Чтение 143–й страницы книги ~Нечистая сила~

Кроме головы, ему уже нечего было терять, и Хвостов на прощание устроил
фееричное цирковое представление... Его кабинет заполнили журналисты.

- Не смотрите на меня так трагически, - сказал им Хвостов, искрясь
весельем, - тут надо смотреть с юмором, не иначе...

Для начала он поведал то, чего не знали другие. Царица устроила для
Распутина новогоднюю елку, но Гришка всю ночь кутил с грязными девками,
прибыл домой пьян-распьян, забыв про елку, а утром его будили агенты...

Хвостов описал эту картину:

- Вставай, говорят, сучий сын, тебя елка с игрушками ждет! Сунули в нос
ему нашатырь - вздыбнули на ноги. Стоит. Не падает. Можете представить, в
каком виде тащили его на поезд. Но там (!) мерзавец мгновенно преображается.
Всю ночь не спал, а молился. Я же знаю. Бадмаев ему дает какой-то дряни,
чтобы зажевать дурной запах во рту... Они, - сказал Хвостов о царях, - сами
виноваты, что Распутин играет такую роль...

Дикость, мистицизм, отсутствие разума, потеря интеллекта. Возвращаемся к
средневековью.

Стуча кулаком, Хвостов кричал, что, пока он сидит на троне МВД, он будет
портить кровь распутинскому отродью, он будет арестовывать и обыскивать
распутинскую нечисть. Когда его спросили об особом уважении к Белецкому,
Хвостов захохотал.

- Гришка это раньше трепался, что Степа хороший, а я ни к черту не
гожусь. Теперь и Степан испортился... Я много наговорил лишнего, - сказал
Хвостов в конце интервью, - но не боюсь: бог не выдаст - свинья не съест!

Он не просто загасил папиросу в пепельнице - он растер окурок в труху с
такой ненавистью, будто уничтожал самого Распутина. Ему было обидно, что
цензура зарезала его интервью сразу же, и оно появилось в печати только
после Октябрьской революции, когда песенка Хвостова была уже спета - его
повели на расстрел...

****

Чтобы ощутить себя полновластным владыкой в делах русской церкви,
Распутин замышлял создание на Руси патриаршества, уничтоженного Петром I, а
в патриархи, с помощью Осипенко, карабкался долгогривый Питирим. "Верить ли
в это?" - спрашивали обыватели. "А почему бы и нет? Мы живем как в
сказке..." Как в сказке в Суворинском клубе работал тотализатор - позорище,
какое трудно придумать. Юркие журналисты делали ставки на министров
падающих, на министров возникающих.

- Добровольский проскочит в министры юстиции.

- Добровольский? А кто это такой?

- Неважно! Ставлю один против десяти, что министр иностранных дел Сазонов
падет неслышно, аки лист осенью.

- Сазонов никогда не падет, ибо он начал эту войну, все договоры в его
руках, к нему привыкли послы Антанты.

- Ты ничего не понимаешь! Сазонов вслух высказывает страшные вещи. Он
говорит, что Россия более не великая держава...

- Ставлю, что Хвостов вылетит из МВД завтра же!

- Имею сведения - через три дня.

- Почему так поздно?

- Не знают, кого назначить на его место... Да, не знали. Царь повидал
Распутина.

- От меня требуют жертвы, Григорий, - сказал он ему. - Дума встает на
дыбы - главным злодеем считают Сухомлинова.

- Нешто старикашку обидишь?

- Жертва времени... пойми ты, - скорбно ответил царь...

- Зачем ты начинал войну? - спросил Распутин (мрачно).

- Я не начинал. Она началась сама по себе... - Потом Николай II произнес
чувствительные слова:

- Что бы ни случилось, Григорий, как бы ни клеветали на всех нас, я с
тобой не расстанусь.

Каждая клятва нуждается в подтверждении делом, и царь протянул ему бумагу
- указ об отставке Хвостова! Распутин, обратясь к иконам, крестился, а царь
спросил - кого поставить в министры внутренних дел? Один раз на Хвостове
обожглись - вторично промашки делать нельзя... Распутин прикинул и так и
эдак. Ничего не получалось. Из кармана министра не вынешь.

- А на што новых-то плодить? - сказал он царю. - Старикашка в примерах
сидит, пущай и будет унутренним.

- Белецкий тоже хочет, - сказал император. - Говорят, даже с казенной
квартиры не выезжает... ждет падения Хвостова.

- Степан, - отвечал Распутин, - если меня и не убивал, то, видит бог,
убить может... Ну его! А на Штюрмера почила благодать божия. Старикашка
послушный. Спать любит. Признак здоровья.

- Штюрмера все ненавидят, - заметил Николай II.

- А меня - што? Рази навидят? То-то...

Когда автомобиль с Распутиным, возвращавшимся из Царского Села, проезжал
окраинами столицы, могуче, будто раненые звери, трубили в сумерках
гигантские заводы - рабочие бастовали. К экономическим требованиям путиловцы
теперь прибавили лозунги и политические... Впрочем, все это Белецкого уже не
касалось: ему определили оклад в пятьдесят четыре тысячи рублей, и надо было
ехать в Иркутск, но Побирушка ходил за ним по пятам, божился, что проведет
его в сенаторы, а потом... потом и в министры внутренних дел.

- Не покидайте казенной квартиры! - взывал Побирушка. Белецкий заглянул в
кондитерскую "Квисисана" на Невском проспекте, где владелец кафе Генрик
Сартори любезно проводил его в отдел срочных заказов. Контора благоухала
мускатом, имбирем и корицей. Приятная барышня в чистом передничке раскрыла
блокнот.

- Итак, мсье, что вам угодно от "Квисисаны"?

- Торт.

- В какую цену?

- Сколько бы ни стоил.

- Именинный? Юбилейный? Даме или мужчине?

- Одному... хаму, - сказал Белецкий. Барышня нисколько не удивилась:

- Хам останется доволен. Как исполнить? Фантазия жандарма работала
превосходно:

- Сделайте торт в виде кладбища с крестами из чистого бразильского
шоколада... Кстати, есть у вас шоколад?

- "Квисисана" живет еще довоенными запасами.

- Отлично! - потер руки Белецкий. - Взбейте крем цвета навоза, а внутри
торта выкопайте глубокую могилу, чтобы на дне ее сидели лягушки и... ждали.

- Из Чего сделать лягушек? - спросила барышня.

- Из мыла, - ответил Степан, недолго думая. - Возле могилы пусть кондитер
поставит гроб из противного желе, которое прошу уснастить горчайшей хиной. А
по краям торта, вроде узора, изобразите поучительную надпись: ВОТ ТВОЯ
МОГИЛА. Хорошо если бы вместо сахарной пудры вы посыпали кладбище
стрихнином... вроде выпал легкий снежок. Нельзя? Ядов не держите? Жаль...

- По какому адресу отправить этот торт? Белецкий оставил ей адрес
квартиры Хвостова.

****

Бывший министр снял крышку с великолепного торта. - Какая дивная
работа... узнаю мастера Степана! Бывшему министру от бывшего товарища
министра... Приятно посмотреть! Позвонила Червинская - почти шепотом:

- Алексей, сразу уничтожай все, что имеешь. Клеопатра решила спасти
своего Антония.

- Прости, - ответил Хвостов, - в двери звонят...

В министерскую квартиру ввалились двое: Манасевич-Мануйлов и Аарон
Симанович - в пальто нараспашку. Ванечка как опытный шпик сразу же схватил
телефонную трубку:

- Итак, я слушаю... продолжайте.

По его лицу было видно, что связь Хвостова с Червинской явилась для
Ванечки неприятным сюрпризом.

- Опоздала ваша знакомая, - сказал он, вешая трубку. Хвостов не сдержал
приступа лютого антисемитизма:

- Два жида в три ряда... Ну, ладно, Ванька! Тебя-то я хоть знаю. А зачем
ты привел сюда этого пархатого?

- Алексей Николаевич, не я же этого жида придумал! Таково желание
государыни императрицы, чтобы Симанович, как ранее пострадавший от вашего
произвола, присутствовал при обыске.

- Чтоо? У меня? У меня и... обыск?

- Вот письмо от Штюрмера, - передал ему Ванечка.

Штюрмер писал, что по приказу императора Хвостов обязан снять с себя все
ордена и отправляться в ссылку. Золотой ключ камергера у него отобрали
вместе с футляром. Симанович уже рылся в ящиках стола, выгребая из них на
пол секретные бумаги. Манасевич сам растопил камин и каждую бумагу, в
которой встречалось имя Распутина или царицы, бросал в огонь. Хвостов
остолбенело наблюдал за уничтожением ценнейшего архива, который он собрал на
посту министра, чтобы историки будущего имели материал о действиях
распутинской мафии...

- Вы скорпионы! - кричал он. - Вы шакалы! Аарон Симанович наслаждался
местью.

- Против кого ты вздумал идти? Против Григория Ефимыча? Против нас?

Измордуем и оплюем... Ты уже не встанешь!

- Ванька, - заорал Хвостов, берясь за канделябр, - убери эту гнусь, или я
за себя не отвечаю... разнесу ему череп! В кабинет вошла жена, удивительно
спокойная.

- Что ты, Леша, возмущаешься? - сказала она. - Ты сам хотел грязи как
можно больше. И ты нашел самую нечистую яму - министерство внутренних дел...
Так успокойся: все в порядке вещей.

Хвостов выпустил канделябр и зарыдал.