пожалуйста, не спрашивайте меня. Говорю вам опять: неважно почему. Я боюсь
этого человека. Я не хочу, чтобы он узнал меня. Я не хочу встречаться с ним
- никогда, никогда! И не будем больше говорить об этом, прекраснейшая. Не
надо.
веселости не осталось и следа; и миссис Плорниш не настаивала, тем более что
чайник уже кипел на огне в камине. Но хоть она и не задавала больше
вопросов, любопытство ее было возбуждено в высшей степени, - равно как и у
мистера Панкса, который с самого появления маленького итальянца пыхтел,
точно локомотив, с натугой тянущий в гору перегруженный поезд. На заднем
плане группу дополняла Мэгги, давно сменившая свой убогий наряд на платье
получше, сохранив, однако, пристрастие к чудовищным чепцам; она
прислушивалась к разговору с разинутым ртом и вытаращенными глазами, да так
и позабыла вернуть то и другое в нормальное состояние, когда разговор на
самом интересном месте оборвался. Одним словом, никто больше не заговаривал
об этом предмете, но все, как видно, думали о нем, не исключая обоих юных
Плорнишей, которые ужинали с таким нерешительным видом, как будто
сомневались, стоит ли вообще есть хлеб с маслом, когда вот-вот может
появиться худший из людей и съесть их самих. Мистер Баптист под конец
повеселел немного, однако по-прежнему сидел, забившись между окном и дверью,
хотя это не было его обычное место. При каждом дребезжанье колокольчика он
вздрагивал и осторожно заглядывал в лавку, приподняв уголок занавески, но
пряча за нею лицо - как будто опасался, что человек, внушивший ему страх,
выследил его с чутьем свирепой ищейки, как он ни кружил и ни петлял.
вернулся мистер Плорниш с работы, - и мистеру Баптисту приходилось то и дело
повторять свою игру, привлекавшую к нему внимание всего общества. Наконец
чай был выпит, дети уложены спать, и миссис Плорниш уже подумывала, не
попросить ли отца порадовать их песенкой о Хлое, как вдруг колокольчик снова
зазвонил, и вошел Кленнэм.
Министерства Волокиты безжалостно грабили его время. Сверх того ему не
давала покоя мысль о странной встрече в доме матери. Он казался утомленным и
расстроенным, и в самом деле был утомлен и расстроен; но тем не менее
нарочно пошел той дорогой, которая вела мимо лавки, чтобы сообщить Плорнишам
о втором письме от мисс Доррит.
оказался забытым. Мэгги тотчас же протолкалась вперед и, казалось, слушала
известия о своей маленькой маменьке не только ушами, но и ртом и носом, -
слушала бы и глазами, если бы не застилавшие их слезы. Ее привели в полный
восторг заверения Кленнэма, что в Риме имеются больницы, и притом такие, где
за пациентами отличный уход. Мистер Панкс сразу вырос в глазах всего
общества, когда выяснилось, что ему посвящена особая приписка. Словом,
письмо всех заинтересовало, всех порадовало, и это послужило Кленнэму лучшей
наградой.
побрезгуете нашим угощением, я вам налью чашечку чаю; уж мы вам так
благодарны, так благодарны за то, что вы про нас не забыли.
поблагодарить еще от себя лично, и для этого прибегнул к ораторскому приему,
который всегда казался ему идеальным сочетанием парадности с искренностью.
старичку. - Не каждый день видишь великодушные поступки, и чтобы это в
простоте и не гордясь, стало быть, если уж привелось, так ты цени и будь
благодарен, а то в другой раз и рад бы, да не за что, вот и выходит, сам
виноват.
думаем одинаково, а раз так, то тут и слов никаких не требуется, потому что,
если думать так, как мы думаем, то нужно прямо сказать: да, Томас, да. Вот
так именно мы с тобой и думаем, и всем бы следовало думать так, как думаем
мы, а если все будем думать одинаково, то никто не будет думать иначе, нужно
прямо сказать, нет, Томас, Томас, нет!
что его пустяковая услуга не стоила такой лестной оценки; что же касается
чаю, то он бы с радостью воспользовался гостеприимством миссис Плорниш, но
еще не обедал, и спешит домой после долгого трудового дня. В заключение,
услышав, что мистер Панкс с шумом разводит пары, он предложил ему идти
вместе. Мистер Панкс охотно принял приглашение, и они вдвоем покинули
Счастливый Уголок.
обед, или вернее ужин, - сказал Артур, когда они вышли на улицу. - Я сегодня
очень устал, и у меня тоскливо на душе.
встретите отказа.
понимание, не нуждавшееся в словах, которое все возрастало с того вечера,
когда мистер Панкс играл в чехарду с мистером Рэггом на дворе Маршалси.
Вместе они смотрели вслед карете, увозившей семейство Доррит к новой жизни,
вместе медленно побрели в этот торжественный день от тюремных ворот. Когда
пришло первое письмо от Крошки Доррит, никто не проявил такого горячего
интереса к его содержанию, как мистер Панкс. А во втором письме, лежавшем
сейчас в нагрудном кармане Кленнэма, сама Крошка Доррит называла его имя.
Хотя он никогда и ничем не обнаруживал своих чувств перед Кленнэмом, да и
слова, сказанные им только что, ничего особенного не означали, у Кленнэма
давно уже сложилось убеждение, что мистер Панкс по-своему к нему привязан.
Все эти звенья сплетались в одну цепь, делавшую сегодня Панкса надежным
якорем спасения.
делам предприятия, и вы можете чувствовать себя совершенно свободно.
заметили в нашем Альтро? - спросил Панкс.
сегодня он что-то сам не свои. Не знаете ли, что могло с ним стрястись?
явилось полной неожиданностью, и он не знал, что предположить.
он иностранец.
возразил Кленнэм. - Видите ли, он так трудолюбив, так старателен, так готов
всегда благодарить за каждый пустяк, что заслуживает всяческого доверия; а
мои расспросы могут навести его на мысль, что ему не доверяют, и это обидит
его.
хозяин, как я погляжу! Чересчур вы деликатны.
Кавалетто. На хлеб он себе зарабатывает резьбой по дереву. У него все наши
ключи, через ночь он дежурит на заводе и вообще состоит при нем чем-то вроде
сторожа; но с его ремеслом там почти нечего делать, хоть, конечно, если
случается подходящая работа, он ее всегда получает. Нет, я скорей его
советник, чем хозяин. Или, чтоб быть точным, назовем так: советник и банкир.
Кстати сказать, Панкс, не странно ли, что горячка спекуляций, захватившая
сейчас столько народу, не миновала даже маленького Кавалетто?
спекуляций?
не понял, что вы о помещении капиталов.
на своего спутника, точно желая знать, нет ли в его словах другого, скрытого
смысла. Но тот ускорил шаг, что сопровождалось усиленной работой всего
машинного отделения, и Артур не стал продолжать разговор, тем более что они
уже подходили к дому.
голубятиной и, будучи полит бутылкой доброго вина, послужил отличнейшей
смазкой для механизмов мистера Панкса. А когда Артур, вооружась азиатским
чубуком, предложил другой такой же чубук мистеру Панксу, последний
почувствовал себя на верху блаженства.
судно в благоприятную погоду - когда небо ясно, море спокойно и дует
попутный ветер. Он первый прервал молчание, заметив:
вопросительно, но сказал только:
недоумевая по этому поводу.
а? - спросил Панкс, пуская клубы дыма. - Так, кажется, вы сказали?
пришел за квартирной платой, всюду мне твердят одно и то же. Есть ли деньги,
нет ли денег, у всех один разговор: Мердл, Мердл, Мердл. Только и слышно,
что Мердл.
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Пехов Алексей