что они мелькали и у вас, - сказал мистер Уикфилд.
скорбь.
отослать мистера Мелдона за границу для того, чтобы их разлучить.
удовольствие Анни заботой о друге ее детства. Только для этого.
- сказал мистер Уикфилд. - Но мне казалось... прошу вас, вспомните мою
порочную склонность давать всему одностороннее толкование... мне казалось,
что в данном случае, при такой разнице в летах...
лицемерной и оскорбительной жалостью.
руководствоваться, выходя за вас замуж, только житейскими соображениями. Я
не допускал наличия многих добрых чувств и благоприятствующих
обстоятельств... Ради бога, помните это!
Уикфилд, - но, заклинаю всем дорогим для вас, старый мой друг, подумайте о
том, какова была эта точка зрения... Сейчас меня заставили высказаться, и я
не могу уклониться...
перебил Урия.
посмотрел на своего компаньона, - от признания, что я сомневался в ней,
подозревал ее в нарушении долга перед вами, и... если я должен говорить
все... меня беспокоило, что Агнес, находясь с ней в дружеских отношениях,
может заметить то, что видел я... или согласно моей порочной теории
воображал, будто вижу. Об этом я не говорил ни единому человеку. Я никогда
не хотел, чтобы об этом кто-нибудь знал. И, как бы ни было ужасно для вас
слушать это, - закончил мистер Уикфилд, совершенно подавленный, - но если бы
вы знали, как для меня ужасно об этом говорить, вы пожалели бы меня!
Уикфилд некоторое время не выпускал ее из своей руки и стоял понурив голову.
извиваясь, как морской угорь. - Но если мы зашли так далеко, беру на себя
смелость указать, что то же самое заметил и Копперфилд.
изгибаясь всем телом. - Мы все знаем, какой вы добрый. Но вы знаете, что,
когда я говорил с вами в тот вечер, вы прекрасно поняли, что я имею в виду.
Право же, Копперфилд, вы тогда прекрасно поняли, о чем я говорю. Не
отрицайте. Вы отрицаете с благими намерениями, Копперфилд, но не делайте
этого.
моем лице слишком ясно написано признание в былых сомнениях и подозрениях, и
не заметить этого нельзя. Отрицать было бесполезно. Что бы я ни сказал, я не
смог бы отпереться.
прошелся раза два по комнате. Затем он вернулся к своему креслу, оперся на
его спинку и, время от времени поднося платок к глазам, сказал с той
искренностью и чистосердечием, которые, на мой взгляд, делали ему больше
чести, чем любая попытка скрыть свои чувства:
сердце, я сделал жертвой подозрений и хулы, - я называю их хулой, хотя бы
они зародились в самых сокровенных глубинах сознания, - и если бы не моя
вина, она не стала бы этой жертвой.
сочувствие.
повторил доктор. - Джентльмены! Вы знаете, я стар. Сегодня вечером я
почувствовал, что жить мне осталось недолго. Но ручаюсь своей жизнью!, да,
своей жизнью!, за верность и честь той леди, о которой мы говорим.
созданный фантазией художника, не мог бы произнести эти слова с более
трогательным достоинством, чем этот бесхитростный старый доктор.
родилась у меня эта мысль, я готов признать, - что неумышленно склонил эту
леди к несчастному браку, - продолжал он. - Я человек совершенно
ненаблюдательный и верю, что наблюдения ряда людей, столь различных по
возрасту и положению, если они уверенно приводят их к одному и тому же
заключению, много правильнее моих.
отношениях с молодой женой, но трудно выразить, насколько возвысили его в
моих глазах уважение и нежность, какие он теперь к ней проявил, и то, я бы
даже сказал, благоговение перед ней, с которым он отвергал малейшие
подозрения в ее неверности.
- Я взял ее к себе, когда характер ее еще не совсем сложился. Для меня было
большим счастьем принимать участие в его формировании. Я хорошо знал ее
отца. Я хорошо знал ее. Из любви к ее прекрасной, добродетельной натуре я
научил ее всему, что было в моих силах. Если я причинил ей зло, - боюсь, что
это так, - воспользовавшись (сам о том не ведая) ее благодарностью и
привязанностью, то я от всего сердца прошу у этой леди прощения!
кресла рукой, которая дрожала от волнения так же, как и его голос.
жизни. Я убеждал себя, что, невзирая на разницу в годах, она будет жить со
мной в спокойствии и довольстве. Но я думал также и о том, что наступит
время, когда она останется свободной и все еще молодой и прекрасной, но с
более зрелым умом... Да, джентльмены, клянусь честью, я об этом думал!
преданностью. В каждом его слове была сила, и силу эту не могли сообщить
словам никакие иные чувства!
вечера у меня были все основания благословлять тот день, когда я причинил ей
такое великое зло.
миг оборвался, но затем он продолжал:
бедным мечтателем, и о чем только я не мечтал!.. Я пробудился теперь и вижу,
как это естественно, что она с чувством сожаления вспоминала о своем старом
друге и сверстнике. Она думала и думает о нем с невинным сожалением, с
чувством, в котором не было ничего запретного, она думала о том, что могло
бы быть, если бы не было с ней меня. Увы, но это так! Многое, что я видел,
но на чем не останавливался, представилось мне в этот мучительный час совсем
в ином свете. Но, джентльмены, на дорогую мне леди не должна пасть даже тень
подозрения!
заговорил снова:
сознание несчастья, виновником которого являюсь я сам. Нет, не я должен ее
обвинять, а она меня. Защитить ее от ложных толков, от тех жестоких
подозрений, которым поддались даже мои друзья, - вот мой долг! Чем
уединенней мы станем жить, тем легче мне это будет сделать. А когда пробьет
час - да настанет он скорей, если будет на то господня милость! - и моя
смерть принесет ей освобождение, я в последний раз взгляну на ее благородное
лицо с беспредельной верой в нее и любовью и уйду без печали, и для нее
начнутся дни, более радостные и счастливые...
вызванные его искренностью и добротой, столь украшавшими этого прямодушного
человека. Направляясь к двери, он добавил:
уважением. Больше никогда мы не должны говорить о том, о чем говорили
сегодня. Уикфилд, старый друг, дайте мне вашу руку, я хочу подняться наверх.
комнаты, а Урия проводил их взглядом.
Урия. - Дело обернулось не совсем так, как можно было ждать, потому что
старый ученый - какой это замечательный человек! - слеп, как крот... Но
теперь этому семейству придется убраться с дороги...
такое бешенство, в какое никогда в жизни я не приходил.
интриги? Подлый лгун! Как вы смеете обращаться ко мне, словно мы с вами
вместе все это обсуждали?
скрытое торжество, я прочел то, о чем знал раньше. Я понял, что он
подчеркивал свою уверенность во мне только с целью причинить мне боль и для
этого расставил мне ловушку. Это было уж слишком! Его худая щека была так
соблазнительно близка... Я размахнулся и ударил по ней раскрытой ладонью с
такой силой, что почувствовал зуд в пальцах, будто я их обжег.
мы долго, так долго, что бледные следы моих пальцев исчезли на багровой его
щеке, а щека еще больше побагровела.
вырвал руку.
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Маккэфри Энн