Сирене по имени Парфенона, которая до того обезумела после неудачной попытки
завлечь Одиссея в западню, что бросилась в морскую пучину. Однако, ока не
утонула: волны, подхватив ее, выбросили на берег там, где теперь стоит
Неаполь. Дайна вспомнила ?Американо?, заказанный ею в кафе, и его соленый
вкус. Это был вкус морской воды. Она вздрогнула.
казалось, сразу отовсюду. Он даже заставлял слабо вибрировать корпус
корабля. Сев в постели, Дайна стала озираться по сторонам. Звук тянулся
очень долго, грустный, почти гипнотизирующий.
рассвело. Туман исчез, и вокруг насколько хватало глаз, куда ни кинь взор,
простирался океан. Ветра не было вовсе, и поверхность воды казалось гладкой,
как стекло. Ни единая морщина не прорезала кожу, чей возраст исчислялся
миллионами лет.
вдохнула всей грудью полный аромата воздух. Он напомнил ей о промозглой
погоде, плеске черной и липкой из-за копоти воды в сточных канавах, длинных
темных улицах, наводненных сверкающими лицами и ревущими радиоприемниками,
голосом Джеймса Брауна, взрывающих вечерний воздух, заросшие бурьяном дворы,
груды мусора перед подъездами разоренных домов, тошнотворные подземные
испарения.
сторону Стикса, за пограничной заставой ?Занзи Бара?. Черные сверкающие
лица, белозубые и желтоглазые; враждебные взгляды, прикованные к ней,
чужестранке, увлекаемой ее поводырем в глубь гетто. Воспоминания былого
времени.
несущийся под необъятным лоном океана, точно он сам взывал к ней. Светлый
пушок на руках Дайны вдруг поднялся дыбом. Внезапно мысли, копошившиеся в ее
голове, вдруг потеряли всякое значение. Все, кроме одной, неистово
крутившейся в ее голове, подобно ослепительно сверкающему мечу с золотым
клинком. ?Однажды я пыталась, - думала она, - но тогда я была всего лишь
ребенком, рассчитывавшим на помощь магии. Ну что ж, теперь я выросла. И я
обладаю властью и силой?.
взяла одну из них и стала жадно поглощать черную, обжигающую жидкость,
прижимая озябшие пальцы и ладони к горячей керамике.
Выждав паузу, она вновь открыла рот и произнесла хриплым, чужим голосом.
давно.
застрелил его, словно животное. - У нее кружилась голова, желудок завязался
в тугой узел. То, о чем она говорила сейчас, не было известно никому, кроме
убийцы и ее. - Он не знал, что я была там и видела, как он это сделал. - Как
тогда сказал Бобби? Нельзя забывать старых друзей. Никогда. О нет, ни за
что.
зов моря, подобный сладкоголосому, неудержимо влекущему к себе, пению Сирен.
Его глаза еще больше потемнели от мгновенного приступа гнева. - Ты
спрашивал, что я хочу больше всего на свете. Так вот, я хочу, чтобы то же
самое случилось с этим человеком.
Он нажал на рычаг, поднимая якорь. Они были готовы тронуться с места, когда
он вдруг сказал:
Послушай их долгую, одинокую песню. Он повернул штурвал, беря курс к дому.
Окасио. Как странно оно звучало у нее на языке. Уже много лет она не
произносила его вслух, и теперь оно казалось ей совершенно незнакомым.
сад. Вода в бассейне сверкала и переливалась на солнце, как бриллиантовое
зеркало. ?Если я нырну туда, - подумала она, - то наверняка сломаю себе
шею?.
она пошатнулась. Ей казалось, что еще чуть-чуть, и ее стошнит. Оступившись,
она ухватилась за металлический верх ближайшего шезлонга. Ее ноги тряслись;
пот выступил на лбу и подмышками. ?Боже мой, - думала она. - Я мечтала об
этом дне с той минуты, когда увидела Окасио, стоящего над телом Бэба. Я
хотела его смерти. Я ненавидела его так же, как и отца, когда тот умер,
оставив меня вдвоем с матерью?.
каким-то образом утратила свое истинное значение. Из-за попустительства
Дайны она подросла и обрела свое собственное отдельное существование. И вот
теперь в ослепительной вспышке озарения Дайна увидела, что сама заблудилась
в собственной ненависти, и, сделав этот последний шаг, утонет в ней
навсегда.
во время заключения в клинике доктора Гейста, и расплакалась.
властью. Так используй ее!?
?Он взял трубку в руки, когда я выходила в сад?.
влетела в дом.
вздох.
на грудь. - Не делай и все.
правильное впечатление?
Окасио не стало.
счастливой. Разве ты не понимаешь, что теперь обладаешь властью?
прав. Трудно не обрести власть, но научиться правильно распоряжаться ею
после этого. Я думаю, Мейер считает точно так же...
чтобы повидаться со мной.
стал слишком похожим на него. Он прав.
жить так, Рубенс. Насилие всегда присутствовало в моей жизни, но я просто
никогда не задумывалась над этим по-настоящему. Теперь мне ясно, что я, мы
оба увязали все глубже и глубже в этой трясине, сами того не замечая. Я была
твоей усердной ученицей, но теперь я вижу, кем стала.
допустить этого. То же самое я обещала Мейеру. Он умней, чем могло
показаться мне или тебе. Он заключил договор со мной: он обещал мне помочь
найти убийцу Мэгги, если я стану оберегать тебя. Однако он преподал мне
урок. Он предложил мне насилие, и я ухватилась за него. Ухватилась с охотой.
остановимся сейчас же. Обратной дороги у нас уже не будет. Давным-давно,
когда я еще знала Аурелио Окасио, я хотела быть изгоем. Каждое решение,
принятое мною с тех пор и до настоящего момента, продвигало меня дальше в
том же направлении. Но я больше не хочу этого. Я должна отказаться от этого.
совсем другое дело.
сказала наконец.
любого другого в качестве отправной точки. - Последовала долгая пауза. - Я
хочу, чтобы ты поехал со мной, Рубенс.
Она сама не подозревала, как много Рубенс значит для нее, пока не произнесла
последнюю фразу. Ее сердце громко стучало. Что ей делать, если он решит
остаться здесь? Она знала, что уедет сама в любом случае. Это решение
Перумов Ник
Маккэфри Энн
Березин Федор
Березин Федор
Лондон Джек