тебя нет дома, потому что я могу... я должен. Но что я могу? Что же я могу,
боже мой!
прошел несколько шагов и остановился, неподвижный, прямой, в шинели с
высокими плечами, отчетливый, как тень, на пустом тротуаре. Потом, опустив
голову и тяжело вздохнув, направился к подъезду.
Глава вторая. ЭТО БЫЛО ВЧЕРА
ЭТО БЫЛО ВЧЕРА
сказал мне Малышев, и, глядя на его расстроенное лицо с жестко поджатыми
губами, я поняла, что больше ничего от него не услышу.
Андрея. Вы работали вместе, и кто же настоял, чтобы он вернулся в
Наркомздрав, если не вы? Скажите мне все. Ведь нужно же действовать,
хлопотать, доказывать, что он не виновен. Я знаю, что вы связаны, вы не
имеете права... Но ведь не государственная же тайна то, что вы думаете об
этой нелепости, потому что я ни одной минуты не сомневаюсь, что это
нелепость.
не мог сознательно совершить преступления. В этом для меня нет ни малейших
сомнений. Но с другой стороны... его могли арестовать только по серьезной
причине.
делами, вас должны были известить об этом... Вы согласились на его арест,
да? Скажите мне, дорогой Михаил Алексеевич! Мы одни, отец за стеной, он
плохо слышит. Я не стану упрекать вас, если нельзя было поступить иначе.
я вам и передать не могу. Никто у меня ничего не спрашивал. Да и о чем? О
таких вещах не советуются с начальством. Отвечать придется, это так. Уже и
то, что я приехал к вам, да еще ночью... - Он замолчал.
не случилось, - глупое недоразумение, которое разъяснится через несколько
дней.
закрывая окна. Ветер качнул бумажной шторой.
было с собой никаких секретных бумаг. Нет, другое. Скрыпаченко?
неопределенно осторожной улыбкой на тонких губах. Но Скрыпаченко - доносчик
патологический, профессиональный, неужели кому-нибудь пришло в голову
поверить ему? Это было безумием, что Андрей чуть не убил его... "А надо было
убить", - подумала я и, задохнувшись, вскочила с постели. Патруль прошел под
окном, стук каблуков приблизился, потом удалился. Вот так же и он лежит,
прислушиваясь - гулко стучат каблуки по асфальту двора в тишине. Только
несколько улиц, мы ведь недалеко друг от друга!
Наркому? Нужно было не ложиться, а сразу засесть за письмо, тем более что я
уже сочинила его в уме и забыла.
высоко надо мной - смутные, светло-серые, но темнее, чем пространство, в
котором тонули, невольно закрываясь, глаза. Что значит этот крест над моей
головой? Кончено, кончено - вот что он значит! Андрей не вернется. Что
смерть? Для него это хуже, чем смерть.
окна. Скоро утро, и тень переплета на потолке с каждой минутой становится
все светлее.
два промелькнувших года. Он обрадовался мне, пошел навстречу, но сразу же
сел, и мертвенно-холодной показалась Мне большая темная рука, которой он
слабо пожал мою руку.
я пришла к вам по делу, да еще по какому трудному делу.
Время такое.
ваше извинение - укор для меня. Я первый должен был пожаловаться на судьбу,
помешавшую мне часто видеть такую милую женщину, как вы.
неожиданное несчастье, и если мне не помогут друзья, я не знаю, как я
справлюсь с этим несчастьем.
Что за порядок - не выслушав, без объяснений. Ведь чтобы так поступить,
нужны причины, улики.
Тогда исправьте. Дорогой Николай Львович, если бы вы знали, как я счастлива,
что вы встретили меня так сердечно. К вам прислушиваются, вас знает весь
мир.
ногах, прошелся из угла в угол. Он был взволнован.
поможет Андрею Дмитриевичу. Да. Но следует, мне кажется, действовать иначе.
Поехать и объяснить. И, в свою очередь, потребовать объяснений.
взмахнув рукой, сказал дед. - Личность заметная, с заслугами. Как же так?
Воевал?
еще в феврале...
первоклассный. Человек дела. Кто же у нас лучше, чем он, разбирается в
практической эпидемиологии? И такого человека сажать! Да я только что в
"Правде" прочел, что наши войска на Калининском фронте за три месяца
подобрали более двенадцати тысяч сыпнотифозных, освобожденных из плена. В
Смоленской области натуральная оспа. Дизентерия поголовная. В городах
освобожденных ни воды, ни света, воздух отравлен.
искал газету. Он побагровел, и я испугалась, что ему может сделаться дурно.
обратиться в правительство. Но как это сделать?
ручке кресла.
Темная сморщенная рука упала на колени. Большое веко поднялось, потом
опустилось. Дед спал, склонив на грудь большую голову с пергаментными
мешочками у глаз и старческими меловыми висками.
закрыта дверь его кабинета, с испуганными глазами на красном мясистом лице.
Знаком ли он с Рудиным? Разумеется. Более того, у них превосходные
отношения. Но захочет ли Рудин подписать это письмо - кто знает? Он,
Белянин, думает, что едва ли. Рудин человек неожиданный, со странностями,
проще говоря, взбалмошный, и что ему взбредет в голову, вообразить
невозможно. Кроме того, вы знаете, какое он сейчас получил назначение?
Конечно, он, Белянин, пойдет к нему. Да что пойдет! Сегодня вечером они
условились встретиться за преферансом. И, конечно, если это будет удобно, он
заговорит об Андрее. Да, он заговорит - сперва издалека, а потом... а потом,
если это будет удобно...
взявшись за голову и глядя на меня круглыми от ужаса глазами. - Андрей
Дмитриевич, боже мой! Нет, тут что-то есть, иначе быть не может.
ушла, поблагодарив его и условившись, что он немедленно позвонит мне - все
равно, откажется Рудин или согласится.