тех великих
людей, которые прославят мое правление, и знай, что при первом же
благоприятном случае я пожалую ему епископство.

- И прекрасно сделаешь, мой король.

- Заметь, Шико, - изрек король с глубокомысленным видом, - когда
выдающиеся люди выходят из народа, они достигают порою совершенства. Видишь
ли, в нашей дворянской крови заложены и хорошие и дурные качества,
свойственные нашей породе и придающие ей в ходе истории облик, присущий ей
одной. Так Валуа проницательны и изворотливы, храбры, но ленивы. Лотарингцы
честолюбивы и алчны, изобретательны, деятельны, способны к интриге. Бурбоны
чувственны и осмотрительны, но без идей, без воли, без силы, - ну, как
Генрих. А вот когда природа создает выдающегося простолюдина, она
употребляет на это дело лучшую свою глину. Вот почему твой Горанфло -
совершенство.

- Ты находишь?

- Да, он человек ученый, скромный, хитрый, отважный. Из него может выйти
все что угодно: министр, полководец, папа римский.

- Эй, эй! Остановитесь, ваше величество, - сказал Шико. - Если бы этот
достойный человек услышал вас, он бы лопнул от гордости, ибо что там ни
говори, а он полон гордыни, наш дом Модест.

- Шико, ты завистлив!

- Я? Сохрани бог. Зависть, фи - какой гнусный порок! Нет, я справедлив,
только и всего. Родовитость не ослепляет меня. Stemmata quid faciunt?1 <1
Что толку в гербах? (лат.)> Стало быть, тебя, мой король, чуть не убили?

- Да.

- Кто же?

- Лига, черт возьми!

- А как она себя чувствует, Лига?

- Как обычно.

- То есть все лучше и лучше. Она раздается вширь, Генрике, она раздается
вширь.

- Эх, Шико! Если политические общества слишком рано раздаются вширь, они
бывают недолговечны - совсем как те дети, которые слишком рано толстеют.

- Выходит, ты доволен, сынок?

- Да, Шико; для меня большая радость, что ты вернулся как раз когда я в
радостном настроении, которое от этого становится еще радостней.

- Habemus consulem factum2 <2 У нас появился консул (лат.)>, как говорил
Катон.

- Ты привез добрые вести, не так ли, дитя мое?

- Еще бы!

- И заставляешь меня томиться, обжора!

- С чего же мне начать, мой король?

- Я же тебе говорил, - с самого начала, но ты все время разбрасываешься.

- Начать с моего отъезда?

- Нет, путешествие протекало отлично, ты ведь уже говорил мне это?

- Как видишь, я, кажется, вернулся жив и здоров.

- Да рассказывай о своем прибытии в Наварру.

- Начинаю.

- Чем был занят Генрих, когда ты приехал?

- Любовными делами.

- С Марго?

- О нет!

- Меня бы это удивило! Значит, он по-прежнему изменяет своей жене?
Мерзавец! Изменять французской принцессе! К счастью, она не остается в
долгу. А когда ты приехал, как звалась соперница Марго?

- Фоссэз.

- Девица из рода Монморанси! Что ж, это не так уж плохо для беарнского
медведя. А здесь говорили о крестьянке, садовнице, буржуазке.

- Это уже все было.

- Итак, Марго - обманутая жена?

- Настолько, насколько женщине возможно быть обманутой женой.

- Итак, Марго злится?

- Она в ярости.

- И она мстит.

- Ну, разумеется.

Генрих с ликующим видом потер руки.

- Что же она задумала? - спросил он, смеясь. - Перевернуть небо и землю,
бросить Испанию на Наварру, Артуа и Фландрию на Испанию. Не призовет ли она
ненароком своего братишку Генриха против коварного муженька?

- Может статься.

- Ты ее видел?

- Да.

- И что же она делала, когда ты с ней расставался?

- Ну, об этом ты никогда не догадаешься.

- Она намеревалась завести нового любовника?

- Она готовилась выступать в роли повивальной бабки.

- Как! Что означает эта фраза? Здесь какое-то недоразумение, Шико.
Берегись недоразумений.

- Нет, нет, мой король, все ясно. Никакого недоразумения нет. Я именно
это и имел в виду: в роли повивальной бабки.