Чтение 142–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

В общем, не успел он.

Запихнул я его в шкаф, в том же шкафу костюмчик понаряднее нашел,
рубашечку, галстук, который завязывать не надо, штиблеты по ноге,
макинтош, шляпу на глаза надвинул, сигару в зубы - я видел, начальник
так ходил,- бумажник не забыл спионерить: и в коридор. Охранники меня,
понимаешь ли, слишком близко подпускали:

Вышел на площадь, с полицейскими раскланялся, такси остановил и
поехал на вокзал. Слова некоторые я уже понимал:

Нью-Йорк тогда был тогда самый большой город в мире, и искать им
меня пришлось бы очень долго.

Вышел из вагона, опять же в такси, говорю: синагога. Какая,
спрашивает таксист.

Говорю: эни. Любая, мол. Ну, он разворачивает машину и
останавливается на другой стороне улицы:

С евреями договориться оказалось не так уж легко, но и не слишком
трудно.

Много, говорю, я вашего брата спас, выручайте теперь и вы меня. В
общем, был я через месяц эмигрантом из-под Варшавы по имени Беня
Блашкович. А потом еще чуть-чуть - и принял меня Военно-морской флот в
свои объятия.

Чтоб в морской пехоте служить, язык в тонкостях знать
необязательно. Райт, лефт, стенд стил, йес, сэр! - ну и еще пара слов.
Главное, слова короткие. Не то что у нас:
"Побатальонноперваяротанаместеостальныенаправомарш!"

Подготовочка моя сказалась: определили в особое диверсионно-
разведывательное подразделение "Шадоуз". Про него даже сейчас не
пишут.

Готовили нас ни больше ни меньше, как для захвата в плен
Муссолини, Гитлера и

Сталина. Правда, в натуре ставили перед нами задачи попроще и
помельче калибром. Да и Скорцени нас опередил в одном эпизоде.
Встречались мы тут с ним лет пятнадцать назад, старый стал, обрюзг,
форму не держит. Ну, посидели, выпили хорошо: что мне теперь-то с ним
делить? Вот. Но золотой запас

Германии наши ребята прихватили, не дали вывезти:

А у меня тоже приключение было. Переподчинили меня на срок
генералу

Доновану. Ему запонадобилось у джерри одну штуку выкрасть, а его
ребята слабоваты для этого дела оказались. Меня и сбросили в
Тирольских горах. Во- от. А тюк с оборудованием в озеро упал и утоп. И
оказался я с одним пистолетиком да с двумя обоймами патронов: Замок у
немцев там был переоборудованный, черный эсэс его себе облюбовал. В
замке эта хренотень и хранилась. Так я и не знаю, чего они так за эту
железку бились: Сколько я доберманов одних перестрелял да перерезал -
до сих пор перед собаками стыдно. Однако же - добыл, отвез Доновану,
обменял на "медаль Конгресса".

Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кончилась и война - и
уволили меня в запас в начале октября сорок пятого. Мог я по закону о
солдатских правах даже высшее образование получить бесплатно, да
как-то неудобно: и возраст не тот, и слов я мало нужных для колледжа
знаю: Короче, осел я в Майами и стал в доках работать. Грузчиком. Как
в самом коротком анекдоте. И даже чуть не женился, да как-то пронесло.
Полгода прошло, и что ты думаешь: затосковал я по службе.

Но, видно, бабка мне в детстве как надо подгадала, потому что
стали как раз вербовать у нас резервистов для полярной эскпедиции на
юг. По-дурному Земля устроена: Я успел записаться. Старый знакомый
мой, сержант Грейнджерфорд, как меня узрел, так и заорал на адмирала:
каким трюмным матросом?! В штурмовую группу! С выслугой, надбавками и
хрен знает чем еще. Я еще себе думаю: зачем попу гармонь? Что будет
делать в Антарктиде штурмовая группа?

Пингвинов жучить? Но молчу, жру усиленный паек и гоняю на
тренировках тех, кто повоевать не успел. Тяжело, говорю, в учении -
легко в гробу:

Крейсер наш назывался "Оклахома-сити". Адмирал Бирд, Ричард
Ивлинович, держал на нем свой флаг. Мужик он был простой, доступный, в
кубрик наш спускался и байки свои травил. И, между прочим, носил такую
же, как у меня, "медаль Конгресса". Для американцев он и по сю пору
кто-то вроде Водопьянова или Отто Юльевича Шмидта. Первым долетел до
Северного полюса, потом через Атлантику - вторым после Линдберга: И
вот он знакомится с личным составом, собирает ветеранов и под
топ-секретом сообщает: экспедиция наша не просто научная, а
военно-научная, и даже больше военная, потому что, по сведениям
разведки, нацисты оборудовали в Антарктиде тайную базу, где продолжают
создавать свое супероружие и где, есть такая информация, скрывается
настоящий Гитлер. Которого, вроде бы, простая пуля не берет - и именно
так его можно отличить от ненастоящего: И очень мне это напомнило
десятилетней давности напутствие товарища Агранова, так напомнило, что
захотелось прыгнуть за борт да и плыть своим ходом до теплого
города-курорта

Майами: Но только были мы уже в ревущих сороковых - и даже не
годах, а широтах.

Очень мне не нравилось и то, что кораблей в нашей экспедиции было
тринадцать. Но потом догнал нас "Генерал Грант", старый эсминец,
переделанный в научное судно. Сразу камень с сердца упал. Следуем
двумя колоннами в виду побережья, легкие суда к берегу шастают,
разведку ведут. С авианосца каждый день "корсар" взлетает: Наука! Но
вот в один день пришвартовывается к нам катер с "Гранта", и я начинаю
думать, что жизнь - это сплошной роман "Десять лет спустя". Потому что
поднимается на борт с катера мой партизанский командир Николай
Степанович:

В той извращенной действительности, что

окружала его, любые отклонения от нормы

казались нормальными поправками.

Джозеф Хеллер

Подземелье острова Шаннон совсем не похоже было на то, которое
Николай Степанович имел удовольствие исследовать в Антарктиде. Здесь
были не переходы и залы, по-немецки строгие и функциональные, а
низкая, но чрезвычайно обширная пещера, свод которой опирался на
толстые, в беспорядке разбросанные каменные колонны. Но при этом
оставалось странное ощущение одинаковости в чем-то главном: как будто
очень талантливый художник написал картину, в которой изо всех сил
старался манерой не походить на себя самого. Все - другое. Но рука та
же:

И - было очень холодно. Стыло. Трудно сказать, сколько градусов,
но лицо уже одеревенело, и немели пальцы в меховых перчатках.

Луч фонаря дробился на каменных гранях.

Вот она, черная дверь:

Гусар опустил голову и коротко проворчал что-то.

- Да,- сказал Николай Степанович. - Можно сказать: пришли.

Он снял с плеч рюкзак, Достал, освобождая каждую от оплетки, шесть
бутылок с "тьмой египетской". Связал их по три скотч-лентой. Треск
ленты казался оглушительным.

- Скорее всего, там пусто,- сказал он Гусару. - Рыцарь Поликарп
явно открывал эту дверь, а значит - ящеры за ней начали оживать. И
ожили они в непроглядную тьму: Что же касается стражей: посмотрим. Так
ли уж они непобедимы. Но на всякий случай: сам понимаешь.

Он присел и обнял пса. Пес прижался к нему головой и лизнул