Чтение 142–й страницы книги ~Восход Эндимиона~

священников - восьмерых мужчин и четырех женщин. Невидимый хор запел:

Славься, Жертва, дар священный,

В нем сокрыт Спаситель Сам,

И завет сменяя древний,

Новый свет явился нам!

Видит вера вдохновенно

Недоступное очам!

И Родивший, и Рожденный

Да прославятся всегда,

И хвала и поклоненье

Им не смолкнут никогда!

Дух Святой Животворящий

Равно славен будь всегда!

И я усомнился. Что мы здесь делаем? Зачем понадобилось переносить
нескончаемую битву Энеи в самое сердце веры этих людей? Я принимаю все,
чему она научила нас, ценю все, чем она с нами поделилась, но три
тысячелетия веры и традиций сложили слова этого гимна и возвели стены
величественного собора. Мне невольно вспомнились простые деревянные
платформы, прочные, но совсем не изящные мостики и лестницы
Храма-Парящего-в-Воздухе. Да что он... да что мы... в сравнении с этим
величием и этим смирением? Энея - архитектор-самоучка, все ее
образование - несколько лет занятий у кибрида мистера Райта, постройка
стен из грубого камня и вручную замешенного цемента. А над этой
базиликой работал сам Микеланджело.

Месса близилась к концу. Часть прихожан, стоявших в продольном
нефе, уже потянулась к выходу. Они ступали еле слышно, почти на
цыпочках, чтобы не испортить конец службы, а переговариваться начинали -
да и то шепотом - только на лестнице, ведущей на площадь. Я заметил, что
Энея что-то шепчет отцу де Сойе, и склонился поближе, боясь пропустить
что-нибудь важное.

- Отец, не окажете ли вы мне последнюю, очень важную услугу? -
спросила она.

- Что угодно, - прошептал священник. Глаза у него были какие-то
очень печальные.

- Пожалуйста, уйдите из церкви прямо сейчас. Пожалуйста, уходите,
потихоньку, вместе с остальными. Уходите и затеряйтесь в Риме до того
часа, когда можно будет открыться.

Отец де Сойя, потрясенный, отпрянул, глядя на Энею как человек, от
которого хотят избавиться.

- Попросите меня о чем-нибудь другом, Та-Кто-Учит.

- Это все, о чем я прошу вас, отец. И прошу с любовью и уважением.

Хор запел новый гимн. Поверх голов я увидел, как первосвященник
завершает омовение ног и возвращается к алтарю, а над ним несут шитый
золотом балдахин. Все встали в ожидании заключительной молитвы и
благословения.

Отец де Сойя сам благословил мою любимую, повернулся и вышел из
храма с группой монахов, побрякивавших на ходу четками.

Я воззрился на Энею с таким пылом, что, попадись на пути взгляда
деревяшка, она бы непременно воспламенилась, пытаясь передать ей
мысленное послание: "ТОЛЬКО НЕ ПРОСИ УЙТИ МЕНЯ!"

Поманив меня поближе, она прошептала:

- Выполни еще одну мою просьбу, последнюю, Рауль, любимый!

Я чуть было не завопил во всю глотку: "Нет, черт побери!!!" Мой
вопль эхом бы прокатился по всему собору в самый святой момент святой
мессы Великого Четверга. Но я сдержался.

Пошарив в карманах жилета, Энея извлекла небольшой флакон с густой
прозрачной жидкостью.

- Ты не мог бы это выпить? - прошептала она, протягивая мне флакон.

Я вспомнил Ромео и Джульетту, Антония и Клеопатру, Элоизу и
Абеляра, Джорджа Ву и Говард Санг - всех этих влюбленных, квазар им в
печенку. Самоубийство и яд. Я осушил склянку одним глотком и сунул ее в
карман, ожидая, что Энея достанет еще один флакон и последует моему
примеру. Ничего подобного.

- Что это было? - спросил я, не страшась никакого ответа.

Энея внимательно следила за ходом мессы. Подойдя вплотную к мне,
она еле слышно прошептала:

- Нейтрализатор вакцины бездетности, которую тебе вкатили в силах
самообороны.

"Какого черта?!! - едва не заорал я, заглушив последние слова
святого отца. - Тебя что, заботит планирование семьи?! СЕЙЧАС?! Ты что,
совсем рехнулась?!"

А она снова зашептала мне на ухо, теплым дыханием щекоча шею:

- Слава Богу! Я носила его с собой два дня и чуть не забыла. Не
волнуйся, оно подействует недели через три. Теперь ты больше не будешь
стрелять холостыми патронами.

Я удивленно моргнул. Что это, откровенное святотатство или просто
редкая бестактность? Затем мысли мои понеслись галопом: "Замечательная
новость... Что бы ни случилось, Энея видела наше будущее... ее
будущее... она хочет родить от меня ребенка. А как же ее первый ребенок?
И с чего это я взял, что она это сделала для того, чтобы мы с ней... И
почему она... Может, в ее представлении это прощальный подарок... почему
она... зачем..."

- Поцелуй меня, Рауль, - прошептала она так громко, что стоявшая
впереди монахиня обернулась и строго посмотрела на нас.

Я не стал задавать вопросов. Я просто поцеловал Энею. Ее губы были
мягкими и чуточку влажными, совсем как тогда, на берегу реки Миссури в
местечке под названием Ганнибал. Поцелуй казался долгим-долгим. Потом
она коснулась прохладными пальцами моего затылка, и наши уста
разомкнулись.

Раздавая благословения, Папа вышел в переднюю часть апсиды,
повернулся по очереди к каждому крылу трансепта, затем к короткому нефу
и, наконец, к продольному.

Вежливо отстраняя прихожан, Энея шагнула в центральный проход и
решительно направилась к алтраю.

- Ленар Хойт! - прокричала она, и слова ее эхом отразились от
высоких сводов.

От Папы, застывшего с поднятой в благословении рукой, Энею отделяло
не меньше ста пятидесяти метров, и я знал: преодолеть это расстояние у
нее нет никаких шансов. Я побежал за ней.

- Ленар Хойт! - снова крикнула она, и сотни голов повернулись к
ней. В полутемных арках по бокам нефа началось какое-то копошение:
швейцарские гвардейцы. - Ленар Хойт! Я Энея, дочь Ламии Брон, которая
вместе с тобой прилетела на Гиперион, чтобы встретиться со Шрайком. Я
дочь кибрида Джона Китса, которого твои хозяева из Техно-Центра дважды
убили во плоти!

Папа стоял как громом пораженный, указуя на нее костлявым перстом,
мгновение назад поднятым в благословении. Он трясся, как в лихорадке.
Левая рука была прижата к груди. Тиара раскачивалась, грозя свалиться с
головы.

- Ты! - взвизгнул он. - Исчадие!

- Сам ты исчадие! - прокричала Энея уже на бегу, расталкивая
плечами типов в черном.

Я отшвырнул с дороги двоих, проскользнул мимо третьего, догнал ее и
побежал рядом, отслеживая боковым зрением швейцарских гвардейцев,
которые протискивались к нам через толпу. При таком скоплении народа
гвардейцы не решались стрелять - слишком много людей оказалось бы на
линии огня. Но я знал: стоит Энее приблизиться к Папе меньше, чем на
десять метров, - и вся их нерешительность мгновенно исчезнет.

- Сам ты исчадие! - снова прокричала она, летя вперед во весь дух,
уклоняясь от протянутых рук и выставленных локтей. - Ты Иуда, Ленар
Хойт. Ты продал Католическую Церковь за...

Массивный мужчина в адмиральском мундире выхватил из ножен кортик -
Энея отскочила. Не останавливаясь, я перехватил кортик, сломал адмиралу
руку и одним ударом послал его в нокаут, прямо на руки адъютантам.

Полковник Кассад как-то раз сказал, что, научившись языку живых, он
стал чувствовать боль, которую сам причиняет другим. Так и я в тот
момент ощутил, как рвутся нервы и сухожилия, как дробится кость в
предплечье - в моем предплечье! - но, посмотрев на свою руку, я
убедился, что она цела и невредима. Я отделался всего лишь болью. Я
привык терпеть боль.

Священники, монахи, епископы встали перед Энеей, пытаясь заслонить
собой Папу. Понтифик схватился за сердце и начал падать, дьяконы
подхватили его и унесли под роскошный балдахин работы Бернини.
Швейцарские гвардейцы перекрыли проход, ощетинившись пиками. Сзади нас
тоже настигали гвардейцы, они бежали, грубо расшвыривая прихожан.
Полицейские в черных доспехах, с компактными ТМП-поясами, носились в
десяти метрах над нашими головами. Пятнышки лазерных прицелов плясали на
груди и висках Энеи.

Я бросился вперед, чтобы прикрыть ее своим телом. Точка лазерного
прицела мелькнула по моему лицу, и на какое-то мгновение я ослеп.
Вытянув руки в стороны, я что-то орал...

- Нет! Взять живыми! - разнесся под сводами храма, словно глас
Божий, мощный кардинальский бас.

Швейцарский гвардеец устремился к Энее. Он занес пику, чтобы
оглушить ее ударом по голове. Энея бросилась на пол, проскользнула на
животе по плитам, подсекла его под коленки, и гвардеец кубарем покатился
к моим ногам. Пнув его в голову, я развернулся, выхватил у другого
гвардейца пику, самого гвардейца опрокинул в толпу и направил оружие на