Чтение 142–й страницы книги ~Графиня Де Монсоро~

отправилась куда-нибудь в другое место, где она сможет все забыть.

- Я думаю, что для этого вполне подходит Париж, - сказал Одуэн. - В
Париже забывают довольно быстро.

- Ты прав. Она снова поселится в своем домике на улице Турнель, и
десять месяцев ее вдовьего траура мы проживем в тени, если только
счастье может оставаться в тени, и брак будет для пас всего лишь
завтрашним днем сегодняшних радостей.

- Это верно, - сказал Реми, - но, чтобы отправиться в Париж...

- Ну?

- Нам кое-что нужно.

- Что же?

- Нам нужен мир в Анжу.

- Верно, - сказал Бюсси, - верно. О! Бог мой! Сколько времени
потеряно, и потеряно впустую!

- Это значит, что вы сядете на коня и помчитесь в Меридор.

- Нет, не я, ни в коем случае не я, а ты. Я обязательно должен
остаться здесь, и к тому же мое присутствие там в подобную минуту было
бы почти непристойным.

- А как я с ней увижусь? Войду в замок?

- Нет. Иди сначала к старой лесосеке, возможно, она будет гулять там:
ждать меня. -А если там не увидишь, иди в замок.

- Что ей сказать?

- Что я почти обезумел.

И, пожав руку молодому лекарю, на которого опыт приучил его
полагаться, как на самого себя, Бюсси поспешил вернуться на свое место
за драпировками у потайного входа в альков принца.

В отсутствие Бюсси Екатерина попыталась отвоевать обратно ту
территорию, которую потеряла благодаря его присутствию.

- Сын мой, - сказала она, - я считала, что никогда не бывает так,
чтобы мать не сумела договориться со своим ребенком.

- Тем не менее, матушка, вы видите, что иногда это может случиться.

- Никогда, если она действительно хочет договориться.

- Вы желаете сказать, государыня, если они хотят договориться, -
поправил герцог и, довольный этими гордыми словами, поискал глазами
Бюсси, чтобы получить в награду одобряющий взгляд.

- Но я этого хочу, - воскликнула Екатерина, - вы слышите, Франсуа? Я
этого хочу.

Тон ее голоса не соответствовал словам, ибо слова были
повелительными, а топ почти умоляющим.

- Вы этого хотите? - переспросил герцог Анжуйский с улыбкой.

- Да, - сказала Екатерина, - я этого хочу и пойду на любые жертвы,
чтобы достигнуть своей цели.

- А! - воскликнул Франсуа. - Черт возьми!

- Да, да, мое дорогое дитя, скажите, что вы требуете, чего вы
желаете? Говорите! Приказывайте!

- О! Матушка! - произнес Франсуа, почти смущенный столь полной
победой, которая лишала его возможности быть суровым победителем.

- Послушайте, сын мой, - сказала Екатерина своим самым нежным
голосом, - ведь вы не хотите утопить королевство в крови? Этого не может
быть. Вы хороший француз и хороший брат.

- Мой брат оскорбил меня, государыня, и я ему больше ничем не обязан
ни как моему брату, ни как моему королю.

- Но я, Франсуа, я! Разве вам не жаль меня?

- Нет, государыня, потому что вы, вы меня покинули! - возразил
герцог, думая, что Бюсси все еще на своем месте, как прежде, и может его
слышать.

- А! Вы хотите моей смерти? - горестно сказала Екатерина. - Что ж,
пусть будет так, я умру, как и подобает женщине, дети которой убивают
друг друга у нее на глазах.

Само собой разумеется, Екатерина не испытывала ни малейшей охоты
умереть.

- О! Не говорите так, государыня, вы разрываете мне сердце! -
воскликнул Франсуа, сердце которого вовсе не разрывалось.

Екатерина залилась слезами.

Герцог взял ее за руки и попытался успокоить, по-прежнему бросая
тревожные взгляды в глубину алькова.

- Но чего вы хотите? - сказала Екатерина. - Скажите, по крайней мере,
ваши требования, чтобы мы знали, на чем нам порешить.

- Постойте, матушка, а чего вы сами хотите? - сказал Франсуа. -
Говорите, я вас слушаю.

- Я хочу, чтобы вы возвратились с Париж, мое дорогое дитя, я хочу,
чтобы вы возвратились ко двору короля, вашего брата, который ждет вас с
распростертыми объятиями.

- Э! Смерть Христова, государыня! Я отлично понимаю: не брат мой ждет
меня с распростертыми объятиями, а Бастилия - с распахнутыми воротами.

- Пет, возвращайтесь, возвращайтесь, и клянусь честью, клянусь моей
материнской любовью, клянусь кровью нашего спасителя Иисуса Христа
(Екатерина перекрестилась), король вас примет так, словно это вы король,
а он - герцог Анжуйский.

Герцог упорно смотрел на драпировки алькова.

- Соглашайтесь, - продолжала Екатерина, - соглашайтесь, сын мой.
Скажите, может быть, вам дать новые уделы, может быть, вы хотите иметь
свою гвардию?

- Э! Государыня, ваш сын мне ее уже дал однажды, и даже почетную,
ведь он выбрал для этого своих четырех миньонов.

- Не надо, не говорите так. Он даст вам гвардию из людей, которых вы
отберете сами. Если вы захотите, у вашей гвардии будет капитан, если вы
пожелаете, капитаном станет господин де Бюсси.

Это последнее предложение обеспокоило герцога. Он подумал, что оно
может задеть Бюсси, и снова бросил взгляд в глубину алькова, боясь
увидеть в полумраке горящие гневом глаза и злобно стиснутые белые зубы.

Но, о чудо! Вопреки ожиданиям, он увидел радостного, улыбающегося
Бюсси, который усиленно кивал ему, одобряя предложение королевы-матери.

"Что это означает? - подумал Франсуа. - Неужто Бюсси хотел войны
только для того, чтобы стать капитаном моей гвардии?"

- Стало быть, - сказал он уже громко и словно спрашивая самого себя,
- я должен согласиться?

"Да, да, да!" - подтвердил Бюсси руками, плечами и головой.

- Значит, надо, - продолжал герцог, - оставить Анжу и вернуться в
Париж?

- Да, да, да! - убеждал Бюсси со все возрастающим пылом.

- Конечно, дорогое дитя, - сказала Екатерина, - но разве это так
трудно, вернуться в Париж?

"По чести, - сказал себе Франсуа, - я больше ничего не понимаю. Мы
условились, что я буду от всего отказываться, а теперь он мне советует
мир и лобызания".

- Ну так как, - спросила с беспокойством Екатерина, - что вы
ответите?

- Матушка, я подумаю, - медленно произнес герцог, который хотел
выяснить с Бюсси это противоречие, - и завтра...

"Он сдается, - решила Екатерина. - Я выиграла битву".

"В самом деле, - сказал себе герцог, - Бюсси, возможно, и прав".

И они расстались, предварительно обменявшись поцелуями.

Глава 29

О ТОМ, КАК ГРАФ МОНСОРО ОТКРЫЛ, ЗАКРЫЛ И СНОВА ОТКРЫЛ ГЛАЗА, И КАК ЭТО ЯВИЛОСЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ ТОГО, ЧТО ОН ЕЩЕ НЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО МЕРТВ

Какое счастье иметь хорошего друга, и особенно потому, что хорошие
друзья встречаются редко.

Так размышлял Реми, скача по полю на одной из лучших лошадей конюшен
принца.

Он бы охотно взял Роланда, но граф Монсоро его опередил, и Реми
пришлось взять другого коня.

- Я очень люблю господина де Бюсси, - говорил себе Одуэн, - а
господин де Бюсси, со своей стороны, меня тоже крепко любит, так, во
всяком случае, думаю я. Вот почему я сегодня такой веселый: я счастлив
за двоих.

Затем он добавил, вдохнув полной грудью:

- В самом деле, мне кажется, сердце у меня до краев переполнено. -
Ну-ка, - продолжал он, экзаменуя себя, - ну-ка, как я стану
раскланиваться с госпожой Дианой?

Если вид у нее будет печальный - церемонный, сдержанный, безмолвный
поклон, рука приложена к сердцу; если она улыбнется - сверхпочтительный
реверанс, несколько пируэтов и полонез, который я исполню соло.

Господину же де Сен-Люку, если он еще в замке, в чем я сильно
сомневаюсь: "Виват", и изъявления благодарности по-латыни. Он-то
убиваться не станет, будьте уверены...

- Ага! Я приближаюсь.

И действительно, после того, как лошадь свернула налево, потом
направо, после того, как пробежала по заросшей цветами тропинке,
миновала лесосеку и старый бор, она вступила в чащу, которая вела к
стене.

- О! Какие прекрасные маки! - сказал Реми. - Они напоминают мне о
нашем главном ловчем. Те, на которые он упал, бедняжка, не могли быть
прекраснее этих. Реми подъезжал к стене все ближе и ближе. Внезапно
лошадь резко остановилась и, раздув ноздри, уставилась в одну точку.
Реми, ехавший крупной рысью и не ожидавший остановки, чуть не перелетел
через голову Митридата.

Так звали лошадь, которую он взял вместо Роланда. Частые упражнения в